Степь - Дмитрий Манасыпов

— Интересный у тебя товарищ. — Семерка, рядом с которой продолжала разоряться фифа в шляпке, совершенно не обращала на ту внимания. — Откуда он взял ту дрянь, не знаешь?

— Он мне пока совсем не товарищ. — Енот поправил ремень автомата. — Мне что-то показалось, там, на холмах.

— Креститься надо, если кажется! — выпалила совсем уже разозлившаяся тетка. — А не стоять с умным видом.

Раскатисто прозвенело по пластине, закрывающей окно, свистнуло рядом с лицом Енота, и голова владелицы вуали лопнула, брызнув красным крошевом.

— Степняки! — ввалился в вагон кондуктор. — Степняки!!!

Семерка вытерла рукавом лицо, посмотрела на кружева рубашки и вздохнула:

— Дорогая сорочка была, эх…

— Мама… — девчушка, лет двенадцати, стояла в коридоре и смотрела на тело в фиолетовом, лежащее на ковре. — Мамочка…

— Ложись, дура! — Семерка оказалась рядом с ней одним прыжком, втолкнула в открытую дверь купе. — Не поднимай головы!

Енот прижался к защите окна, взглянул в амбразуру. Да уж, дело приняло нехороший оборот.

Поезд все также несся вперед, только теперь у него появились попутчики. Со стороны холмов, подпрыгивая на кочках, параллельно летящему составу перли несколько машин. Старые, с грубо наваренной броней, огрызающиеся очередями из пулеметов. Сколько степняков шло верхом, Енот даже не стал считать. Один черт — много, на всех хватит.

— От сволота… — Бирюк заковыристо выматерился, выглянув в щель. — Думал, что проскочим. Но ничего, лишь бы пути целыми оказались… Эй, кондуктор!

Тот выглянул из своего купе, держа трубку телефона.

— Что?

— Сколько до станции?

— Полчаса, не меньше. Да и станция там так, слабенькая. Лишь бы пути целыми оказались!

— Ага, спасибо, родной. И чтобы мы без него думали…

Бирюк вставил в свою «страх-машинку» диск, взвел затвор.

— Рюкзаки на себя, мальчуганы, мало ли чего. Повеселимся?

— Зачем рюкзаки? — Змея бросило на стенку при очередном повороте. По ее наружной стороне весело простучали пули. — Твою мать!

— За надом. — Бирюк прицелился и дал короткую очередь. — Всякое бывает. Почему скорость стала меньше?

Енот прислушался к ощущениям. Скорость действительно снижалась. Стук колесных дисков стал реже, вагон уже не так качало на поворотах. Издали донесся пронзительный свист. Кондуктор снова высунулся в коридор. Задорного блеска в глазах поубавилось.

— Пути разобрали… — левая щека чуть дернулась, вместе с ней шевельнулся вялый грустный ус. — Хана нам теперь.

— Клево… — Бирюк оскалился в ухмылке. — Пошли, пареньки, нам в конец вагона. Остановка аварийная, не забываем вещи.

— Блядь! — Семерка остановилась рядом с дверью, куда впихнула девчонку. — А с ней что делать?

— Есть предложения? — Бирюк прицелился в замок задней двери вагона, выстрелил. — Я ее с собой не возьму, не до того нам.

— Но… — женщина опустила карабин. — Черт, черт! Бирюк!

— Что Бирюк? — бородач прицелился через ближайшую амбразуру, выстрелил. — Там несколько банд, сотня с лишним выродков. А нам надо в Степь, у нас задание. Что-то не так?

— Все так. — Семерка посмотрела на девочку, забившуюся в угол купе. — Пошли.

Енот понял задумку Бирюка. Действительно, вагон с конями следующий, и им стоит поторопиться, чтобы добраться до него. В милосердие и здравый смысл степных мутантов чистильщик не верил. Осталось только освободить киберов… и удрать, если получится.

Скорость поезда снизилась еще больше, машины сбоку уже не гнали, а всадники смогли обогнать тормозящий состав. Теперь разглядеть их можно было лучше. Хотя, что смотреть на степняков? Они все одинаковые… вернее, наоборот. Ни одного похожего друг на друга, но с чем-то общим. Грязные, одетые в пестрое и разномастное рванье, вооруженные чем Бог на душу положит, от грубого копья из косы до бюксфлинта штучной работы с накладками из резной кости и чистого серебра. Лысые, заросшие волосами от ушей и до пяток, горбатые, карлики и великаны.

— От твари! — Бирюку пришлось вернуться назад. — Ну-ка, ребятишки, прикройте меня как следует!

Ребятишки прикрыли как могли, не обращая никакого внимания на крики кондуктора и пассажиров вагона. Енот стрелял экономичными короткими очередями, не давая группке степняков, верхом пытающихся догнать поезд, сблизиться с ними. Змей стрелял из новенькой «снайперки», матерясь и пытаясь не мазать. Семерка старательно целилась в амбразуру с другой стороны, где степняков оказалось не меньше. Но затея удалась, Бирюк выбил дверь в грузовой вагон и скрылся в нем.

