Падшие ангелы - Трейси Шевалье

— Это очень любезно с вашей стороны, мадам. Так что вам подать — чай или кофе?

— Пожалуй, кофе. А вы, Каролина?

Они теперь все время вместе, строят заговор против правительства или что-то в этом роде. Я должна радоваться за хозяйку, потому что она теперь, кажется, счастливее, чем прежде. Но я не радуюсь. В ней что-то кажется каким-то не таким, как волчок, который слишком сильно раскрутили, — он вращается, как ему должно, но может в любой момент упасть.

Хотя меня это теперь не очень-то и волнует — у меня другие заботы. В первую субботу, когда я поехала к маме и увидела Джека, то расплакалась. Всего пять дней отсутствия, а он словно чей чужой ребеночек. Во мне еще оставалось немного молока, но он не стал сосать, ему нужна была девчонка, что живет напротив, — она его кормит, потому что своего младенчика потеряла. Я снова расплакалась, увидев, как он сосет ее сиську.

Как я заплачу ей за все эти месяцы — ума не приложу. Жаль, что не подумала об этом, когда выторговывала себе условия работы у хозяйки. Четыре месяца назад она бы мне что угодно дала, но теперь, если у нее попрошу прибавки, она мне прочтет лекцию про женские движения. Одно я твердо усвоила — если хочешь, чтобы шантаж сработал, он должен пугать. А ее, кажется, ничто сейчас не заботит — одни только голоса для женщин.

Вот еще одна забавная вещь — хозяйка такая деловая теперь, словно ничего и не случилось этим летом, но вот только кое-кто этого не забыл. Я выставляла обувку в коридор — всю начищенную и готовую к завтрему, когда под дверь просунули письмо для мистера Коулмана. Я его подняла и посмотрела. Почерк какой-то уж больно смешной, словно школьница писала на раскачивающемся стуле. Я открыла парадную дверь и выглянула наружу. День был туманный, и я лишь с трудом разглядела мисс Лавинию — она бежала прочь и тут же исчезла в тумане.

Я не положила письмо на поднос для хозяина, а оставила его себе. На следующее утро я присела выпить чашку чаю на кухне и показала письмо миссис Бейкер. Странно, как мы с ней подружились, после того как Джек появился. Она не знала о шантаже, но, видать, что-то подозревала. Она так ни разу и не спросила, как мне удалось получить назад свое место.

— Чего ей еще писать хозяину, если только не скандал какой учинить? — спросила я.

Миссис Бейкер некоторое время рассматривала письмо, потом поднесла к кипящей кастрюле, и на пару оно через минуту открылось. Вот что мне в ней нравится — она решительная, хоть иногда и бывает ужасно противной.

Я читала через ее плечо. Закончив, мы посмотрели друг на друга.

— Откуда ей все это известно? — выразила я вслух свое недоумение и только потом уже сообразила, что миссис Бейкер, возможно, и не знает ничего о хозяйкиных делах.

Но она знала. Миссис Бейкер вовсе не глупа. Она, наверно, сама догадалась.

— Вот глупая девчонка, — сказала она. — Хочет устроить тут бучу. — Она открыла дверку плиты и бросила письмо в огонь.

Я уже сказала — она женщина решительная.

Эдит Коулман

Когда она открыла дверь, мне на мгновение показалось, что я сплю. Но я прекрасно знала, что сна у меня ни в одном глазу, — я не из тех, кто грезит среди бела дня. Конечно, на ее лице была эта ехидная улыбочка, показывающая мне, что она прекрасно понимает, как я удивлена.

— А ты что здесь делаешь? — спросила я. — Где поденщица, которую я наняла? — Я взяла на себя заботы по дому, когда Китти болела, и нанимала поденщиц, пока не нашла настоящую горничную.

— Я здесь снова работаю, мадам, — ответила эта наглая девка.

— Это по какому праву?

— Лучше спросите об этом у моей хозяйки, мадам. Позвольте ваше пальто, мадам?

— Не прикасайся к моему пальто. Иди и жди в кухне. Я сама разденусь.

Я хотела сказать что-нибудь еще, но не стала — говорить мне нужно не с ней. Конечно же, Дженни не работала бы здесь, если бы Китти не приняла ее назад — у меня за спиной и против моих распоряжений.

Я вошла в дневную гостиную без предупреждения. Китти сидела с мисс Блэк, которую я видела мельком как-то раз прежде. В тот раз у меня о ней сложилось не очень хорошее мнение. Она все распространялась о женщинах-суфражистках — предмет, который мне поперек горла.

Теперь они обе встали, а Китти подошла и поцеловала меня.

— Позвольте я возьму ваше пальто, матушка Коулман, — сказала она. — Почему этого не сделала Дженни в прихожей?

