В доспехах и с оружием - Терри Пратчетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
События предыдущего дня фильтровались на сите памяти.
В центре произошедшего виднелось лицо лорда Ветинари.
Бодряк начинал сердиться только при одной мысли об этом. То ледяное обхождение, проявленное в беседе с Бодряком и тон приказа, которым он сообщил, чтобы тот не должен проявлять интереса к краже, из…
Бодряк уставился на свое отражение — что-то укусило его за ухо и врезалось в зеркало.
Бодряк глядел на дыру в штукатурке, вокруг валялись обломки рамы зеркала, стекло со звоном вылетело и полетело на пол. Остолбенев он стоял так еще долго.
Затем его ноги, придя к заключению, что голова все еще где-то витает, швырнула его бренные останки на пол.
Послышался еще звон, и полбутылки Медвежьего Объятия взорвалось на столе. Бодряк даже не мог вспомнить, когда он ее покупал.
Он подтянулся на руках и коленях и бросился прямо вдоль стены под окно.
Воспоминания теснились в его голове. Мертвый гном. Дыра в стене…
Малюсенькая мысль, казалось, появилась ниоткуда и властно ворвалась ему в голову. Стены были сделаны из планок, покрытых штукатуркой, они были старыми ; вы могли проткнуть их пальцем совсем небольшим усилием. А для куска металла…
Он бросился на пол в тот же миг, когда звук «чпок» совпал с дырой, появившейся в стене рядом с окном. Пыль взлетела в воздух.
Его самострел был прислонен к стене. Он не был асом в стрельбе, но черт, кто им тогда был? Вы наводите и стреляете. Он подтащил к себе самострел, перевернулся на спину, поставил ногу на стремя и натягивал тетиву до тех пор, пока она с щелчком не встала на место.
Затем он перевернулся обратно, встав на одно колено, и вложил стрелу в желобок.
Катапульта — вот что это такое. Или должно быть ею.
Кто-то поднялся на крышу оперного театра или еще куда-то повыше…
Обозначь их огневую точку, обозначь их огневую точку…
Он поднял свой шлем, балансируя им на конце стрелы.
Нужно было присесть под окном и …
Он раздумывал лишь миг. Затем метнулся по полу в угол, где стоял шест с крючком на конце. Когда-то его использовали, чтобы открывать окна, давно закрытые и заржавевшие.
Он подвесил свой шлем на конец шеста, сам втиснулся в угол и с большим усилием двинул шестом так, что шлем показался в окне…
ЧПОК.
Щепки полетели из точки на полу, где без сомнения должен был находиться в неудобной позе на досках тот, кто с предосторожностью поднял шлем на палке.
Бодряк улыбнулся. Его пытались убить, и это придало ему больше жизни, чем он ощущал предыдущие дни.
А они оказались менее сообразительными, чем он. Это то качество, о котором вы всегда должны молиться для своего потенциального убийцы.
Он отшвырнул шест, поднял самострел, кувырком пролетел мимо окна и выстрелил в неясный силуэт на крыше оперного театра, как если бы лук мог выстрелить на такое расстояние, проскочил через комнату и вылетел в дверь. Что-то врезалось в дверной проем в тот миг, когда дверь закрывалась за ним.
Затем вниз по боковой лестнице, по чьей-то крыше, оказавшейся в Пассаже костяной, вверх по боковой лестнице к Зорго Ретрофренологу <Это выглядит так. Френология, как всем известно, это возможность прочесть чей-нибудь характер, способности и умения, изучая шишки и впадины на голове. Потом — в соответствии с образом мыслей, характерным для Анк-Морпорка была возможность сформировать чей-нибудь характер нанесением ему тщательно выверенных шишек во всех нужных местах.
Вы можете прийти в магазин и заказать артистический темперамент с тенденцией к интроспекции и побочным наличием истерии. Что вы действительно получали, так это удар по голове набором колотушек различного размера, но создавало занятость и заставляло обращаться деньги, и в этом была вся суть.>, в его операционную комнату, и бегом к окну.
Зорго и его нынешний пациент с удивлением посмотрели на него.
Крыша была пустой. Бодряк повернулся и встретил пару недоуменных взглядов. «Доброе утро, капитан Бодряк.» — сказал ретрофренолог, молоток все еще торчал в его крупной руке.
Бодряк машинально улыбнулся.
«Я просто подумал.» — начал он, а затем продолжил. — «Я увидел редкую бабочку на крыше — вон там.»
Тролль и его пациент вежливо проводили его взглядами.
«Но там ее не оказалось.» — сказал Бодряк.
Он пошел обратно к двери.
«Простите, что побеспокоил вас.» — сказал он и вышел.
Пациент Зорго проводил его взглядом, полным неподдельного интереса.
"У него что был самострел? " — спросил он. — «Немного странно гоняться за интересной редкой бабочкой с самострелом.»
Зорго вновь приладил решетку к голове пациента.
