Подозрительные обстоятельства - Патрик Квентин

Она крепко обняла меня.

— Ники, Ники, как нам быть? Лететь во Францию? О, бедный Ганс, мы должны помещать ему!

Я взглянул в лицо матери и понял, что на этот раз я сильнее ее.

— Мы не сможем спасти его, мама. Разве ты не понимаешь? Он этого не хочет. Полиция решит, что Прелесть погибла случайно. А ты начнешь новую жизнь. Выйдешь замуж за Ронни и даже сыграешь роль Нинон де Ланкло.

Мать уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Я прилег рядом. Я всегда любил лежать рядом с матерью в постели. В голове вертелась одна мысль: вот и конец ревю «Анни Руд и ее семья». Анни Руд есть, а семьи нет.

Свобода! Я снова могу поехать в Париж и работать над романом, черпая вдохновение в любви к Монике.

— Мама, не горюй, обойдется.

— Нет, Ники, Нет! Бедный дядя Ганс!

— Я надеюсь, ты не намерена все время лежать? Позвони, пусть твои выступления отменят или отложат. Лучше отложить. Вот закончишь фильм и начнешь выступать с сольными концертами, наше участие тебе не было нужно никогда. Ты это знаешь. И учти, мама. Сегодня день твоего рождения, и ты устраиваешь прием. Для своих друзей. Ты уверена, что все готово? А портнихи? Они еще ждут?

— Портнихи! — Мать села. — О, Ники, иди успокой их.

— Надо полагать, они уже устранили складки.

— Да, да, наверное. Как невежливо я поступила с ними, ужасно стыдно.

Мать встала, чтобы тщательно осмотреть свой праздничный наряд. Она еще не была той Одной-Единственной, но будет ею, когда придет время.

В этом у меня не было никаких сомнений.

Как застрелили дядю Джо

Рассказ

Меня зовут Беверли Браун. Мне одиннадцать лет, но мама хочет, чтобы я говорила, что мне восемь, потому что ей двадцать семь. Мамочке уже очень долго двадцать семь лет, очень долго…

Вообще-то я даже довольна, что у меня такая молодая и красивая мама. У меня есть еще много дядей, и все они приносят мне разные подарки. И вот одного моего дядао вчера застрелили… Совсем застрелили, совсем…

Мистер Пратт — он полицейский и очень симпатичный — сказал, что мне придется разговаривать с судьей. Поэтому я решила все написать сейчас, чтобы ничего не забыть. Начну лучше с самого начала.

Когда папа уехал и стал солдатом, мы, мамочка и я, были очень бедные и жили вместе с Анной в Нью-Йорке, в крошечной квартирке, Анна… Ну, Анна у нас вроде прислуги, хотя вообще-то, конечно, она не прислуга, потому что всегда сидит с нами за столом, когда мы едим. Между прочим, она шведка и ужасно старая, она еще воспитывала папу, когда он был-маленький и жил в Швеции.

Мамочка — певица и поет просто замечательно. Она решила устроиться в театр, и в этом ей помог дядя Фрэнк. У него очень много знакомых в театрах.

Дядя Фрэнк старый друг моего папы, и раньше, когда мама еще не была женой папы, он хотел на ней жениться. Дядя Фрэнк очень хороший и не такой строгий, как мой папа. Как-то я сказала, что я всегда голодная. Тут он мне подарил пять долларов… А я купила маленькое колечко с зеленым камешком. Продавец сказал, что это настоящий изумруд. Я спрятала его в своем тайнике, где уже лежали зеленые бусы, которые я когда-то раньше нашла, и золотая пудреница, которую мне подарила мамина подруга… то есть, мне показалось, что она хочет мне ее подарить… У нее в сумочке была еще одна, и я тогда подумала, что две-то сразу ей не нужны…

Как-то раз пришел дядя Фрэнк и пригласил нас с мамой в кино. Я сразу заплакала и сказала, что у меня только одно старое грязное платье и мне нечего надеть, чтобы идти в кино, поэтому я не пойду. И на следующий день дядя Фрэнк прислал мне сразу два новых платья.

Сначала мама меня очень ругала, а потом засмеялась и сказала:

— Милочка моя, ты, оказывается, очень способная, прямо-таки талантливая.

А Анна стала сердитая-сердитая и буркнула:

— Какая мать, такая и дочь…

И вдруг пришла телеграмма, и в ней говорилось, что папа пропал без вести и, вероятно, умер. Анна плакала, мама тоже, а я подумала: «Что же это я не плачу? Наверно, мне надо заплакать…» Но мне не хотелось, правда же, не хотелось. Я стала думать, что раз папа умер, то мамочка сможет выйти за дядю Фрэнка…

Папа не очень-то хорошо ко мне относился. Один раз он меня даже отшлепал за то, что я у одной девочки в школе взяла часы, а она потом выдумала, что я не хочу их отдать ей. Папа сказал, что если я еще раз возьму что-нибудь без спроса, то он отдаст меня в исправительное заведение.

