АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Какого?

— А тебе не всё равно?

Но те сами представились, что они — сопровождающие от Комитета защиты жертв Империи. Совместными усилиями быстро навели порядок. Все узлы и мешки в багажное отделение. С собой паёк, документы, деньги, ну, и самое уж необходимое. Не толкаться. Всем места хватит. Семьями и заходим. Вот и всё.

Вот и всё. Они в автобусе. Алиса у окна, Женя рядом, он через проход, а рядом у окна Фёдор. Вот и всё. Машут руками остающиеся. Алиса машет Толяну. Эркин встретился взглядом с мальчиком и улыбнулся ему. А вон и Ив с Призом, и Алёшка рядом. Эркин и им помахал. Увидели? Да, машут в ответ. Комендант взял под козырёк. Мелко задрожал под ногами пол, и сразу подумалось о ящике с инструментами: не опрокинулся бы. Да нет, вроде он его надёжно зажал. Автобусы развернулись, словно показав на прощание лагерь, и медленно выплыли за ворота. Вот и всё. Вот и всё…

Женя деловито сняла и повесила на крючок у окна пальто, оставив шаль на плечах, раздела не отрывающуюся от окна Алису.

— Эркин, сними куртку.

— А, да… — очнулся он.

Фёдор уже снял и повесил куртку, свой мешок он взял с собой и теперь ловко закинул его на узкую решётчатую полку над окном.

— Давай, Мороз, — Фёдор уже успокоился и стал прежним, — располагайся.

Так Эркин ещё не ездил. Высокие спинки кресел откидывались назад при нажатии кнопки на подлокотнике, и получалось что-то вроде… нет, не кровать, конечно, но можно полулежать. На спинке переднего кресла два кармана. Для всякой мелочёвки.

По всему автобусу щёлкали кнопки кресел и резинки на карманах, откидывались и снова поднимались спинки. Люди обживали новый мир.

— К окну хочешь? — предложил Фёдор.

Эркин неопределённо пожал плечами.

— Мне всё равно как-то.

Фёдор внимательно посмотрел на него и кивнул.

— Не психуй, всё нормально будет.

Эркин попытался улыбнуться, посмотрел на объяснявшую что-то Алисе Женю и улыбнулся уже уверенней.

— То-то, — хмыкнул Фёдор. — А я посплю, пожалуй.

Он опустил спинку, поёрзал затылком и плечами по матерчатому белому чехлу и закрыл глаза. Эркин снова повернулся к Жене, встретился с ней глазами. Женя улыбнулась ему.

— Ты бы тоже поспал, Эркин, а?

Он молча покачал головой. Алиса смотрела в окно на пробегающие мимо голые с оборванной зимними ветрами листвой деревья, бурые то ли поля, то ли луга, а Эркин и Женя молча — говорить через проход оказалось неудобно — сидели и смотрели друг на друга. Женя в тёплом тёмно-синем платье с белыми пуговичками, воротничком и манжетами. Женя была очень рада, что сохранила это платье, ещё со времён чуть ли не колледжа. Для лагеря вариант со сменными воротничком и манжетами оказался очень удобным. А о том, что оно делает её похожей на школьницу, она не думала. А Эркин и не подозревал этого, он только смотрел и радовался, что ей хорошо и удобно. Женя потянулась к нему через проход, поправила воротничок тёмной креповой рубашки, которую он надел в дорогу.

— Всё будет хорошо, Эркин.

Он молча прижал ладонью её руку к себе и тут же отпустил, и улыбнулся той, памятной ей с их первой ночи в Паласе, "настоящей" улыбкой.

Гул в автобусе постепенно затихал. Наигравшись с кнопками и карманами, многие последовали примеру Фёдора. Только дети смотрели в окна, взрослым же было всё равно, где их везут.

У развилки Тим мягко затормозил, прижав машину к обочине, и посмотрел на сидевшего рядом Савельича.

— Здесь, сэр?

— Здесь, — ответил по-русски Савельич и поглядел на часы. — Минут десять подождём, а то и меньше, — и по-английски: — Всё понял?

— Да, сэр, — кивнул Тим и медленно, тщательно подбирая слова, сказал по-русски: — Надо ждать десять минут.

— Молодец, — улыбнулся Савельич. — Давай, выйдем покурим, пока малец спит.

Но сладко спавший на заднем сидении Дим проснулся, как только Тим вышел из машины.

— Пап, я с тобой.

— Пусть побегает, — кивнул Савельич. — Дождя нет.

Они стояли возле машины и курили, следя за исследующим кусты у обочины мальчиком. Савельич рассеянно, а Тим очень внимательно.

— В Центральном не тушуйся, — Савельич говорил по-английски, чтобы Тим всё понимал. — С документами у тебя полный порядок.

— Да, спасибо вам, сэр.

— Не за что, — хмыкнул Савельич. — Голова, руки на месте — не пропадёшь. Об оружии не жалеешь?

Тим пожал плечами.

— Как вам сказать, сэр. Носить я его уже давно с собой не носил. Только нож. А нож я оставил.

— Оба?

— Второй в пакете, сэр.

— Это выкидной?

— Нет, выкидной на мне.

— Ну, правильно. Так пакетом и сдашь в Центральном. А по разрешению на выезде получишь.

— Простите, сэр, — Тим испытующе поглядел на собеседника — А мне там понадобится оружие?

— Столько нет, конечно. А так-то… Не в рай к ангелам, к живым людям едешь. Вот и весь мой ответ.

Тим кивнул.

— Спасибо, сэр.

— Не за что, — повторил Савельич. — Ты — хороший парень, Тим. А хорошему человеку помочь — святое дело. Понимаешь?

— Да, сэр. Я должен вам и другим…

— Вот этот долг делом и отдашь. Одни тебе, ты другим, те третьим… — Савельич усмехнулся. — Такая вот цепочка.

— Цепочка? Цепь? — переспросил Тим. — Но… — и не закончил фразу, прислушиваясь. Улыбнулся: — Моторы, сэр.

— Едут, — кивнул Савельич и по-русски: — Зови мальца.

— Дим! — позвал Тим и тут же повторил: — Дима!

— Ага, пап, — стряхивая с ветвей воду, Дим выдрался из куста и подбежал к ним. — Я здесь. Я во чего нашёл. Камушек.

Тим взял у него пёстрый осколок гранита, осмотрел, кивнул и вернул Диму.

— Спрячь, раз нужен. И руки вытри.

Дим сунул камень в карман и вытащил носовой платок, вытер им руки и запихал обратно. Савельич пыхнул сигаретой.

— И большое у тебя богатство, Димка?

— Большое — не маленькое, дядя Савельич, — расплылся в улыбке Дим и очень серьёзно пояснил: — В хозяйстве не знаешь, что пригодится. Лучше запас, чем нехватка.

Тим невольно рассмеялся не столько его словам — Дим говорил по-русски — а тону, бросил и тщательно растоптал окурок. Достал из багажника солдатский, туго набитый вещевой мешок и аккуратно увязанные в тючок одеяла.

Два автобуса, натужно рыча моторами, вползали на ближний пригорок. Савельич шагнул на середину дороги и требовательным жестом поднял правую руку. Тим вскинул на плечо мешок, достал с заднего сиденья такой же, но поменьше и отдал его Диму, взял тючок и встал рядом с Савельичем, держа Дима за руку. Пискнув тормозами, передний автобус остановился почти вплотную, и сидевший рядом с шофёром седой мужчина в полувоенном костюме вышел к ним, перелистнул блокнот.