Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского - Антология

Скребница

Господину Хофту, стольнику Мейдена

Как, стольник, возросла людского чванства мера,Что верою себя зовет любая вера!Религий множество — неужто навсегда?Неужто не в одной, всеобщей, есть нужда?Потребны ль Господу такие христиане —Со словом Божиим не в сердце, а в кармане?И как не помянуть речение ХристаО тех, не сердце кто приблизил, а уста.Спасителю нужна душа, а не цитата,Что приготовлена всегда у пустосвята;Подобна братия отвратная сияПовапленым гробам, исполненным гнилья.Был не таков, о нет, отец голландских граждан,Что в качестве главы народом был возжаждан,Кто внешностью благой являл благую суть, —И вот, после того, как он окончил путь,Мы сетуем о нем, скорбя неизмеримо;Коль с кем-то он сравним — то с консулами Рима,Что целью числили раденье о стране, —Был землепашца труд тогда в большой цене,А золотой посул из вражьего вертепаЦенился менее, чем жареная репа.Таким его навек запомнил город мой —С морщинистым лицом, зато с душой прямой.Как не почтить теперь тебя с печалью жгучей,Опершийся на трость державы столп могучий!Уж лучше никогда не вспоминать бы мнеДни Катилины, дни, сгоревшие в войне;Ты посвящал себя служенью доле славной,Когда твою главу главарь бесчестил главный, —Ты был бестрепетен и не щадил трудов,Спасаючи сирот, изгнанников и вдов.Ты не искал вовек ни почестей, ни денег,Не роскоши мирской, а милосердья ленник,Всем обездоленным заботливый отец —Зерцало честности, высокий образец!Вовек ни в кровь, ни в грязь не окунал ты руки,Ты ни одной мольбы не приравнял к докуке,С которой мыслию оставил ты людей?Коль ты глава для всех — то обо всех радей!Да, мог бы Амстердам себя возвысить вдвое,Возьми он в герб себе реченье таковое, —Сим принципом навек прославился бы град,Поскольку следовать ему ценней стократ,Чем обладать казной реалов и цехинов, —Страна бы процвела, преграды опрокинув.Когда б нам не одну иметь, а много глав,Испанцам убежать осталось бы стремглав,Воскреснуть бы пришлось велеречивцу Нею,Чтоб, мощь узрев сию, склониться перед нею,На перекладинах, столь безобидным впредь,Пиратам Дюнкерка висеть бы да висеть,И кто же посмотреть при этом не захочетНа капера, что нам сегодня гибель прочит,Что с наших рыбаков дань жизнями берет,И всюду слышен плач беспомощных сиротИ безутешных вдов, что у беды во власти, —В корыстолюбии причина сей напасти,Что выгоду свою за цель велит почесть, —Коль выражусь ясней — меня постигнет месть,Позор иль даже казнь за разглашенье истин.Защитник истины повсюду ненавистен.Их мудрость главная — помалкивай, кто сыт.И я бы ей служил, да сердце не велит, —Она крушит мою земную оболочку,Так юное вино разламывает бочку.Неисправимец, я исправить век хочу,Век, что себя обрек позорному бичу,Наш век стяжательства, наш век злодейских шаек,Клятвопреступников, лгунов и попрошаек.Когда бы жил Катон еще и до сих пор,Как стал бы яростен его державный взор,Узревший этот век, погрязший в лжи и войнах,Смиренье нищее всех честных и достойных,И власть имущества плутов, имущих власть.Он возглаголал бы: «Сей должно ков разъясть!Сей должен быть корабль на путь наставлен снова!Сместить негодного потребно рулевого,Что корабля вести не в силах по волнам,Подобный увалень лишь все испортит нам, —Покуда больших бед не сделал он — заранеЯ за ухо его приколочу к бизани!»Коль был бы жив Катон — не знать бы нам скорбей.Но нет его — и мы все меньше, все слабей,И диво ли, что нас враги опередили,Пока стояли мы средь моря, в полном штиле,Полуразбитые, почти что на мели.При рулевых таких — плывут ли корабли?И можно ль осуждать безнравственность поступкаТого, кого несет к земле ближайшей шлюпка?