Сердце русалки - Ида Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаешь, Ганс, такое дело… — начала говорить Леда. — Ты внимательно выслушай меня, не перебивай. Потом, если хочешь, можешь ничего не отвечать. Я все пойму.
Когда поток слов водопадом полился из нее, Леде будто стало спокойнее. Тон ее выровнялся, выражения стали подбираться сами, она уже больше не мямлила. Ей особо нечего было терять. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Моя сестра выходит замуж, скоро и мне подыщут пару, я в этом не сомневаюсь. Родители наверняка уже сейчас думают о возможном женихе. У меня нет выбора, я подчинюсь их воле и выйду замуж, за кого они скажут. Но… Я не могу бороться сама с собой, не могу выкинуть эти мысли из своей головы. Я уже давно, — она сделала паузу, чтобы набраться смелости говорить дальше, — уже очень давно на тебя смотрю.
Ганс, слушая все это, обливался холодным потом.
— С тех пор как мы были еще детьми. Твоя матушка, упокой Господь ее душу, приходила к нам в дом, она приводила тебя в помощь, и уже тогда я… Ты понимаешь?
— Понимаешь, — выдавил из себя Ганс. Язык его не слушался, тело одеревенело.
— И с той поры я только на тебя и смотрю. Но я не думаю о том, чтобы нам быть вместе, ничего не получится. Папенька откажется от меня, либо увезет подальше, чтобы я не имела возможности с тобой видеться. Понимаешь?
— Понимаешь, — сдавленным голосом ответил Ганс. — Так чего вы от меня хотите-то?
— Обними меня, дурной ты! — закричала Леда и забарабанила кулачками по груди Ганса, который все это время держал руки по швам.
Ганс словно по приказу сжал Леду в объятиях, и девушка обмякла в его руках. Она уткнулась к нему в шею, от Ганса пахло сеном и потом, но почему-то именно этот крестьянин не вызывал у нее отвращения, хотя его образ жизни не слишком отличался по своей чистоплотности от других батраков.
— Держи меня еще, держи еще крепче, — прошептала Леда ему в ухо, и Ганс обнял ее сильнее. — А теперь поцелуй.
— Но я… — замычал Ганс. Он озирался на дощатые двери в хлев, которые могли отвориться в любой момент. Ему бы очень не хотелось, чтобы кто-то увидел их за таким занятием.
Тут Леда переняла инициативу. Она схватила Ганс за лицо и притянула к себе. Неумело и резко она вцепилась в его губы, чмокая его почти что яростно, словно она не выражала ему свою нежную любовь, а хотела сама этой любовью насытиться напоследок, как тигрица впивается в бок пойманного оленя. Ганс оторвал девушку от себя.
— Госпожа, успокойтесь. Нам надо на этом остановиться. Я понимаю ваши чувства, и мне, поверьте, невероятно лестно, что вы выказали их мне. Но вы же сами сказали, нам не быть вместе. Я не могу на вас жениться, куда мне вас привести? В сарай к поросятам? Вы такая красивая, на вас такая дорогая одежда, неужели вам понравится жить со мной?
Леда не знала, что на это ответить, она снова прижалась к груди Ганса. Горькая правда иглой вошла в ее сердце, но тепло, исходившее от тела парня, успокаивало ее. Мысли затуманились, она уже ни о чем не думала. В этот момент ей было хорошо и уютно, а что будет дальше совсем неважно.
— Ответь честно, я тебе нравлюсь? Ты бы стал меня любить?
— Конечно, вы мне нравитесь, я бы стал вас любить, — сказал Ганс.
Ганс говорил то, что девушка хотела от него услышать, с господами нужно общаться только так, по-другому они не понимают. Леда была привлекательная, с нежной кожей и шелковистыми волосами, будь это любая другая крестьянка, он бы тут же ответил на ее чувства с тем пылом, на который был способен, но это была Лафонтенова девица. Одно ее слово, один неверный взгляд в его сторону, и жизнь Ганса может превратиться в ад. Как его угораздило в это вляпаться? Ему теперь еще и «хотелки» Леды все исполнять? Почему она обратила внимание именно на него, черт возьми? Жил себе спокойно, никого не трогал, а теперь ему даже погулять ни с кем нельзя, Леда будет за ним следить и жизни ему не даст. Ганс думал сразу о плохом, вряд ли у Леды была возможность именно следить за возлюбленным, но в этой ситуации он видел только досадное ограничение своей свободы. Что же ему делать дальше? Потакать ей или, наоборот, не обращать внимания?
Пока Ганс терзался мыслями о теперешнем статусе их отношений, Леда просто наслаждалась близостью с любимым человеком. Она закрыла глаза от удовольствия и прижалась щекой к его льняной рубахе. Она хотела быть этой рубахой, она хотела быть яблоком, которые он с любовью срывал в саду, она хотела бы…
Вдруг Ганс оттолкнул Леду от себя.
— Сестра вас ищет, слышите?
Леда будто еще не вышла из транса, она не понимала, что Ганс ей говорит. Какая сестра, и зачем ее кто-то ищет? Но спустя мгновение она тут же пришла в себя, быстро отошла от Ганса на приличное расстояние, поправила прическу и достала из маленькой наплечной сумочки зеркальце. Оглядев лицо, она убрала его обратно.
— Давайте где-нибудь встретимся, — сказала Леда в сторону, она боялась смотреть Гансу в глаза. — Где нас никто не побеспокоит.
Ганс поразмыслил пару секунд.
— Только если в лесу перед закатом.
Леда улыбнулась Гансу, и смущенная, до конца не осознавшая, что произошло, она вышла из хлева и пошла навстречу сестре.
Глава 8
Отец Вергий часто посещал дома крестьян. В его обязанности, как настоятеля монастыря, входило периодически посещать паству, справляться об их делах и отвечать на вопросы. А вопросы у них появлялись всегда. К сожалению, крестьяне все еще считали монахов заменой колдунам и ведьмам и часто спрашивали, как вылечить корову и какие травы надо заварить от бессонницы. Вергий со снисхождением относился к таким запросам, он терпеливо объяснял, что врачевать не умеет, а за попытки приписать ему какие-то магические обязанности он ласково грозился заставить неграмотного батрака учиться буквы, чтобы тот прочел, наконец, Святое Писание от и до. Находясь в приподнятом настроении, он с негодованием посмотрел в сторону дома старика Густава.
Со всеми жителями деревни у отца Вергия были хорошие отношения, кроме
