Бремя империи - Александр Афанасьев

Мы переглянулись — говорить тут было нечего. Али ловко направил машину в небольшое пространство, оставленное между двумя бронетранспортерами. Удивительно, но несмотря на погромы жизнь в городе не замерла и желающих попасть в мусульманские кварталы было много. Таков уж Бейрут…

"С той стороны", с мусульманской, следы уличных побоищ еще были видны, хотя их уже начали убирать сами жители. Перевернутые, в некоторых местах еще дымящиеся мусорные контейнеры — во время беспорядков они пострадали первыми — разбитые и сгоревшие машины, но их было немного. И только в одном месте, черным провалом, заметным даже на фоне ночи, щерилась сгоревшая лавка…

— Из-за нескольких подонков… — пробормотал Али

— Что?

— Да из-за нескольких подонков все страдают.

— Оно так…

Через несколько минут мы остановились в лабиринте улочек Ждаида — район был старый, располагался на холмах и был застроен как попало домами, которым было по сто-двести лет. Оглядевшись по сторонам, насколько это позволяла ночь и тусклое освещение, я нашел и позицию для наблюдения и стрельбы — прямо напротив того дома, который был нам обозначен как "Салон мадам Габери" был трехэтажный дом старинной постройки, причем складывалось такое впечатление, что все три этажа были построены в разное время и были частями трех разных домов. Но самое интересное — каждый этаж дома имел отдельный вход, а сбоку было пристроена лестница, похожая на пожарные. Перед каждой дверью была небольшая терраса, с вьющимися растениями — в общем, идеальное укрытие для снайпера…

— Купил?

Али должен был сходить на местный базар и купить оружие для акции — если знать где, то купить его можно было без проблем, хоть станковый пулемет…

Али полез в бардачок, вытащил большой сверток, завернутый в какую-то тряпку, протянул мне. Я развернул его на коленях, взял в руки матово поблескивающий в тусклом свете салона пистолет. Знакомая штука, Кольт-1911, полноразмерный, по виду новый или почти новый. Состоял на вооружении в САСШ, мы его изучали как оружие вероятного противника. Не такой точный как Маузер, но убойный…

— Глушитель где?

— Нету… — виновато пожал плечами Али — не успел сделать…

— Ты дурак? — разозлился я — и что мне с ним делать без глушителя? Сейчас один выстрел — и со всей округи сбегутся!

— Мы же хотели только посмотреть сегодня…

— Посмотреть… — я вернул Али пистолет, достал из кармана пассажирской двери Маузер, навернул на него глушитель — благо ствол неподвижный, глушитель на него сделать проще всего. Жаль, конечно, после акции такую вещь придется выбрасывать, но делать нечего. Может и не приедет сюда Мулла сегодня, побоится…

И тут на узкой улочке появилось такси…

Такси здесь не узнать было сложно — здесь в качестве такси работали машины «Даймлер-Бенц», такого не было даже в Санкт Петербурге…

— Давай немного вперед…

Проехали вперед, встали так, чтобы машина была полностью в тени. Такси, ползшее на минимальной скорости, остановилось метрах в ста от "Салона…"…

— Он?

Али поднес к глазам бинокль с ночным каналом…

— Похоже он…

Из салона выбрался полноватый мужчина, одетый в арабскую галабию. Видно было плохо, но Али должен был видеть его вживую — сегодня он ездил на разведку и наблюдал на объектом…

— Похоже или точно он?

— Он. Точно он…

Все таки приехал… Мужчина поднялся по улице, стоило ему только подойти к ничем не примечательной двери — как она распахнулась, на улицу на мгновение показалась женщина, одетая как исполнительница арабских танцев, взяла гостя за обе руки и увела в дом. Дверь захлопнулась…

Приехал таки, сволочь…

— Короче — я занимаю позицию вон там — я показал на странный дом с лестницей — а ты отъедь еще чуть дальше. Если что — встречаемся завтра на "Маар Майкл", там кафе у причала. Знаешь?