Чтобы отвлечь маму от грустных мыслей, я сказала:

— Все это неважно, и огорчаться нечего. Ты можешь теперь выйти замуж за дядю Фрэнка.

А она ответила:

— Фу! Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? Выйти замуж я все равно смогу только через год…

А Анна сказала:

— Ты дрянная девочка, если можешь так говорить о смерти отца. Твой папа был самым лучшим из всех отцов!

Хотя мы были тогда очень бедные, но все равно жили весело, потому что у меня было много дядей, и мы часто ходили в кино или в гости. Мои дяди часто приносили мне конфеты и разные замечательные вещи. А когда Анны не было дома, мама разрешала мне сидеть вечером до одиннадцати часов. Один раз я даже пила вино, но оно мне не очень понравилось, от него ужасно щекотало в носу.

Это вино принес дядя Джо, самый старый из моих дядей… Он показался мне не очень-то симпатичным, но мамочка сказала, что я должна быть с ним любезной, так как у него два театра и он собирается платить мамочке много денег за то, что она будет петь в одном из них.

Как-то вечером, когда я уже лежала в постели, я услышала, что они очень громко разговаривают, и оказалось., обо мне! Тогда я встала и начала подслушивать… чуть-чуть. И я слышала, как дядя Джо сказал мамочке:

— Ты должна отдать девочку в школу. А мама сказала:

— Бедерли будет со мной, иначе я не поеду в эту проклятую Филадельфию.

И дядя Джо сказал:

— Хорошо, но если ты считаешь, что должна стыдиться своей работы, я не вижу причины, почему надо брать с собой ребенка.

А мамочка сказала:

— Слава богу, ребенок не имеет никакого понятия о том, что это за работа, так же, как и Анна…

А он сказал, что это не позор, а искусство.

Слово, которым они называли мамину работу, я нашла в словаре. Оно означает «соблазнять» или «раздеваться»…

Скоро после этого мы уехали в Филадельфию. Дядя Джо нанял для нас квартиру в большом доме на площади.

Мама ничего не рассказывала нам о своей работе, и мы с Анной придумали такой план: спросить маму, в каком театре она работает, потом купить билеты, усесться в первом ряду и хлопать мамочке, когда она начнет соблазнять и раздеваться….

И вот, когда она как-то вечером собиралась идти в театр на работу, Анна сказала ей, что мы бы очень хотели посмотреть ее в театре. К ужину в тот вечер у нас была клубника. Мама вдруг стала совсем белая, бросила ложку и, наверное, разгадала наш план, потому что сказала Анне:

— Если ты только близко подойдешь к театру да еще возьмешь с собой Беверли, то я до конца жизни не скажу тебе больше ни слова.

Мамочка работала каждый вечер, а по воскресеньям иногда еще и днем. Соблазняла и раздевалась она, наверно, здорово, потому что мы стали гораздо богаче, чем были в Нью-Йорке… У мамочки появилось много новых друзей, и телефон трезвонил без конца. Больше всего звонили мужчины…

К моему одиннадцатилетию я получила туфли с блестящими пряжками, и мама подарила мне бусы из настоящего жемчуга, только для настоящего он, пожалуй, слишком розовый. В день моего, рождения мы с Анной встретили на улице дядю Джо, он выходил из ювелирного магазина. Он улыбнулся во весь рот и, окликнув Анну, сказал:

— Посмотри, что я купил для одной маленькой леди…

Достал из кармана коробочку и показал Анне замечательный браслет с бриллиантами и изумрудами. Я такой красоты еще никогда не видала. Браслет был точно такой же, как и выставленный на витрине, а тот стоил 500 долларов, на нем была цена!

Дядя Джо сказал, что придет к ужину… Он казался мне самым добрым и чудесным дядей на свете. Браслет так подходил к моему колечку, и так хорошо было, что его не нужно будет прятать, как я прятала это колечко.

Анна испекла пирог и украсила его одиннадцатью свечами. Но мне было все равно, я думала только о браслете. Дядя Джо пришел довольно поздно. Он поцеловал меня и сказал:

— Вот подарок ко дню рождения одной милой девочке. Это был очень большой пакет, и я подумала, что браслет упакован так, чтобы интересней было его разворачивать. Я убежала в свою комнату. Но никаких бумажек не оказалось. Была одна большая коробка, и в ней лежала огромная, толстая противная кукла с отвратительными прямыми волосами и закрывающимися глазами.

Я даже заплакала и сразу возненавидела дядю Джо, потому что он ведь почти пообещал мне браслет и сам сказал об этом Анне около ювелирного магазина!

Потом мне захотелось взглянуть на браслет еще разок. Ничего плохого в этом не было, правда же? Я вспомнила, что дядя Джо положил его в правый карман…