Августовский рассвет (сборник) - Аурел Михале

Правда, благодаря присущему крестьянину здравому смыслу, слухи далеко не всегда достигали тех результатов, на которые рассчитывали те, кто их распространял. И все же самых слабых они смущали.

Поэтому Андрей Чуря не отчаивался, если видел, как кто-то из них начинает колебаться. Работа с людьми — дело далеко не легкое: здесь нужны такт и терпение. Пока люди верили ему, все трудности можно было преодолеть. И именно доверие, которое испытывали к нему люди, было лучшим доказательством его успешной работы.

Но вот с какого-то времени люди изменились. Даже Гица Кэшару стал другим.

Над окопами висел густой туман, когда Гица Кэшару пришел к нему в окоп. Андрей меньше всего ожидал сейчас этого. Он подвинулся, уступая гостю место, потом закурил сигарету, а вторую протянул Гиде. Тот взял, закурил тоже и в знак благодарности приложил к пилотке два пальца. Курили молча.

«Если пришел, значит, заговорит!» — подумал Андрей, исподтишка рассматривая Гицу Кэшару. А поскольку этот парень был ему небезразличен, Андрею хотелось обхватить его за плечи, потрясти и сказать с упреком: «Эх ты, глупый, скажи, что с тобой случилось? Как ты мог поддаться лживым слухам?»

Но Андрей не сделал этого. Он продолжал курить, и сигарета слегка потрескивала при каждой затяжке.

Кэшару покончил со своей в несколько затяжек:

— Дай-ка мне еще одну, неня Андрей!

— Пожалуйста!

— Спасибо!

Кэшару закурил вторую сигарету и начал быстро и сильно затягиваться, будто хотел скорее покончить и с этой.

— Неня Андрей… — проговорил он и замолчал, будто раздумывая, сказать или нет. Андрей Чуря не торопил его. — Неня Андрей, я думал и так и сяк. Но я не верю, и все тут!

— Чему ты не веришь, Гица? — спросил Чуря спокойно, обрадовавшись, что Кэшару наконец захотелось высказаться.

— Я не верю в то, что товарищи столковались с боярами.

— Что ты болтаешь глупости, парень? Как это столковались? Эка хватил!

— Говорили, что товарищи столковались с боярами. Там, где люди сами проехались плугом по боярской земле, товарищи дали приказ разгромить их.

Андрей Чуря возмутился, но спросил, сохраняя спокойствие:

— Так, значит… А еще какие слухи дошли до ваших ушей?

— Вот какие… О земле!.. Будто не дадут нам землю. Будто обещают нам манну небесную, пока не покончим с немцами, а потом все как прежде будет. Как говорится: быки пашут, а лошади едят. Но я, неня Андрей, не верю. Не верю, что товарищи перешли на сторону бояр. Если и товарищи не дадут нам земли, кто же тогда даст? Вся надежда только на них. Это ведь главная болячка крестьянина — земля!..

Андрей Чуря между тем почти полностью успокоился.

— Значит, ты, Гица, не веришь, что товарищи перешли на сторону бояр?

— Не верю, неня Андрей! Я сначала запутался немного, но потом опомнился.

— И как же ты опомнился? — продолжал спрашивать Андрей.

— Просто я подумал, что все это вражеское вранье, что не может быть такого, чтобы товарищи, которых бояре мучили и гноили по тюрьмам, теперь, когда пришла их очередь поколотить бояр и капиталистов, взяли да и сразу помирились с ними. Если речь о примирении, почему они не сделали это давно? Их тогда не стали бы пытать и бросать в тюрьмы. Я правильно говорю, неня Андрей?

— Правильно, Гица. Но ты постарайся убедить и других, что все это выдумки тех, кому не хочется, чтобы коммунисты пришли к власти и чтобы вы получили землю!

— Это не очень-то легко. Я сам только что разобрался. Правда, я попытался было поговорить с ними, но они готовы были растерзать меня, не иначе. Они верят, что товарищи сговорились с боярами от страха.

— Что значит «от страха»?

— А вот что! Будто они боятся американцев. Те, если увидят, что товарищи начинают делить землю бояр, пришлют свои самолеты и займут страну, чтобы защитить бояр.

— Что, разве в нашей стране нет хозяина? Смотри, какую брехню выдумывают! И что еще болтают?

— Чего только не болтают, неня Андрей! Но будто кто-то всему этому верит… Сразу видно, что это ложь. А у людей голова болит только о том, что их касается. Они, неня Андрей, думают только об одном: о земле!..

— Ну а кто распускает всякие слухи?

Кэшару пожал плечами:

— Откуда мне знать? Слова как ветер…

— Ну ладно, как ветер. Но почему этот ветер не доходит до моих ушей? Ох, боюсь, кто-то из вас подхватывает на лету всю эту ложь и потом набивает ею ваши же головы. Подумай чуток, Гица!