— Вот именно это я и хочу с вами обсудить, — ответила я, оставаясь еще на какое-то время в пальто: я не была уверена, что задержусь. К сожалению, Китти была не одна, а мне не хотелось говорить о Дженни в присутствии посторонних.

— Матушка Коулман, вы уже знакомы с Каролиной Блэк, — сказала Китти. — Каролина, вы наверняка помните мою свекровь — миссис Коулман.

— Конечно, — сказала мисс Блэк. — Рада видеть вас снова, миссис Коулман.

— Вы присядете с нами? — спросила Китти, показывая на диван. — Дженни как раз только что принесла чай, а миссис Бейкер испекла печенье.

Я села, чувствуя себя неловко в пальто. Но никто из них, казалось, этого не заметил.

— Мы с Каролиной разговаривали о Социальном и политическом союзе женщин, — сообщила Китти. — Вы знаете, что они открыли представительство в Лондоне, неподалеку от Олдвича?[20] Там рядом редакции всех газет, и оттуда они смогут гораздо эффективнее лоббировать интересы суфражистского движения, чем из Манчестера.

— Не одобряю я все эти движения, — прервала я ее. — Зачем женщинам голосовать? За них это прекрасно могут делать их мужья.

— Есть множество незамужних женщин — включая меня, — и они заслуживают того, чтобы быть представленными в парламенте, — сказала мисс Блэк. — И потом, женщина не обязательно придерживается тех же взглядов, что и ее муж.

— В любом хорошем браке женщина во всем должна быть согласна с мужем. Иначе зачем им вообще было жениться?

— Правда? А вы, Китти, всегда бы голосовали так, как ваш муж? — спросила мисс Блэк.

— Я бы, скорее всего, голосовала за консерваторов, — ответила Китти.

— Вот видите? — обратилась я к мисс Блэк. — Коулманы всегда голосуют за консерваторов.

— Но это только потому, что теперешний депутат от консерваторов, скорее всего, будет активно поддерживать суфражистское движение, — добавила Китти. — Если бы кандидаты от либералов или лейбористов открыто высказывались в поддержку движения, я бы голосовала за них.

Я пришла в ужас от такого заявления.

— Не глупите. Ничего бы вы за них не голосовали.

— Меня не столько заботят политические партии, сколько вопросы нравственности.

— Вам бы лучше интересоваться вопросами нравственности поближе к вашему дому, — парировала я.

— Что вы хотите этим сказать? — Я обратила внимание, что Китти произнесла это, не глядя на меня.

— Почему Дженни здесь? Я уволила ее в июле.

Китти пожала плечами и улыбнулась мисс Блэк, словно извиняясь за меня.

— А я наняла ее опять в октябре.

— Китти, я уволила вашу горничную четыре месяца назад за безнравственное поведение. То, что она совершила, исправить нельзя, и она не годится для работы в этом доме.

Наконец моя невестка посмотрела мне в глаза. Вид у нее был чуть ли не скучающий.

— Я попросила Дженни вернуться, потому что она очень хорошая горничная, а нам нужна хорошая горничная. Поденщицы, которых нанимали вы, неприемлемы.

Что-то в выражении ее лица говорило мне, что она лжет, но я не могла понять, в чем заключается эта ложь.

— Вы что — забыли, что она натворила? — спросила я.

Китти вздохнула:

— Нет, не забыла. Просто я не думаю, что это так уж важно. Я думаю о других делах, и мне всего лишь хотелось нанять кого-то, кто будет заведомо хорошо работать по дому.

Я распрямила спину:

— Это смешно. Вы не можете держать здесь девицу, которая… — Я остановилась и посмотрела на мисс Блэк, которая спокойно смотрела на меня. Я не хотела прибегать к мягким формулировкам, но откровенность перед лицом чужого человека казалась мне неприличной. Я не закончила предложение, зная, что Китти вполне может сделать это сама. — Какой пример она подает Мод или моему сыну?

— Они ничего не знают. Они думают, что Дженни болела.

— Нравственная основа этого дома будет подорвана ее присутствием, знают они все обстоятельства или нет.

Китти улыбнулась — такая реакция показалась мне совершенно неподобающей.

— Матушка Коулман, — сказала она, — вы знаете, как я вам благодарна за то, что вы приглядывали за домом, пока я болела. Вы не жалели времени и сил. Но теперь пришло время, когда я снова могу отвечать за свой дом. Я решила, что Дженни может снова работать у нас, и больше говорить здесь не о чем.

— А что об этом думает мой сын?

— Ричард, к счастью, совершенно не интересуется домашними делами. По-моему, именно этому вы меня и учили: управлять домом так, чтобы у мужа не болела об этом голова.