Бремя империи - Александр Афанасьев

— На основании полицейского рапорта большего сказать невозможно… — справедливо заметил Сноу

Резидент с трудом подавил себе гнев — он понимал, что его офицер прав…

— Хорошо… — примиряющим тоном сказал он — в таком случае я хочу послушать, что вы думаете об этом. Только на основании полицейского рапорта — мне плевать ошибетесь вы, ли нет. Дерзайте, Сноу!

— Это не ограбление! — сразу заявил Сноу — это дерзкое и профессионально выполненное убийство. Боюсь, мы столкнулись с тем, с чем до сих пор никогда не сталкивались…

— Почему?

— Почерк. Десять пуль из мощного пистолета — это ночью и с тридцати метров. Если судить по данным полиции — первая же пуля попала точно в голову и оказалась смертельной, остальные всадили уже в лежащего, на всякий случай. И — никаких следов, только гильзы и все…

— Почему вы думаете, что это был пистолет? — полюбопытствовал резидент — есть компактные складные винтовки под этот калибр…

— И убийца с длинной винтовкой будет пробираться через посты? А ведь в городе чрезвычайное положение, блокпосты, досмотр машин! Кроме того — разброс гильз. Такой разброс гильз бывает при стрельбе из пистолета Маузера — три гильзы из десяти вылетели на улицу. У него неподвижный ствол и на него легко приспособить глушитель — поэтому никто ничего не слышал. А если учесть, что такой пистолет, да еще с глушителем будет весить за два килограмма — убийца должен быть очень опытным, чтобы удерживать пистолет при быстрой стрельбе…

— Допустим… — осторожно произнес резидент, раскладывая все сказанное в голове по полочкам — и кто же это мог быть?

— Понятия не имею… Но это не случайный человек, он умеет пользоваться оружием, он умеет убивать и уходить незамеченным — и он скорее всего ударит снова…

Бейрут, район Борж эль-Бражнех. Ночь на 16 июня 1992 года

Расходились поздно — по местному времени было часа три. Хозяева особняка — верней хозяева уехали и за хозяйку осталась их дочь — провожала каждого из гостей в дверях. Меня она проводила особенно… страстно, за что я удостоился такого взгляда Юлии — что если бы взглядом можно было убивать, я свалился бы замертво.

— Я смотрю, вы уже вполне освоились, князь… — тон был далек от дружеского и тем более от любящего…

— Сударыня, весь вечер я думал только о вас… — отделался я дежурной фразой

— Я это заметила… — уже с меньшим сарказмом произнесла Юлия — впрочем, время позднее…

Ночь дышала прохладой — прилетевший с моря свежий ветерок немного разогнал дневную удушливую жару. Улица была темна, тиха — только в том доме, откуда мы вышли, все еще не смолкала музыка. По обе стороны улицы плотными колоннами стояли ливанские кедры — казалось, своими кронами они подпирали иссиня-черное, истыканное блестящими точками звезд небо…

Я их заметил первым — машина была припаркована за поворотом дороги — да и деревья загораживали обзор. Они стояли метрах в десяти — около нашей машины — именно около нашей и никакой другой! Трое…

— Иди в дом!

Удивительно — но Юлия сразу поняла что происходит. Она не стала задавать глупых вопросов, не стала устраивать истерику и выяснять что им нужно. Просто она сильнее сжала мою руку — и не сдвинулась с места…

— Уходи, я сказал! Я с ними справлюсь… — и, не дожидаясь ответа, я сбросил руку Юлии и уверенно направился к ним…

— Что вам угодно, господа? — в этом случае важно сразу захватить инициативу и давить, доминировать — вы решили постеречь мою машину?

— Нам угоден ваш бумажник, сударь… — ответил тот, кто стоял ближе всего ко мне. Голос его совсем не был похож на голос хулигана и грабителя…

— Держи! — я достал из кармана бумажник и протянул его грабителю левой рукой. На этот трюк он и попался — даже если ему и не нужен был мой бумажник — все равно он протянул за ним руку. Психология…

Скользящий шаг вправо, правая рука захватывает протянутую руку противника, уже выведенного из равновесия. Рывок — противник волей-неволей разворачивается спиной, левой рукой — локтевой захват за шею. Для того, чтобы не трепыхался — я со всей силы боднул его лбом по затылку — так можно даже убить, но сейчас у меня была другая задача — оглушить…

Теперь против меня оставалось двое — главарь уже не опасен, но он мне еще послужит. Я не знаю, что у остальных — если огнестрельное оружие, то он послужит мне щитом от пуль. Вальтер в кармане есть и у меня…

Ножи! Оставшиеся двое выхватили ножи, один двинулся вправо, другой влево, обходя меня с двух сторон. В действиях их чувствовались немалая слаженность и опыт, на дело они шли явно не в первый раз — но для меня они были не противниками…