— Знаю…

— Все. Пошел — отрубил я

— Удачи… — откликнулся Али…

Мандража почти не было. Изображая из себя слегка подвыпившего местного, насколько это позволял мой рост и сложение, [арабы вообще низкорослые, все это связано с веками плохого питания. Конечно, за время имперского правления, молодое поколение уже вытянулось, но богатырей от метра восьмидесяти и выше все же было намного меньше, чем среди русских. Да и телосложением отличались — арабы не занимались гимнастикой, спортом, это было не принято и даже в армии приходилось заставлять из-под палки. У русских же подростков спорт, «железо» было почти обязательным, поддерживалось государством — поэтому и выглядели они на фоне арабов очень внушительно…] я добрался до дома, оперся об стену, отступил в тень, расстегнул штаны и начал мочиться. Пока мочился, осмотрел окрестности — ставни по всей улице закрыты наглухо, но через ставни «Салона» тонкими лучиками пробивается яркий свет. Прикинув ситуацию, я несколькими прыжками преодолел ступеньки, залег на втором этаже, прикрывшись зарослями вьюнка, замер. Пистолет положил рядом с собой, замаскировав его садовым горшком с цветами. Оставалось только ждать…

Мулла появился через два часа. Позабавился с детьми сволочь — теперь надо было выспаться перед пятничным намазом. И носит ведь земля такую вот мразь — сегодня детей трахает, завтра людям слово Божье понесет…

Провожала его все так же женщина — теперь я видел ее отчетливо, до нее было метров двадцать, не больше. Среднего роста, в роскошном, вычурном костюме арабской танцовщицы, средних лет, но все еще с прекрасной фигурой. Видимо сама мадам Габери…

Пока они прощались на фоне ярко освещенного прямоугольника двери, я взял Муллу на прицел. Стрелять было сложно, поэтому я положил пистолет на согнутую левую руку, прицелился…

Интересно, где он сейчас машину будет искать? Такси то ему не вызвали. Может, боится, что кто-то его запомнит?

Остальное было проще простого. Простившись с бандершей, Мулла повернулся, сделал несколько шагов — и тут я выстрелил. Попал точно куда и хотел — в голову. Мулла осел на тротуар, грузно и нелепо, словно мешок с дерьмом. Прицелившись по лежащему, я выпустил весь остаток обоймы — чтобы наверняка…

Спустился, зачем-то подошел к лежащей на тротуаре туше, наклонился… Кровь казалась черными полосками целлофана на более светлой коже, голова была разбита вдребезги. После таких ранений — не живут. Дело сделано…

Пистолет я выкинул чуть дальше, разобрал на части и выкинул по разным мусорным бакам. Хотя на нем и не было отпечатков — давать в руки следствию лишние улики не стоит…

Бейрут, бульвар Корниш. 15 июня 1992 года

Али утром отправился на "Александра Колчака", я же накупил местной прессы, карту города и уединился в снятой мною квартире. Делать пока было нечего…

Убийству Али Хасана Джималя, видного мусульманского богослова и настоятеля крупной мечети, посвящены были первые полосы — тех местных газет, которые несмотря на беспорядки в городе все-таки сумели выйти. Версии выдвигались самые разные, наиболее часто упоминалось, что он стал жертвой христианских юнцов-фанатиков, готовых убивать. Рассматривалась также и версия неудачного ограбления, хотя она изначально была идиотской — ну не станет грабитель стрелять жертве в голову с двадцати метров.

Видна была работа и департамента полиции. Практически во всех газетах было упомянуто, что убит видный мусульманский богослов был в двух шагах от двери "непристойного вертепа", который накрыла полиция. Что он там делал, и был ли там вообще — газеты умалчивали, но мысли рождались нехорошие. Упоминали так же о том, что убийство могло быть связано с уголовными разборками из-за закята. [закят — ежегодный налог, который должен платить каждый мусульманин и который некоторые недобросовестные муллы пускают совсем не на помощь бедным…]

Раскаивался ли я? Не спал ли ночью? Каково чувствовать себя палачом? Ну, если вас так это интересует, давайте об этом и поговорим, пока время есть…

Я, кажется, уже упоминал, что любой дворянин Империи — ее солдат, иначе он просто не имеет права быть дворянином. А солдат должен защищать свой родной дом от всех врагов, внешних и внутренних. И делать все для этого, в том числе и то, что другие делать не хотят или не могут.

Этот Джималь, мулла очень любящий маленьких детей — хотите сказать, что он не враг? Что он обычный гражданин, имеющий право на справедливый и беспристрастный суд? Ой ли? Сначала эта мразь насилует детей, потом несет людям слово Аллаха, потом возводит хулу на Государя, потом собирает какие-то сборища, потом предает Родину, вступает в сношения с агентами британской разведки, неизвестно зачем ходит в сеттльмент. И это — гражданин, имеющий право на суд?! И это вообще человек?