Степь - Дмитрий Манасыпов

— А это так похоже на фортель? — Еноту совершенно не хотелось что-то объяснять бородачу.

— Ты полагаешь, что похоже на что-то другое? Интересно, на что? На явление общине святой непорочной Виргинии непотребств, творимых сектой хлыстов? Или на подвиг Мэдмакса у Пармы? Послушай, кусок дебила, может, ты прямо сейчас поедешь в Степь и подальше? Чтобы мне на тебя не тратить времени с боеприпасами.

— Никуда я не поеду. — Енот поправил пистолет на бедре. — Я сделал то, что должен был сделать.

— Да ты что… — Бирюк закурил, положив автомат на колени. — Прямо рыцарь в сверкающих доспехах, весь такой без упрека со страхом и тэ-дэ. Мы зачем отправились в Степь, надеюсь, помнишь?

— Помню, — буркнул Енот. — Но…

— Отставить! — громыхнул Бирюк. — Раз непонятно, парень, объясню тебе еще раз. Ты сам согласился на эту работу, сам отправился со мной. И раз так, то будь добр ее выполнять. Девка в поезде уже померла, это точно. Так-то ее бы отодрали во все дырки и потом либо взяли в рабы себе, либо продали бы. А сейчас, когда ее найдут в том вагоне, в окружении трупов своих соплеменников, дикари ее убьют. И хорошо, если умрет она быстро. Это ты понимаешь, Ланселот сраный?

— Понимаю. — Енот смотрел в красные дергающиеся отсветы затухающего костра.

— Ты видел когда-нибудь, пацан, как они снимают шкуру с живого человека? Не знаешь, что такое степной тюльпан? Когда ее подтянут к потолку и начнут медленно срезать кожу, так, чтобы чулком слезала, будет она рада твоему подвигу? А?!

Енот моргнул, понимая, что Бирюк неожиданно оказался рядом и говорит тихо и спокойно, глядя ему в глаза. Не крича, не пытаясь донести мысль через эмоции, ровным тоном продолжал рассказывать.

— Ты не знаешь, да? Настой мака, очень много этого сраного белесого киселя. Ее подтянут к потолку, привяжут, чтобы не дергалась, не мешала этим, мать их, эстетам. Начнут с головы, срезав лицо, перейдут на шею и дальше. Снимут всю кожу даже с ее маленьких упругих титек, Енот. И свернут, спустят к поясу. А потом отвяжут, добавят еще настоя и отпустят в Степь. Эх ты, герой, блядь.

Енот смотрел в пляшущее пламя. Есть скворчащего жиром суслика не хотелось.

Где-то в стороне что-то дико заорало. Протяжный высокий вопль прокатился над ковылем, уйдя вверх, в черный бархат неба.

— Эй, Змеина! — Бирюк встал, похлопав Енота по плечу. — Змей!

— Что-то не то. — Семерка торопливо натянула сапоги на босые ноги. — Змей!

В траве снова кто-то завопил, протяжно и ближе к костру. Змея слышно не было.

Енот сорвался с места, схватив автомат. Бирюк уже ринулся в сторону воплей, перехватив оружия удобнее. Вопль поднялся еще выше, переходя в злое урчание. Крик Змея, зовущего их на помощь, раздался сразу за ним. Выстрелы раздались чуть позже.

— Змей! — Енот аккуратно, немного теряясь в ночи, шел к месту, откуда еще продолжал доноситься непонятный рык. Снова сухо щелкнул выстрел из пистолета, рычание перешло в высокий вопль.

— Твою мать!!! — заорал Змей. — Твою м-а-а-а-ть!!!

Вопль перешел в дикий визг. Но недолго, звук оборвался ударом твердого по мягкому, истошным мяуканьем и хриплыми матюгами Бирюка. Семерка и Енот, наконец-то добравшиеся до нескольких низких кустов, замерли, наблюдая странную картину.

Бирюк старательно молотил ногами, обутыми в тяжелые подкованные сапоги, что-то темное и шарообразное. Иногда высоко поднимал вверх своего крупнокалиберного монстра и бил прикладом вниз. Нечто, у которого постоянно хрустели сломанные кости, тем не менее шипело и подвывало. Змей стоял тут же, затягивая зубами ремень, наброшенный на предплечье. В темноте белел бинт, с темным пятном посередине. Дальше Енот сработал на рефлексах.

Подскочил к напарнику, сдвинул наброшенный жгутом ремень дальше к локтю, затянул, накрутив толстую выделанную кожу винтом на спинку ножа. Змей в это время уже зажимал освободившейся ладонью разодранные мышцы. Серебристый свет показал еще четыре глубокие царапины по левой щеке Змея. «Научник» дико косился в сторону методично убивающего что-то непонятное Бирюка и слегка дрожал. Дело закончила Семерка. Подошла к еще огрызающемуся куску из меха, мускулов и остатков костей, вытащила револьвер и выстрелила.