— Енот! — Семерка оказалась рядом с ним. — Прикрываем Змея, и уходим сами. Ждать нечего, поезд почти остановился. Никто на помощь не придет.

— Хорошо, — он выстрелил несколько раз подряд, снимая ближайших степняков. — Иди за ним, я пока останусь здесь. В грузовой вагон они вряд ли сразу сунутся. Пассажиры дороже.

Женщина кивнула, быстро толкнула Змея в сторону выхода и прыгнула следом. Енот задержался, бросив взгляд в сторону сплюнувшего кондуктора и не слушая крики остающихся людей. И ушел сам, стараясь не оглядываться.

Бирюк уже почти подготовил киберов к скачке. Что хорошо в механических лошадях, так это отсутствие страха перед стрельбой и шумом. Стоят себе, спокойно ждут своего часа, никуда не удирают. Змей стрелял в дальнем конце, уже успокоившись и тщательно прицеливаясь. Семерка навьючила один из своих саквояжей и винтовку в чехле, подскочила к воротцам, через которые заводили коней внутрь.

— Самое главное… — крикнул Бирюк. — Чтобы нас не сняли сразу, когда удирать начнем. Выходить будем парами, с разницей в пять секунд. Всем все ясно?

Ответа он и не ждал, торопливо приматывая повод пятого кибера к собственному седлу. В это время из брошенного вагона до них донесся крик. Кричала та самая девчонка.

— Твою мать… — сплюнул Бирюк, заметив вытягивающееся лицо Енота. — Вот этого только мне и не хватало!

Енот, не посмотрев на него, вскочил на площадку, наплевав на стрельбу. Замер, прислушиваясь, стараясь уловить звуки через стрельбу и ор вокруг. Да, он не ошибся, именно детский голос звал на помощь. И еще к нему присоединились кто-то, хохочущий басом, и второй, что-то гнусаво приговаривающий через хорошо слышимый плач. Треск разрываемой ткани, приметного голубенького ситцевого платьица, пришел чуть позже.

— Енот… — Бирюк вздохнул, голос стал спокойным, как у мамы Енота в моменты, когда она отговаривала его от глупостей. — Енот, не надо, ЕНОТ!!!

Девочка закричала еще выше, с плачем, надрывая голос. Бас захохотал, звук удара пришел следом. Невнятный и гугнявый его товарищ что-то прошепелявил, бас угрожающе заухал. Звуки от скрещивающейся стали возникли чуть позже. Гугнявый выкрикнул матерную тираду, завопил дико, надсаживаясь, и пропал, еле слышно забулькав горлом.

А потом девочка закричала еще сильнее, и этот страх Енот ощутил всем телом, от шеи до копчика. Проникающий внутрь, кусающий и рвущий на куски, обжигающий стыдом. Следом пришла ярость, да такая, что Еноту снова стало страшно. Такая же, как два года назад в шахтах, когда на его глазах погибла Медовая.

Что кричал ему Бирюк, Енот не слышал. Ему на это стало просто насрать. И растереть. Он пошел вперед, в три прыжка проскочив длину вагона и оказавшись на площадке только что брошенного. Степняки попались сразу.

Двоих, отличающихся от самого Енота только чересчур рваными и засаленными мундирами внутренней стражи, с пятнами от давно засохшей крови, чистильщик срезал выстрелами в упор. Один вылетел через перила площадки прямо под копыта проносившегося рядом дико визжащего всадника, второй упал назад. В темноту прохода, помогая Еноту.

Следующая очередь пришлась уже сквозь его тело, пронизываемое насквозь очередями калибра 7,62-а, и рвущая следующих степняков. Крики, грохот выстрелов, бьющий в нос запах пороха и крови. Ударом в грудь Енот отбросил уже дохлого степняка внутрь, выстрелил на слышимое звяканье, влетел внутрь.

Очень вовремя пригнулся, пропуская над головой прошелестевшее острие топорика, ударил прикладом, дробя нижнюю челюсть раненого мутанта. Ухватив опустевший автомат за цевье, рванул наружу пистолет. «Беркут» не подвел, громыхнув внутри металлической коробки, разнеся в хлам горло следующему, высоченному худому лысачу, решившему посоревноваться с чистильщиком в скорости стрельбы. Не прокатило, не на того напал. Пока тот булькал и сучил ногами, Енот пошел дальше, уже понимая, что не успел. Он не ошибся, хотя это почти стоило ему жизни.

Единственный выживший в вагоне до времени затаился, дожидаясь врага. Еноту пришлось всадить последние патроны магазина в грудь широченного степняка, покрытого татуировками с ног до головы, одетого в юбку из кожи и меха. Тот уже почти вытащил короткий обрез двустволки какого-то невообразимо лютого калибра. Мутанта отбросило назад, завалив прямо на беднягу кондуктора, смотревшего на бой почти вытекшим глазом уцелевшей половины лица. Второй же у него просто не было, снесенной ударом топора, сделанного не иначе как из куска автомобильной кабины.