Августовский рассвет (сборник) - Аурел Михале

Когда его стали допрашивать, он извлек письмо, которое ему дал лейтенант. Переводчик перевел содержание письма, и после этого Сфата отвели к офицеру в более высоком звании, который задал ему уйму вопросов. Особенно ему хотелось знать, почему герр майор переходит не со всем батальоном, а только с одним взводом. Понятно, Сфат не мог знать этого. Зато вопрос ошеломил его, так как он понял, что в заговоре замешан и майор Каменица.

Немцы отнеслись к нему хорошо. Его накормили и разрешили ходить без охраны.

— Если бы я знал, что со мной такое случится, — каялся он, — я послал бы к черту и господина лейтенанта, и господина майора. Я бы и слова не проронил о письме!

Два дня он ходил по селу, занятому немцами. В последний вечер его привели к офицеру, который через переводчика объявил, что он должен возвратиться к своим и отнести ответ майору. Сфат должен был сообщить о том, что приняты все меры к тому, чтобы переход был совершен без помех в эту ночь. Перед выходом майор должен выпустить одну зеленую, а затем одну желтую ракету. Офицер также сообщил некоторые детали, которые Сфат должен был запомнить, так как осторожные немцы ничего не стали писать.

Это все, что Чуря и Кэшару узнали от Иона Сфата.

Предательский план лейтенанта был дерзким. Не так-то легко перейти к врагу с целым взводом! Но участие в деле майора Каменицы, не устраняя всех трудностей, делало переход возможным.

Андрей Чуря содрогнулся, подумав о неприятных последствиях для их полка в случае, если бы офицеры-предатели сумели претворить свой план в жизнь.

— А откуда тебе было известно, что тебя встретит капрал Белдие? — спросил Кэшару.

— Так мы договорились с лейтенантом.

— Значит, вы хотели продать нас гитлеровцам? А теперь что будем делать, неня Андрей?

Именно об этом и думал Андрей Чуря.

Первое, что надо было сделать, — это поставить в известность командира роты. Тот по собственной инициативе или по указанию полковника примет необходимые меры. Для этого надо было только отвести Сфата к капитану, чтобы он повторил все, что говорил до этого ему, Андрею Чуре.

Но поступить так означало доверить Кэшару следить за майором и лейтенантом. Но эти офицеры — люди подлые, и Андрей Чуря опасался, что Кэшару не справится с этим делом.

Кэшару, думая, что Андрей Чуря не слышит его, повторил:

— Что будем делать, неня Андрей?

— Отведи его к господину капитану. Пусть расскажет ему все, что рассказал нам. Я буду следить за офицерами. Скажи господину капитану, что я ничего не стану предпринимать, пока не получу приказа.

Тем временем капрал Белдие, расставшись с Андреем, шел по дороге, ведущей к КП полка. Сомнения мучили его. Умом капрал Белдие не отличался. Один из его бывших командиров прозвал его дубовой головой, и это прозвище подходило капралу. Пользуясь тем, что ум не очень-то выручал Белдие, лейтенант использовал его в качестве усердного распространителя слухов. Но как бы ни был Белдие слаб умом, он все же не согласился бы добровольно перейти на сторону немцев, поэтому офицеры использовали его, не посвящая в свои планы.

Например, в связи с переходом Сфата к немцам лейтенант сочинил историю, в которую никто, кроме Белдие, не поверил бы. Лейтенант сказал капралу, что Сфат вовсе не дезертировал, а перешел к немцам со специальным строго секретным заданием, столь секретным, что его намеренно объявили дезертиром, чтобы не вызвать никаких подозрений. В чем состояло это задание, лейтенант якобы не имел права раскрыть. Но поскольку он считал, что капрал умеет хранить тайну, то в знак доверия все же раскрыл суть задания Сфата: тот должен был установить связь с гитлеровским полковником, который, поняв, что немцы проиграли войну, решил сдаться вместе со своим полком. Он, Белдие, сознавал, конечно, важность задания Сфата и понимал, что, если он не будет держать язык за зубами, это плохо кончится.

Разумеется, лейтенант был убежден, что такое никогда не случится. Тем более что Белдие во всем этом деле отводилась важная роль. А то, что эта роль поручена именно Белдие, а не кому-нибудь другому, было самым лучшим доказательством доверия, которым он пользуется. Ведь от него зависел успех миссии Сфата. Конкретно его задание заключалось в том, чтобы он в определенный час находился на посту, встретил Сфата и проводил его к лейтенанту, а затем облегчил его переход назад к немцам. Само собой разумеется, приход и уход Сфата надо было держать в самом строжайшем секрете. Если капрал сумеет сделать все как следует, то помимо награды получит еще и отпуск не меньше, чем на месяц. Если же он не сохранит тайну, то не только не получит награды и отпуска, но его могут расстрелять.

