Соучастница - Наталья Стеркина

- Да, слушаю.

В трубке Татьянин шепот.

- Ир, я из постели звоню. Он уснул, а у меня мобильник, к счастью, под подушкой, - она хихикнула, - а он не знал. Он меня в постели при себе держит, говорит, для вдохновения. Вскочит, чего-то попишет и опять ко мне с ума сойти...

- Тань, а мне-то ты что звонишь? - устало спросила Ирина.

Возникла пауза, а потом Татьяна почти закричала.

- Ты мне завидуешь, завидуешь - у меня вот есть мужчина... Ирина ее прервала, захотелось поссориться.

- Тань, а почему ты тогда из-за елочек после пруда от меня сбежала, а?

Татьяна заорала, видимо уже не боясь разбудить своего милого.

- Это я вышла к пеньку, а тебя нет! Я решила, что ты в кустики на минутку отбежала и стала ждать и как дура, как дура...

Татьяна отключилась. Ирина осталась с тренькающей трубкой в руке. Вот и поссорилась. Оказывается, было тогда недоразумение. И у Тани была своя точка зрения на случившееся тогда, и она молчала, не ссорилась, а начала склоку сегодня я. Вася дернул меня, я Таню. Глупо. С ней-то уж точно ссориться глупо. Она сейчас счастливый сексуальный объект. Этому-то я не завидую, сама не раз попадала в такие же руки. А женские реакции действительно непредсказуемы. Ирина устроилась в кресле с детективом, решила полностью отключиться от всех дел сегодняшнего дня, а потом уже, в ночи, сесть писать заказанную рецензию. Но не читалось. Вспомнилось, как несколько лет назад женская дружба поманила ее вновь. Как и в студенческие годы, они болтали по телефону - каждый вечер - своеобразный отчет за день. Приезжали друг к другу разбирать шкафы, перетряхивать гардероб, чистить от лишних бумаг письменные столы. Они (в то время одинокие женщины) отдыхали в обществе друг друга. Каждую мелочь, каждое смешное или странное обстоятельство они толковали и перетолковывали, искали знаков, не хотели пропустить поворот в судьбе. "Ну, как сестра, ну как сестра", - часто повторяла подруга. Ей Ирина могла рассказать, смеясь, как ехала с табуреткой в метро - к родителям на Юго-Запад (решила купить для кухни), мест свободных не было, вагон был полон. А Ирина сидела на своей табуреточке возле "нерабочих" дверей и читала "Иностранку". Иногда, поднимая глаза, ловила недовольные, раздраженные взгляды, впрочем, иногда и веселые, тогда улыбалась в ответ. Поезд на станции "Спортивная" что-то слишком долго стоял с открытыми дверями. Уже прошло минут десять, пассажиры, сначала, терпеливо ожидавшие отправления, начали потихоньку переговариваться, роптать, выражать недоумение... Ирина на своей табуреточке продолжала спокойно читать. Вдруг какой-то вышедший из себя мужик лет сорока, в "спартаковской" майке кинулся к кнопке вызова: "Командир! Мы поедем или как?" Никакого ответа. Вагон прокомментировал: "Вот, как всегда - даже в известность не ставят. Не удосужатся ответить". Вдруг из переговорного устройства донеслось: "Поедем - поедем", мужик, уже занявший опять свое место, подскочил, изумленный, к микрофону и задал наивный вопрос: "А когда?", оттуда донеслось ехидное "Когда надо..." Потом началось и вовсе нечто невообразимое: объявили, что в сторону Юго-Западной поезд последует со второго пути. Одуревшая публика потянулась к выходу: кто ворча, кто, потихоньку матерясь, а кто и потешаясь над "московским сюром". Ирина вышла тоже, за ней выпрыгнул невысокий дедок и окликнул: "Девушка, скамеечку-то забыли". Ирина оглянулась, взяла из его рук табуретку, поблагодарила, засмеялась и уселась на лавочку, поставив рядом табуретку ждать событий. Она не спешила на другую платформу - что-то не верилось, что поезд пойдет в обратную сторону. Оставшихся упрямцев все же выпроводила из вагона женщина в форме, и они толклись, и громко возмущались безобразиями метрополитена. Ирина читала, на ее табуретке уже стояли чьи-то сумки - люди размахивали руками, жестикулировали. Но когда заголосили одновременно и дежурная, и машинист, выгоняя из вагонов тех, кто ехал в Центр и, загоняя тех, кто к Юго-Западу, Ирина поднялась с места и со своей табуреткой загрузилась в поезд, вскоре двинувшийся туда, куда ему вроде бы заказано: в обратный путь. Когда Ирина рассказала все это в красках, с юмористическими деталями подруге, та почему-то погрустнела, посмурнела и истолковала все случившееся, как намек - Ирине предстоит вернуться в прошлое. Ирина ничуть в это не поверила, все веселилась и охала, вспоминая чудную поездку в метро. Пили чай. Подруга сидела на новой табуретке напротив окна и почему-то время от времени задавала сама себе странный вопрос, а кто вскоре будет сидеть на этом месте и смотреть на старое дерево и странный балкон с флюгером. Кто? Ирина пожимала плечами, отмахивалась, предлагала другие темы, подруга же так и ушла в каком - то смятении. Все у Ирины связалось воедино, когда спустя некоторое время подруга стояла в дверях и требовала немедленно вернуть ее блузку и книжку и, утирая слезы, все повторяла: "Ты мне больше не сестра!". А почему? Просто на горизонте опять возник Илья третий (и последний!) Иринин муж, и Ирина с привычной радостью прислонилась к нему. "Вот он обратный ход", - вспоминала она пророчества подруги. "Ренессанс" с Ильёй продлился недолго, он уехал, дороги, собственно, у них давно разошлись, просто на время ностальгия свела их - это было для них отдыхом, разлука была совершенно естественной. Теперь изредка звонят друг другу. А вот подруга исчезла с горизонта окончательно. Но известно, что тот, кто исчез с горизонта одного, некогда любимого, человека, по странной закономерности или случайности появляется на параллельном горизонте бывшего мужа, приятельницы или даже родственников. Появляется чаще всего с просьбой не говорить об их "дружбе" прежней привязанности. Жизнь свела ее подругу в какой-то момент все с тем же Сашей, он обмолвился об этом однажды по телефону. Но сейчас эта подруга пришла в голову в связи с неприятным разговором с Таней. Не стоит ссориться. Ирина встала, в сумке отыскала листок, на котором записала номер Таниного мобильного. Набрала. "Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте перезвонить позднее". "Перезвоню", - решила Ирина, - помирюсь до того, как лягу спать... Позвонили в дверь.

