Прошлое (СИ) - Медведева Алена Викторовна

'От бешенства' — мгновенным осознанием мелькнула в голове мысль, когда он стремительно обернулся, бросив на меня пронзительный взгляд.

На миг наши глаза встретились. Не знаю, что сейчас отражалось в моих, но в его глазах плескалась лютая ярость. Она сама по себе способна была остановить многих…

И я, не в силах выдержать это давящее ощущение угрозы, отвела взгляд. Чтобы… споткнуться им о тело, если его разрубленные в гневе куски можно им назвать, в луже крови лежащие рядом на кровати. В отсеченной голове метха со шрамами, который причинил мне жуткую боль (мое последнее воспоминание до тьмы), поразило выражение лица. На нем отчетливо проступило потрясение, сильнейшая эмоция, что испытал резчик перед смертью.

Вопреки мучительному бессилию, я содрогнулась. Жуткий, варварский мир… Смерть, боль и лишения тут повсюду. Но даже это судорожное движение отозвалось в теле таким огнем боли, что я едва удержалась в сознании.

— У нас приличное заведение! — В визгливом голосе заголосившего звучали нотки истерии. — Как мы объясним гибель клиента?! Уважаемого клиента!

— Это мое право. Моя собственность, он не мог касаться ее. Любой, кто желает оспорить мое право — может сразиться со мной.

Тихий, но отчего-то не менее пугающий тон Кирена опять заставил смолкнуть глухой ропот протеста.

— Но вы ее продали!

— Я передумал. Оплату вернул.

— Но это не имеет смысла — сделка состоялась. Это нарушение… Еще и нападение на другого воина.

— У вас нет права судить меня!

И снова хлесткий окрик и наступившая тишина. Присутствующие словно боялись или действительно не могли решиться на возмездие?..

— У меня есть, — этот голос прозвучал откуда-то сзади, из-за изголовья. И прозвучал он не менее властно, чем у моего хозяина.

Кирен медленно обернулся, какое-то время рассматривая вмешавшегося в беседу метха. Я с трудом боролась со странной апатией и подступающим мраком. Сил, повернуть голову и посмотреть в сторону, не было.

— Однако…

Не знаю, что поразило в тоне Кирена больше: удивление… презрение?.. В странной обессиленной полукоме я, на удивление, отчетливо фиксировала такие детали.

Все остальные молчали, больше того — отступили, не мешая диалогу этих двоих.

— Да, знаешь ли, порой я люблю так отдохнуть. Наблюдать страдания, это… волнующе. Я полагаю, мы с тобой оба понимаем, что это не должно стать общеизвестно. И Гринод не должен знать о… пристрастии отца к таким развлечениям. Впрочем, сейчас речь не обо мне. Убийство воина… вне поединка… вероломное нападение со спины…

Невидимый собеседник поцокал языком, красноречиво намекая на злостную провинность капитана звездолета, обещанного в пару его сыну.

— Как вы прекрасно знаете, представителю моей касты это простительно. Впрочем, как и вам это… пристрастие, — Кирен был абсолютно спокоен.

Более того, таким знакомым мне стремительным жестом сложил клинки, переместив их в одну руку. Странная особенность метхского оружия — при необходимости четыре меча превращались в один, тесно слившись острыми лезвиями и образуя общую рукоятку. Его мой хозяин и пристегнул к поясу, всем корпусом развернувшись к невидимому мне собеседнику.

— Покажи знак!

Недоверие он и не пытался скрыть. Но Кирен, только едва пожав плечами, двумя руками принялся закатывать рукав рубашки на верхней правой руке. Я знала, что там имеется странный ожог… клеймо, которое останется на всю жизнь.

Судя по скрипу пола, отец Гринода подался вперед, желая лучше рассмотреть странный шрам. Другие присутствующие, после этой неожиданной демонстрации, немного нервно выдохнули, после чего поспешили выскользнуть из помещения, позабыв все претензии. Оттого и не услышали какого-то до отвращения возбужденного тона этого немолодого уже, но на удивление полного и холеного метха.