Обладая таким важным секретом, Белдие очень удивился, когда Андрей Чуря сказал ему, что лейтенант посылает его с пакетом в полк. И именно в эту ночь, когда он должен встретить Сфата! Значит, кто-то другой будет часовым вместо него? Но кто же? Ведь не будет же часовым сам лейтенант. Мысль, что лейтенант предпочел ему кого-то другого, наполнила его завистью. Почему кто-то другой, а не он? В конечном счете он же не разболтал вверенный ему секрет! Разве лейтенант сомневается в нем? Он выполнял и более трудные задания. Откуда такое недоверие? Но больше всего капрала удручало, что он уже не получит отпуска.

А может, он зря волнуется? Может, в последний момент возвращение Сфата было отложено? В любом случае он должен услышать правду из уст лейтенанта.

«Отнесу на полчаса позже, не велика беда! Пусть господин лейтенант мне устроит взбучку, зато по крайней мере я буду знать, могу ли надеяться на отпуск».

Войдя в укрытие, капрал увидел обоих офицеров одетыми, готовыми в путь и сразу понял, что Андрей Чуря его провел.

— Здравия желаю!

— Что тебе здесь нужно? — тихо, чтобы не разбудить Марина, спросил лейтенант.

Белдие рассказал все, что с ним приключилось. И по мере того, как он рассказывал, лицо лейтенанта становилось все бледнее. Майор, напротив, продолжал сохранять спокойствие, только чаще и глубже стал затягиваться сигаретой.

Когда Белдие замолчал, лейтенант Бобоча вопросительно взглянул на майора.

— Действительно, поведение Чури по меньшей мере любопытно. Пошли-ка за ним Марина. Будем надеяться, что у меня не появится сожалений по поводу того, что я не принял твоего предложения отделаться от этого товарища любым способом.

Но спокойствие майора не остановило лейтенанта. Охваченный паникой, он бросился будить ординарца. Увидев, что тот безмятежно спит, скрестив руки на груди, лейтенант разъярился:

— Смотри, как спит, чертова бестия! Будто его ничто не касается! — И он, который всегда сдерживал себя, теперь, разъяренный, ударил ординарца носком сапога под ребро: — Дрыхнешь, чтоб ты сдох! Вставай!

Марин вскочил, растерянный, напуганный, ничего не понимая.

— Задремал чуток, господин лейтенант…

— Ничего себе чуток! Целый час, а то и два дрыхнешь беспробудно. Давай двигайся побыстрее и приведи сюда сержанта Чурю. И немедленно!

Напуганный гневом лейтенанта, Марин только и думал, как бы побыстрее исчезнуть из укрытия. Он искал Андрея Чурю везде, где его можно было найти, но бесполезно. Он разбудил несколько человек, но никто не мог сказать, куда исчез сержант. В конце концов он был вынужден вернуться в укрытие.

— Господин лейтенант, я не нашел его. Везде искал.

— Как это не нашел?! Что он, сквозь землю провалился? Тогда из-под земли достань и приведи его сюда! Слышал? Что стоишь, идиот? Марш, иначе я тебя изничтожу! Белдие, и ты иди ищи сержанта.

Лейтенант Бобоча потерял от паники самообладание. Он вел себя здесь точно так же, как когда-то, до начала войны, в казарме, когда он избивал солдат так, что те или попадали в госпиталь, или дезертировали.

Белдие, тоже напуганный приступом ярости лейтенанта, бросился вслед за Марином.

— Белдие, останься здесь! — остановил его майор, потом повернулся к лейтенанту: — Пока я не знаю, чего нам следует ожидать, лучше, если он останется здесь, с нами.

— А что вы предполагаете, господин майор?

— Пока ничего не хочу предполагать. Ожидаю твоего Чурю.

— А если его не найдут?

— А сколько времени теперь?

— Час без четверти.

— Тогда, может быть, Чуря еще не исчез.

— Что значит «еще не исчез»? — спросил лейтенант с недоумением.

— Сейчас поймешь. Только, ради бога, не перебивай меня. Я хочу сказать, что, если Сфат почему-либо задержался, значит, Чуря не исчез.

— Тогда почему же Марин не мог его найти? Извините, я перебил вас.

— Не нашел, потому что ему не пришло в голову искать там, где нужно. Впрочем, нам тоже это не пришло в голову. А ведь все так просто! Мы его послали в полк, так? А он вместо себя послал Белдие. Тогда где может находиться Чуря, как не на месте Белдие, то есть на месте часового?