Но отрекаться я от тех повременю,В чьем сердце место есть сыновнему огню,Любви к отечеству: они как жемчуг редки,Когда на серости — парадные расцветки;Но унывать зачем, пока у нас в домуТолика мудрости дана кое-кому,Довольно есть таких, кто не подходит с леньюК правоблюстительству, к державоуправленьюИ кто не припасет для собственной мошныНи одного гроша общественной казны;Не соблазнится кто хитросплетеньем лести,Не будет Господу служить с мамоной вместе.Благочестивец где, что наконец вернетРасцвет Голландии, ее былой почет,Неужто мысль сия — крамола перед Богом?Неужто говорю чрезмерно новым слогом?Нет, все не так, увы. Роскошны времена.Откормлен жеребец, чтоб дамы допозднаМогли бы разъезжать с детьми в златой карете, —Тем временем растут и в брак вступают дети,И мода новая идет по их следам, —Как флаги рыцарей, шуршат вуали дам.Кто повести о них внимать хотел бы дале,В сатире Хейгенса отыщет все детали:Он пышность глупую, клеймя, избичевал.Царит излишество и требует похвал,Чиноторговствует и шлет врагу товары,Ни на единый миг не опасаясь кары,Не платит пошлины, — коль платит, то гроши,С контрабандистами считает барышиИ казнокрадствует, совсем притом без риска,Поскольку есть на все кредитная расписка,И часто говорит, что, мол, ему не чуждВесь перечень людских наклонностей и нужд.Что ж — кто последним был, возможно, первым станет.Все лупят ослика — общинный ослик тянет.Вези, осел, зерно! Держава ждет муки!Нам должно погонять, тебе — возить мешки,Доволен будь, осел, гордись своим уделом,Свободен духом ты — пусть несвободен телом.Но ты заслужишь рай, трудясь своим горбом,Нам это не к лицу, а ты — рожден рабом.По доброй воле ты обязан мчать вприпрыжку!Животное бежит, забывши про одышку,Про кашель и про пот, — торопится в грязи.Коль взмолишься, упав, то все равно ползи,Осел кричит, пока погонщик с мрачной злостьюИз христианских чувств его лупцует тростью.Как страсти, злые столь, в сердцах произросли?Как не разгневаться? Управы нет ужлиНа тех, кто из казны деньгу гребет лопатой?И долго ль кары ждать сей шайке вороватой?Неужто палачи перевелись у нас?Их целых три нашлось, увы, в недавний час…А если спросит кто, о чем такие речи, —Отвечу: знаешь сам, ты, лживый человече!Красуясь наготой, рыдает эшафот,Клиентов столько лет он безнадежно ждет,И скорбно каркает, под площадью летая,Некормленых ворон обиженная стая.Ну, нынче Гарпиям раздолье для лганья —К сверженью всех и вся, мол, призываю я,Мол, требую господ лишить господской доли, —Слова такие — ложь, конечно, и не боле.Крестьянину оброк положен был всегда,На свой надел права имеют господа, —И поглядите все, чьи упованья благи,На Йориса де Би, на пчелку из Гааги,Кто потреблял нектар — поклясться я готов —Лишь со своих лугов и со своих цветов.О славные мужи, скажите мне, когда жеБеднягу-ослика избавят от поклажи?Он выбился из сил, притом уже давно, —И что убережешь, коль все расточено?В былые дни казне был пересчет неведом,Но, мыши, радуйтесь теперь кошачьим бедам!О благородный Хофт, поэзии глава,Моя встревожила курятник булава,Не трогать личностей поставил я задачей:Да слышит слышащий и да взирает зрячий.По мере сил воздал я вашему отцу,Быть может, хоть листок приплел к его венцу.Сие порождено не суетною лестью,Но только искренним стремленьем к благочестью.С натуры список мой, бумаги долгий лист,Я вечным зрить хочу. Не так ли портретистПродляет век души, запечатляя тело, —Чтоб жить она могла, пока творенье цело?

Похвала мореходству

посвященная благородному, премногоуважаемому, строгому, мужественному, мудрому и прозорливому господину Лаврентию Реалу, попечителю и единовластному повелителю Ост-Индии.