— Ты в самом деле из касты Незаменимых, Гринод не ошибся… А я все не верил этим его предположениям. Но очевидно он видел знак! — Наконец-то незнакомый метх отступил, отведя взгляд от плеча Кирена, демонстрируя мне свой профиль и двойной подбородок. — Но зачем тебе таиться? Как можешь рисковать собой, отправляясь с этими дуболомами, взращенными на убой, в космические набеги?

— Я не обязан объяснять вам что-то.

Сухой, брошенный в сторону ответ, и мой хозяин стремительно раскатал рукав, скрывая отметину. Я не придавала ей значения, на его теле было немало ран, кто бы знал, что эта — особенная.

— Да. Не обязан. И да — тебе простительно уничтожение любого из рядовых воинов. Теперь мне ясно и необъяснимое желание сына к… космическим приключениям. За такую пару стоит потерпеть неудобства, раз ты желаешь… новых впечатлений. Но зачем? Я не понимаю, зачем ты напал?

— Спас эту, — легкий кивок в моем направлении, и внимание пожилого метха переключилось на меня. Словно до этого момента он не придавал значения корчащейся от боли женщине рядом с изуродованным телом собрата.

— Арианка? — Он брезгливо поморщился. — С ними всегда неудобно. К счастью, ей осталось немного.

— Почему? — Вскинулся Кирен, тоже впившись в меня взглядом.

— Сейчас сдохнет, — безразлично пожал плечами отец Гринода и отвернулся. — Крови слишком много потеряла.

'Ах, вот почему так холодно' — тело онемело до бесчувственности.

Мой хозяин стремительно переместился к краю кровати и уже протянул руки, намереваясь меня схватить, когда его что-то остановило. На миг задумавшись, он подхватил простынь, сжав ее концы в своих ладонях. Я оказалась в своеобразном коконе из пропитанной кровью ткани. Но даже это сравнительно небольшое перемещение тела отдалось болью…

— Тебе действительно нужна эта самка?! — Изумленный вскрик мужчины, раздавшийся в спину Кирену, стал последним, что я осознала перед накатившей волной тьмы.

Вновь очнулась я в уже знакомой каюте. И пусть собственное тело ощущалось невесомым, а сознание, изнуренным недавними муками, но чувство облегчения я испытала — жуткое рабство закончилось.

— Сделал все, что мог, — рядом кто-то беседовал. — Инъекции ее поддержат, дадут телу шанс дотерпеть. У арианцев хорошая регенерация, это поможет. Необходимо ждать, пока заживут раны. И еще…

— Что? — Стоило собеседнику замолкнуть, как Кирен задал вопрос.

— В бессознательном состоянии трудно судить достоверно, но что-то с ней не так.

— В смысле?

— Нет, репродуктивные возможности не пострадали. Ей стоит окрепнуть и поправиться, и она будет вполне пригодна для размножения. Хотя об арианках так вообще можно сказать с натяжкой…

— Почему? — Снова быстрый вопрос Кирена, перебивший пояснения его собеседника.

— Особенность расы. Их женщины производят на свет только себе подобных. Они не способны выносить воина. Только арианские дети.

— Ясно.

— Вы не знали? Да, поэтому арианки совсем не в ходу у нас. Плохой товар — бесполезная и еле живая.

— Мне нужно, чтобы эта… выздоровела. Я плачу за это.

— Да, я сделаю, что смогу. Нужно ухаживать за ранами, у нее хорошие шансы. Ближайшие три дня все решат. Проведаю вас завтра, вы еще не покинете планету?

— Нет… Дня на три задержусь.

Скрип двери, тоже на удивление ставший привычным, и Кирен вновь приблизился уже один. Сев на корточки, взглянул на меня, заметив с трудом приоткрытые веки.

А я… Видеть его сейчас так близко было ужасно. Он стал тем, кто безжалостно отправил меня на пытку. И стоит ли быть благодарной за избавление? Что если это только забава — спасти, чтобы вновь подвергнуть более жутким мукам?..

Не знаю, где взяла силы, но единственное доступное мне усилие — я отвернулась. Уставившись в стену, не желая смотреть на него. Видеть торжество, презрение и обещание новых мук во взгляде метха.

— Ненависть — признак слабости, — неожиданно он заговорил, комментируя мой, более чем красноречивый, жест. — Не трать на нее силы. Думай о смерти. Это даст шанс жить.

Как же хочется плакать. И кричать. Драться. Проклинать.