- Кто там? - Ирина спросила нервно, никого вроде не ждала.

- Ирина Викентьевна, откройте, пожалуйста, у меня к вам дело.

Голос был детский. Ирина открыла. Стояла девочка лет одиннадцати.

- Что тебе, девочка?

- Меня папа прислал...

Ирина поняла, что опять какая-то чужая и странная жизнь вот сейчас вползает к ней в квартиру.

- Так, а кто твой папа?

- Василий Степанович Степанов. А я Варя.

- Зайди, Варя и объясни в чем дело.

- Я сама не знаю. Мы живем с мамой. Он с нами не живет, потому что он... да вы, наверное, знаете. Сегодня прибежал к нам, кричал, потом, у него припадок какой-то был, его "Скорая" увезла, а после укола, когда он глаза открыл, сказал к вам сюда сходить и сказать, что он просит его извинить.

- Так он теперь в больнице?

- Да. Только я не знаю, в какой. Мама мне сказала сходить к вам и быстро возвращаться домой.

- Спасибо. Варя. Погоди, я тебя угощу тебя чем-нибудь. Ирина достала купленную для Катьки коробку "Зефира в шоколаде", - Держи.

- Спасибо.

Девочка еще секунду постояла, разглядывая Иринину комнату. А Ирина рассмотрела девочку - некрасива: такой же формы, как у Васи нос, но милое выражения лица, чистенькая.

- До свидания, - наконец сказала Варя.

- Всего хорошего.

Ирина закрыла за ней дверь.

Отравился каким-нибудь пойлом, бедный Вася. Вот и нес ахинею. Тут сразу все бескультурье и вылезло: евреи ему виноваты, хотя ведь знает, что неприлично так высказываться, коли в интеллигентном доме принят. После ванны Ирина поставила телефон возле кровати, легла с детективом - нужно же узнать, кто там все-таки ограбил и убил. Но ссора с Татьяной все же мучила, ну хоть что-то сегодня бы уладить, хоть что-то. Еще раз набрала Танин номер, "Але", - шепотом откликнулась Татьяна.