«Не знаю.» — сказал он. — «Полагаю, что это остановит их от создания всех этих проклятых гроз.» Он опять взял колотушку. «Так, а чем мы займемся сегодня? Решительностью, а?»
«Да. Впрочем, нет. Возможно.»
«Хорошо.» — Зорго прицелился. «Это.» — он сказал истинную правду. — «не будет болеть ни капельки.»
Это был не просто кулинарный магазин. Это был центр общества гномов и место их встречи. Шум голосов прекратился, когда вошла Любимица, согнувшись почти вдвое, но вновь возобновился с большей громкостью — раздалось несколько смешков — когда за ней последовал Морковка. Он приветливо помахал другим покупателям.
Затем он аккуратно отодвинул в сторону два стула. Сидеть можно было только на полу.
«Очень …прекрасно.» — сказала Любимица. — «Этнически.»
«Я прихожу сюда очень часто.» — сказал Морковка. — «Хорошая еда, ну и конечно стоит держать ухо поближе к земле.»
«Здесь это легко сделать.» — сказала Любимица и засмеялась.
«Простите?»
«Ну, я полагаю, что земля здесь …слишком …близко.»
С каждым произнесенным словом она ощущала возрастающее противостояние. Шум опять внезапно стих.
«Э-э.» — сказал Морковка, уставившись на нее неподвижным взглядом. — «Как бы вам это пояснить? Люди говорят на языке гномов…но слушают они на человеческом.»
Морковка улыбнулся, а затем кивнул повару за стойкой и громко прочистил глотку.
«Простите.»
«Полагаю, что могли бы освежить глотку где-нибудь в другом…» — начала Любимица.
«Я заказал завтрак.» — сказал Морковка.
«Вы знаете меню наизусть?»
«Ну да. Впрочем оно написано на стене.»
Любимица повернулась и вновь посмотрела на то, что она ранее приняла за случайные царапины.
«Это Оддам.» — пояснил Морковка. — «Древнее и поэтическое руническое письмо, чье происхождение теряется в тумане времени, но думается, что оно было изобретено еще до Богов.»
«Господи! И что там говорится?»
В этот раз Морковка откашлялся по-настоящему.
"Соус, яйцо, бобы и крыса 12 пенни ;
Соус, крыса и жареный хлеб 10 пенни ;
Крыса со сливочным сыром 9 пенни ;
Крыса и бобы 8 пенни ;
Крыса и кетчуп 7 пенни ;
Крыса 4 пенни ."
"Почему кетчуп стоит почти столько же, сколько и крыса? " — спросила Любимица.
"А вы пробовали крысу без кетчупа? " — сказал Морковка. — «В любом случае, я заказал вам хлеб гномов. Вы когда-нибудь ели хлеб гномов?»
«Нет.»
"Каждый должен попробовать его хоть один раз. " — сказал Морковка. Он обдумал сказанное и добавил. — "Большинство людей это уже сделали. " <Крыса и сливочный сыр — не единственные знаменитые блюда Мира Диска, доступные в космополитическом Анк-Морпорке. Согласно изданию Гильдии Торговцев «Добро пожаловать в Анк-Морпорк, Город Тысячи Неожиданностей.» — «… всегда в продаже в его хорошо оснащенных торговых центрах — Пирог Трущоб, Джем Дьяволов, Фальшивая Пикша, Огорченный Пудинг, Запеченные Клецки <Не путайте с Шотландскими Запеченными Клецками, которые являются разновидностью пудинга на бараньем сале, с наполнителем из фруктов. Версия Анк-Морпорка тает на языке как наилучшая меренга, а в желудке как бетонный сшибающий с ног шар.> и незабываемый Сандвич с Ножками, сделанный из наилучших свиных ножек. Не стоит и говорить, чтобы Ощутить Истинный Вкус Анк-Морпорка — Попробуйте Сандвич с Ножками.»> Через три с половиной минуты после подъема капитан Сэмюэль Бодряк, Ночной Дозор, прополз последние несколько ступенек лестницы на крышу оперного театра, набрал воздуху и бросился allegro ma non troppo.
Затем он перегнулся через стену, держа перед собой самострел и неуверенно им размахивая.
На крыше никого не было. Там были только следы, ведущие прочь, высыхающие в лучах утреннего солнца. Было уже слишком жарко, чтобы шевелиться.
Когда он чуть отдышался, то принялся шарить среди дымоходов и застекленных крыш. Но там были десятки путей, ведущих вниз, и тысячи мест, где можно было спрятаться. Отсюда он мог посмотреть прямо в свою комнату. Придя сюда, он мог заглянуть в большинство комнат города.
Катапульта …нет …
Ну что ж. По крайней мере есть свидетели.
Он подошел к краю крыши и выглянул.
«Эй, там.» — сказал он и моргнул. Вниз было шесть этажей, и не было сил смотреть из-за совсем недавно пустого желудка.
