Антология российской фантастики - Стрела Аримана

– Мне?! Поверьте, я не хотел…

Шеф поморщился.

– Минуточку, Николай Николаевич, я еще не кончил. Так вот, сначала эксперимент не выходил за предначертанные рамки, однако затем круто свернул в сторону. Но по порядку. Вернувшись на Землю, вы поспешили дать волю своей новой способности. Сначала дома, потом на работе и в метро вы взахлеб читали чужие мысли. И так несколько дней. Вреда вы этим никому не приносили, но и пользы тоже. Щекотали себе нервы. Словом, использовали дар телепатии в эгоистических целях. На такой эффект и рассчитывали наши специалисты-социологи. Из того же разряда и ваша авантюра с шахматами. Но вот судьба заносит вас на Авиамоторную - и начинается цепь событий, для нас неожиданных. В истории с майором Прониным нет ни малейшей доли нашего участия, наоборот, мы всячески пытались не допустить, чтобы вы впутались в это дело. Помните стаю верблюдов? Фантома в морковном свитере? С органами лучше не связываться! Мы боялись, что придется вытаскивать вас из какой-нибудь скверной истории, а активное вмешательство для нас нежелательно. Нам не пришлось спасать вас, вы сами спасли - и кого?! - нашего ценнейшего сотрудника! Ну. если не спасли, то по крайней мере очень помогли ему и нам. Самое главное - вы сделали это сами. Вступили в схватку с негодяем - и победили его! Старались вы не для конкретного человека - Мокроносов был вам антипатичен, - а во имя справедливости. Смелый шаг, ни в какое сравнение не идущий с тем сумасбродным поступком, за который вы заработали фингал под глазом. Вы столь безрассудно выясняли отношения с теми тремя молодчиками, что нам спешно пришлось высылать сержанта вам на помощь. Вернемся к истории с убийством. Ваше поведение поразило наших ученых, смешало все их карты. Первая мысль, которая пришла им в голову, была: “А не ошиблись ли с выбором кандидатуры?” Лишь потом возник иной вариант ответа: дело не в кандидатуре, а во всем земном человечестве. Лично мне кажется, что ваше поведение должно в корне изменить представление наших правителей о степени готовности человечества к контактам с высокоразвитыми цивилизациями. Я очень надеюсь: когда-нибудь мы с вами встретимся открыто, на равных - как представители разных миров, как сотрудники. Да-да, как сотрудники, ибо космический контакт - сотрудничество.

Евграф Юрьевич снова взглянул на часы и подошел к прибору. Пока он вместе с Мокроносовым возился с ним, я чувствовал себя так, словно вот-вот должен проснуться: знаю, что все это он, неправда, но пробудиться не в состоянии.

Стоеросов разгуливал по комнате и насвистывал, тетя Клава листала журнал “UFO” (вот что значит работать в “Союзпечати”!). Но вот она аккуратно разгладила страницу рукой, подняла на меня хитрые глаза и поманила пальцем:

– Глянь-ка, соседушка. Узнаешь?

Фотография была во всю страницу. Качество оставляло желать лучшего. На фоне сумеречного, предвечернего неба вырисовывались контуры НЛО. Что-то очень знакомое… Ну так и есть! Это же корабль Арнольда! Надо же, в американский журнал попал.

– Узнал, - удовлетворенно хмыкнула тетя Клава. - Бери журнал на память. Бери, не стесняйся.

– Большое спасибо, тетя Клава!

– Так, - произнес Евграф Юрьевич, закончив возню у стола, - все готово, Николай Николаевич. Мы подключим к вашей голове электроды, вы уснете, а когда проснетесь, все, касающееся посещения Большого Колеса и эксперимента, исчезнет из вашей памяти навсегда. Попутно вы утратите и телепатические способности. Больно не будет. Вам когда-нибудь делали энцефалограмму? Ну так вот, почти то же самое. Готовы?

Вопрос был адресован Мокроносову. Тот щелкнул каким-то тумблером, смахнул пылинку с блестящей панели и поднял на шефа глаза.

– Готов.

– А вы, Николай Николаевич?

Я кивнул.

– Тогда приступим.

Стоеросов предупредительно пододвинул к столу мое кресло, меня бережно усадили в него. Евграф Юрьевич одарил меня улыбкой, желая, видимо, подбодрить. Холодные металлические электроды облепили мою голову, что-то зажужжало, загудело, замигало… Я стал проваливаться в небытие… Но прежде чем забыться, я услышал голоса - раздраженный Евграфа Юрьевича и испуганно-виноватый Мокроносова.

– Где восьмой электрод?

– Был здесь.

– Вы что, не видите, его нет?

– Ума не приложу, куда он подевался…

– Растяпа! Кто отвечает за комплектность прибора?

– Я…

– Вам известно, на какую функцию мозга воздействует восьмой электрод?

Что ответил Мокроносов, я уже не услышал…

Глава 11

Очнулся я оттого, что в глаза бил яркий свет. Электрод… Кажется, восьмой… Да-да… Нет, не помню. Что со мной делают? Что-то с памятью… Я открыл глаза и тут же снова зажмурил их.

Утреннее солнце только что выглянуло из-за туч. Я окончательно проснулся и сел.

Было семь часов. В комнате пусто. Ни ночных посетителей, ни прибора на столе. Я сидел в кресле, лицом к окну. Похоже, я провел ночь в таком положении. Ныла спина, затекли ноги, но голова была ясная, на душе - легко. Я ощущал желание вскочить и тут же приняться за работу - все равно какую.

Я встал, прошелся по комнате. Воскресенье. Жена - у сестры, Васька - у друга…

Под ногой что-то звякнуло. Я нагнулся и поднял небольшой металлический цилиндр ярко-желтого цвета. До меня дошло: вот он - пропавший электрод! Я сунул его в карман, отправился на кухню, сварил кофе, выпил его, позвонил жене, успокоился, поговорив с ней, потом включил приемник…

Память! Что с моей памятью? Мне было обещано, что по окончании эксперимента она полностью очистится от информации, связанной с полетом на Большое Колесо. Но я ничего не забыл! Я все помнил так же отчетливо и ясно, как вчера. Никакого перехода в новое состояние я не ощущал. Может, вчерашний визит эмиссаров Центра был всего лишь сном? Да нет, в кармане у меня восьмой электрод… В памяти вдруг всплыла последняя фраза моего шефа: “На какую функцию мозга воздействует восьмой электрод?” Да на память, черт возьми, на память! Эксперимент окончен - но память о нем осталась со мной… Мне стало душно. Я открыл окно настежь. В комнату ворвался шум начинающегося дня -дня солнечного, ясного, теплого. Вчерашний дождь умыл город. На газонах зажглись желтые огоньки одуванчиков. Воздух стал прозрачным, легким и звонким от щебета жизнерадостных пичуг… Вспомнив вчерашний инцидент, я глянул в зеркало. Лиловый фингал красовался под правым глазом. Тут же заныли плечо, помятые сапожищами Дэна ребра. “Да, жизнь прекрасна, - подвел я черту, - но не всегда…”

Как мне теперь вести себя с Евграфом Юрьевичем? С тетей Клавой? Делать вид, что я все забыл? Да нет, они живо прочтут мои мысли. Ладно, завтра видно будет.