Прежде чем, они успели понять, что происходит — я со всей силы швырнул оглушенного главаря в того, что подходил слева — со стороны моей слабой руки. Мне нужно было выиграть всего пару секунд — но добился я даже лучшего. Главарь напоролся брюхом на нож, который готовился для меня — и оба, главарь и его сообщник, полетели на асфальт…

Сдвинувшись в сторону и вперед, я повернулся к тому, что оставался справа — его рука, вооруженная ножом уже летела ко мне — он пытался нанести секущий, размашистый удар, целясь мне в горло — надо сказать, необычная техника. Правой рукой я поймал и остановил его руку, левой ногой, особо не церемонясь со всей силы ударил в пах. В училище за такой прием можно было получить несколько нарядов вне очереди, там противника добивали по-другому — но здесь было не училище. Здесь был Бейрут, была женщина, которую я должен был защищать — и поэтому я применил самый простой и самый эффективный прием. От такого удара в пах он оправится нескоро.

Третий противник уже поднимался, но не успевал — я просто и тупо пробил ногой в лицо — как в футболе при исполнении пенальти. Бандита отбросила назад, мне даже показалось, что я услышал, как его затылок хрустко раскололся об асфальт…

Готовы. Все трое…

Я обернулся. Юлия стояла у стены — она не убежала. Глаза ее блестели в темноте, будто алмазы…

— Садись в машину! — было уже не до «куртуазности»…

Чтобы она побыстрее пришла в себя я весьма невежливо схватил ее за руку, подтащил к машине, открыл дверцу. В любой момент могла появиться полиция — а объясняться с ней совсем не входило в мои планы…

— Садись, говорю!

Захлопнув за ней дверь я, как в остросюжетном синематографе (ну надо же произвести впечатление на даму!) перекатился по капоту, в мгновение оказался около водительской дверцы, скользнул за руль. Мотор отозвался злобным рыком на поворот ключа…

— Производит впечатление… — Юлия тяжело дышала, как будто только что долго бежала…

Это еще не впечатление… В училище одним из упражнений было такое — шесть минут на ринге против шестерых противников. Сначала с голыми руками против голых рук, затем с голыми руками против палок…

Ничего не отвечая, я рванул машину с места — так что недовольно завизжали покрышки…

Женщины любят воинов… Еще больше они любят воинов-победителей. Во времена римской империи знатные римлянки отдавались выжившим в бою гладиаторам — прямо под ареной, на грязном полу. Когда мы доехали до Аль-Рашидин, девятнадцать, она спросила, не желаю ли я выпить кофе, чтобы прийти в себя. Я был бы полным кретином если бы отказался…

Бейрут, мечеть. 16 июня 1992 года

В отличие от мечети Омари, перестроенной в 1291 году из христианской церкви, или мечети аль-Амин, эту мечеть почти никто не знал. Маленькая, расположенная в районе Тайонех, она была рассчитана всего на пятьдесят — семьдесят правоверных, желающих вознести молитву к Аллаху. ЕЕ минарет вытягивался в небо всего на пятнадцать метров — до уровня пятого этажа. И это тогда, когда крупнейшая мечеть на ближнем Востоке — в Мекке была рассчитана на десять тысяч молящихся и имела минарет в сто двадцать метров высоты, а в Казани на пожертвования строилась еще большая по размерам мечеть. [Из всех городов Российской Империи сильнее всего отличалась от своего нынешнего состояния Казань. Дело было в том, что Казань стала связующим звеном между мусульманской и христианской частью Империи, правительство сознательно развивало Казань как духовный и экономический центр всего мусульманского мира. В Казани — это был единственный такой город — сходились две ветки стратегической железной дороги — и все грузы как с восточных территорий, так и на восточные территории переваливались там. Кроме того — Казань была единственным городом на европейской территории России, который жил по нормам мусульманского права. В Казани действовали три крупнейших исламских университета, в Казани выходной день был в пятницу, в Казани в любом ресторане подавали халяльную пищу, в Казани действовали исламские банки. В итоге любой, кто имел дела с восточными территориями, открывал контору в Казани, а население Казани уже перевалило за пятнадцать миллионов человек. Казань также была своего рода новым центром ислама в противовес Мекке и Медине — ислама умеренного и терпимого, поддерживаемого государством. В свою очередь и исламские богословы, преподававшие в Казани, решительно осуждали все экстремистские и террористические проявления, организуемые из-за рубежа, пытались раскрыть глаза молодым мусульманам на то, что происходит и не допустить их втягивания в террор. ] Но эта мечеть была хороша хотя бы тем, что любой новый правоверный был бы безусловно замечен, а проповедующий здесь имам подозревался контрразведкой в связях с аль-Каидой.