— Не стоило так махать руками и ногами, все равно Змей уже стрелял, — крутанула своего матово-черного семизарядного друга на пальце. — Или ты так соглашался с мотивами Енота, изобразившего из себя в поезде второе воплощение Мэдмакса?

— Это уже мое дело. — Бирюк сорвал пук травы и начал отчищать приклад. Тот, кстати, был складным. Металлическая рамка, при нажатии на кнопку — уходила в бок, прикладываясь к автомату. Но это не помешало ей размолотить в крошево существо, напавшее на Змея. — Ужонок, ты чего там руку так усиленно мотаешь? Неужто ты с дури умудрился ее так подставить этому шелудивому котенку, что чуть не помер?

— Котенку? — Енот посмотрел на уже не шевелящееся нечто, раскинувшееся на примятой траве темным пятном. Сейчас, правда, пятно уже не казалось совсем черным, даже наоборот. Луна, скрытая тучами, вышла полностью, и можно было рассмотреть напавшего чудо-юда.

А напал на Змея, если судить по остаткам морды, лапам и длинному толстому хвосту, действительно кот. Таких зверей Еноту встречать не доводилось, но видел саму шкуру у Инженера на стене фургона. Да и наслышан был от парней, любивших поохотиться. Степной кот, потомок манулов и рысей, прочно обосновавшийся в глубоких и пахучих зеленых волнах сухого моря. Хищник, который, подкравшись, запросто уложит любого человека. Змею повезло, и он явно понимал это. Рассматривал животину с неподдельным интересом, но старался особо близко не подходить.

— Что с рукой, чудовище? — еще раз спросил Бирюк. — А?

— Страшного ничего нет, перетягивал на всякий случай. — Змей пошевелил пальцами. — Кровотечение практически остановилось, сухожилия и нервы не затронуты. Пальцами шевелить больно, но не более того. А чего он мне ее достал… ну, так вышло, не заметил.

— Повезло мне, ничего не скажешь, — бородач ухмыльнулся. — Один прет воевать как многоцелевой тактический модуль А-115-ть[14], второй, вроде бы весь из себя умный и знающий, не человек, а ходячий жесткий диск, не замечает и не чувствует дикого кота. Везунчик я, ничего не скажешь.

— Не ворчи, Бирюк. — Семерка присела над котом. Провела рукой по шерсти, там, где кровь заляпала ее меньше, чем везде. — До чего же красивая зверюга… была. Такая шерсть, и вот, лежит как мешок с костями. Даже жаль… Бирюк, ну не ворчи. Парню повезло, выжил. Змей, надо вести себя умнее. Степь не прощает ошибок. Ладно, пойдемте, и поспать надо, и руку заштопать нашему герою.

— Пошли. — Бирюк прислушался. — Пока тихо. Надеюсь, Змей, что твоя глупая и неточная пальба не привлечет к нам незнаемых друзей, что рыщут здесь в поисках чего бы сожрать или потрахать. Надеюсь, что больше сегодня стрелять или драться не придется.

Суслик не сгорел. Предусмотрительная Семерка переложила почти готовую тушку на перевернутую попону. Есть успевшее остывшее мясо она предоставила Еноту с Бирюком, а сама занялась латанием глубоко разодранной руки Змея. Тот шипел, но терпел.

Пахло спиртом, неожиданно стерильным бинтом, ждущим своего часа и кровью. Семерка протерла кожу вокруг длинного разреза и двух поменьше. Заявила Змею, что ему повезло, и зацепил его только один коготь из четырех, и взялась за изогнутую иглу, предварительно обдав ее настоем из фляги. Густой запах трав, смешавшись с резким от чистого медицинского спирта, потек вокруг. Если кто, обладающий хорошим нюхом, пытался понять, где находятся вкусные люди, то сейчас это скрыть от него не получилось бы при всем желании. Кровь в самих ранах уже запеклась, неровные лоскуты вокруг них Семерка срезала опасной бритвой. Появилась она в ее руках неожиданно, но Енот давно привык к подобным фокусам. Лезвие хэдхантерша носила за голенищем сапога, скорее всего в специальном кармашке.

— Терпи, дурило. — Семерка критически оглядела поле для работы, протягивая через ушко иглы длинную нить. Ее предусмотрительная блондинка достала из низкой широкой банки с плотно притертой крышкой. Там, в густом желе с неприятным запахом, нитей оказалось предостаточно, моток, не меньше. — Терпи, я еще даже штопать не начала.

— А я терплю. — Змей тоскливо посмотрел на поблескивающий в отсветах почти потухшего костерка кончик иглы. — Не, ну правда…

— Каков молодец. — Бирюк вгрызся в оторванную сусличью ляжку. — Пфям Мэдмакс пофле пеффого похода на Итиль.

— А? — Змей повернулся к нему. В это время Семерка сделала первый стежок. — А!

— Не ори, — женщина посмотрела на Енота. — Эй, енот-потаскун, ну-ка возьми непрогоревшую деревяшку, раздуй и подсвети, быстро!

— Пффафельно, так их, дуффней. — прочавкал Бирюк. — Пусть фаботает. Кто фаботает, тот и ест.