- Тань, - это я. Я, кажется, тебя как-то обидела... Прости...

- Брось, Ирин, я тоже что-то сморозила. Он пока в ванной, блюет, кажется, я хоть вздохнуть могу, а то...

- Не печалуйся - поможешь гению. Вдохновляешь ведь.

- Шутишь. Пьет он как собака и требует, чтобы я ему постоянно в любви признавалась. Вот вовремя не сбежала, горько каюсь, ты же советовала. Теперь вот уж как вырвусь. Ой, все идет...

Татьяна отключилась. Ирина вздохнула с облегчением - останемся друг для друга добрыми приятельницами и нечего покусывать друг друга - мало ли кто в какие беды с мужиком попасть может, а тогдашняя "невстреча" у пенька - это загадка, может, даже мистика, писала же я сама про Марину с Митей и "другое измерение", значит, допускаю чудеса. Раз для других, значит и для себя. Скрыло нас тогда что-то друг от друга.

Проснувшись глубокой ночью, Ирина почувствовала такую глубокую тоску, такое одиночество, что сил ощущать себя в пустоте не хватало. Как-то в последнее время суета, чужие дела, спутанные мысли, не проясненные желания, постоянный внутренний диалог, а иногда и полемика с мертвым Сашкой отвлекали от самой себя. Видимо, все же, ударило Татьянино - "у тебя вот нет мужчины". Ирина начала сама себе доказывать, что вот, пожалуйста, можно приблизить Георгия - милый человек и уж точно не будет мудровать над ней, как Павел над Таней, но ни к чему ей Георгий. Ирина поднялась, накапала себе пустырнику и начала увещевать себя, что не все так страшно во-первых, практически все одиноки - только кто явно, а кто тайно. В единение душ Ирина не очень верила. Во-вторых, паника и отчаяние первый признак депрессии, а депрессий Ирина боялась и всегда вздергивала себя и понукала, ей казалось, что если она потеряет вкус к жизни, упадет в безразличие, она сразу же постареет. А старости она боялась - ей казалось, что у нее (если конечно она до этого времени не успеет с собой разобраться) будет неэстетичная, жалкая и немудрая старость. Ирина бегала по комнате зажгла всюду свет, включила радио. По "Свободе" говорили об откате от демократии. Это Ирина слушать не стала - ей сейчас неполезно. Поймала музыку - на английском грустные песни о любви, это ей пришлось по вкусу. Было три часа, То звонят все кому не лень и из каких угодно мест, - а когда тоска, никого. Потом она сама над собой же и посмеялась - кто в три часа ночи должен знать, что у нее тоска. Потом сама же себе ответила - "близкий человек", а его - то и нет! Мысли, тоскливые мысли опять понеслись по кругу. "Нет, не может женщина так зависеть от того, есть у нее в данный момент мужчина или нет", "Я и не завишу, - спорила Ирина, - мне просто сегодня, сейчас плохо. Может, меня бы и собака утешила, но ведь нет и собаки. Может, если бы жила как нормальная мать вместе с Катькой - не свихивалась бы, не впадала в даун - держала бы меня Катя в тонусе. Но опять себе возражала - нельзя ребенка делать заложником своих несовершенств и держать при себе как костыль. У бабушки - там у них - все устоялось. Даже уход деда не развалил основу тамошнего быта. Я же подвержена всяческим влияниям и поветриям..." Ирина листала свои записи последних дней, перечитала "Витьку", подумала, что Васина дочка Варя почти ровесниц Витьки и тоже у нее неблагополучный отец. Мысли Ирины в какой-то момент приняли совсем другое направление - интересно, каким она увидит реального Сашиного сына, угадала ли она хоть что-то. Пора с ними познакомиться. И тут Ирина осознала, что в записке не было ни адреса, ни телефона. Видимо, Алла рассчитывала на то, что Витя увидится с ней, Ириной, и тогда, познакомившись, они обменяются телефонами. Где их искать неизвестно. Ждать, что Алле придет в голову еще раз самой объявиться, не хватит терпения. Да и вообще, это актуально сейчас, а не через месяц или тем более год. Как их найти? Распутывая весь клубок событий, Ирина, конечно же, добрела и до Ксении и Славы. Вот - Слава. Ведь именно он знаком с Аллой. С трудом дождавшись утра, перечитывая свои рассказы, записи, Ирина набрала Славин номер. Ответил сонный женский голос.