Кэшару несколько мгновений молчал, задумавшись, потом произнес:

— Кто знает, неня Андрей? Ну, если хорошенько подумать, Белдие будто бы все знает. Только вот откуда он все это узнает?

— Так это он вбил вам в голову, что вы не получите земли, поскольку коммунисты в правительстве перешли на сторону бояр?

— Он!..

— Послушай, Гица, мне этот Белдие никогда не нравился. Нужно выяснить; что он за человек. И если он будет каркать, надо свернуть ему клюв. Но до тех пор надо убедить людей не верить лживым слухам. Они должны поверить, что в тылу все происходит совсем не так, как говорят эти слухи. Люди должны знать, что крестьяне распахивают помещичьи земли и делят имения, что народ захватывает префектуры и примарии, а вместо префектов и примарей, прислужников капиталистов, ставит своих представителей. Да, Гица! Надо убедить их, что коммунистическая партия не только не предпринимает никаких шагов против крестьян, а напротив, борется за то, чтобы все те, кто не имеет земли или имеет мало, получили в свое пользование помещичьи имения.

— Неня Андрей, я на вашей стороне. К черту всех, кто прислушивается к слухам! Увидишь, что я не тонкий тополек, который качается из стороны в сторону при малейшем дуновении ветерка. С тех пор как сомнение насчет земли запало в их души, люди не дают мне прохода.

Особенно Белдие отличается. «Эй, Кэшару, — говорит, — ты, значит, перешел к товарищам? Ну хорошо! Будешь кусать пальчики, когда дело дойдет до котла». Да пусть себе мелет, пока не простудит глотку! Я знаю, что товарищи за бедных, против богатых. Если ты скажешь, я живо заткну глотку этому Белдие, чтобы не каркал.

— Не надо так, Гица! Оставь его на мое усмотрение. Просто, если увидишь, что он начинает городить ерунду, покажи другим, что он лжет.

— Он зубастый, неня Андрей!

— Я догадываюсь, почему он зубастый!

— Еще бы! Господин лейтенант уж больно его пригревает.

Андрей Чуря и сам заметил, что лейтенант питает особую слабость к Белдие. Во-первых, насколько возможно, он старался уберечь его от опасности, никогда не поручал ему опасных заданий. Во-вторых, особенно в последнее время, лейтенант Бобоча держал Белдие больше при себе. Между лейтенантом и капралом установилось нечто вроде дружбы, которую Чуря считал лишь причудой своего командира. Но теперь, однако, после того, что он узнал от Кэшару, дружба, проявленная лейтенантом к Белдие, показалась ему подозрительной. Тем более, что он знал, что лейтенант происходит из помещиков.

«Не от лейтенанта ли исходят слухи, раздуваемые Белдие? Конечно, это его не устраивает, чтобы крестьяне распахали имение его отца».

— Господин лейтенант действительно балует Белдие, — сказал Чуря. — Что ж, если ходят такие слухи и люди верят им, тогда понятно, почему дезертировал Сфат. Я не удивился бы, если бы завтра утром узнал, что в эту ночь еще кто-нибудь смылся.

— Не беспокойся, неня Андрей, люди не такие уж плохие. Они заколебались сейчас и на тебя смотрят немного косо, думая, что ты их обманул. Но чтобы перебежать — нет, не перебегут они. Сфат — тот был негодяем. Такой и ломаного гроша не стоит. — С этими словами Кэшару презрительно сплюнул.

— Вот поэтому-то меня и берет злость. Из-за него мы запачкали имя нашего взвода. Если бы ты его схватил, тебя наверняка представили бы к награде.

— Неня Андрей, я думаю, что он проскочил не во время моей смены. Какого черта, ведь не спал же я! И господин лейтенант приходил проверять меня…

— Что ты говоришь? Господин лейтенант был у тебя?

— Был, был.

— А что ему нужно было?

— Будто на проверку пришел. Посмотреть, не сплю ли я. Поговорил со мной…

— Да? А что он тебе сказал?

— Будто я помню! Пустяки какие-то. Видно, ему было скучно и не с кем переброситься словечком. Спросил, не заметил ли я чего у противника, сказал, чтобы был повнимательнее, потому что ночь темная и как бы немцы не захватили меня тепленького. Еще спросил, кто меня сменяет, а больше и не помню, о чем он еще говорил. Во всяком случае говорил он как человек, которому нечего делать и который старается убить время.

— И долго он пробыл у тебя?

— Не помню. С четверть часа, наверное.

— Скажи, Гица, что тебе кажется более странным: то, что он говорил с тобой, или то, что пришел, как ты говоришь, проверить тебя?

— И то и другое.

Андрея Чурю больше всего удивило, что лейтенант отважился добраться до поста Кэшару. Такого Андрей не замечал за ним до сих пор. Чем же объяснить этот избыток усердия у человека, так дорожащего своей жизнью? И почему такой неразговорчивый человек проболтал с часовым не менее четверти часа?