Полдень, XXI век (декабрь 2012) - Коллектив авторов

Пусковые ракетные шахты, в которых ждали – и дождались однажды – своего часа ядерные полуторамегатонные «Трайденты», давно опустели. За исключением последних двух «Актов возмездия», разумеется. Реактор же много лет назад, перед самым пуском ракет, был переведен экипажем в экономический режим, да так в нем и оставался, и этого вполне хватало для дремлющей подлодки, неторопливо продолжающей свой путь во мраке.

Спешить некуда.

Первым после боевого пуска умер Капитан.

Он был настоящий и честный военный моряк с большой выслугой лет, огромным опытом и стальным характером. Когда поступил подтвержденный приказ на боевое применение ракет, Капитан отдал все необходимые в таком случае команды, твердой рукой повернул один из блокирующих ключей на пару с другим старшим офицером и принял потом доклады о выходе ракет из пусковых устройств от экипажа, который сработал, как и предполагалось, – точно и безупречно.

Минуту спустя он передал командование первому помощнику и спустился из центрального поста к себе в каюту. Где заперся, а после выставил на стол запечатанную фляжку коллекционного «Johnnie Walker Blue Label» за три с половиной тысячи долларов и чистый стакан, а рядом положил пистолет и свою форменную кепку.

Капитан много лет командовал «Делавером». Он прекрасно сознавал, какую фатальную мощь несет его корабль сквозь океан, и нисколько не сомневался в том, что по приказу всю эту мощь применит безо всяких рефлексий. В конце концов, это были цель и смысл его службы, а службу он выбирал себе сам.

Но не менее четко он понимал и другое.

Что По-Ту-Сторону, сквозь эти же глубины, идут похожие, только чужие, тяжелые атомные ракетоносцы, не меньшие по размерам и мощности арсенала. И на каждом, конечно, есть не менее опытный, решительный и верный долгу Капитан, который так же не дрогнет, поворачивая по приказу ключ на старт…

…А значит – уютный, обжитой домик в пригороде Вашингтона, скорее всего, уже разлетелся пеплом вместе с айвовыми деревьями в саду. Вместе с любимой женой, двумя маленькими дочерьми и стаффордом Макси, которые не смогут укрыться: от ТАКОЙ войны укрыться негде. Да уже и незачем.

Видит Бог: то, что Капитан ушел со своего судна не последним, стало единственным нарушением долга с его стороны.

Корабельный врач делал все, что мог, пока мог: складывал тела (самоубийство; последствие вооруженной драки; отравление технической спиртосодержащей жидкостью; травма, не совместимая с жизнью; ожоги четвертой степени; снова самоубийство…) в рефрижератор, педантично пополняя базу данных учетными записями. Потом начал помещать тела в продуктовый холодильник, по мере освобождения объемов. О похоронах по морской традиции речи не шло: для этого надо подняться на поверхность, а там, сами понимаете, хоронить пришлось бы всех подряд и сразу. Нет-нет, только через год-полтора-два, когда чуть спадет радиационный фон… Да и всегда остается надежда на земное погребение, чем черт не шутит?..

Врач сделал себе укол в приступе жестокой депрессии, когда единственный оставшийся в живых кок снова урезал на пятую часть паек, и без того мизерный, и теперь оставалось только ждать голодной смерти остатков экипажа.

Урезание вызвало очередной кровавый бунт – последний, но самый разнузданный. Жертвами которого стали многие, а среди них и исполняющий обязанности капитана, лейтенант-коммандер, ранее управлявший силовыми установками и сохранивший твердость духа во всеобщем отчаянии, даже когда совсем замолчал эфир, спутники перестали передавать GPS координаты, а от командования не дождались более ни одного приказа.

Потом среди полуживых подводников не осталось ни одного, кто знал бы, как вообще произвести всплытие.

Последним скончался маленький гидроакустик-энсин, тихо и в блаженном состоянии, поскольку сошел с ума задолго до этого. Ко дню своей смерти он несколько суток кряду сидел в кают-компании и играл в традиционный криббедж с друзьями. Друзья по мере разложения оседали и сползали со стульев, но энсин упорно и заботливо собирал их и водружал обратно со словами увещевания. При этом он не ел, не пил, и ходил под себя, пока смерть не пришла к нему. Тогда он вдруг почувствовал, что колышек для криббеджа становится необыкновенно тяжел. Энсин решил немного поспать, извинился перед друзьями и закрыл глаза – в последний раз.

С кончиной этого офицера в отсеках все стихло и замерло. Не получая установленное время команд с пультов и не фиксируя движения в отсеках, бортовой компьютер погасил все мониторы, сигнальные паннели и дежурное освещение. Потом запустил авторулевой на движение по курсу «после часа X», заложенному в память. Самый малый ход, шумоподавление. Раз в месяц – всплытие под буй для получения координат и автоматической коррекции курса. При отсутствии сигнала GPS – обратное погружение и движение по счислению на основе последней коррекции данных.

…При первых признаках атаки, повреждении, при посадке на грунт или иной нештатной ситуации – неплановый подводный слепой пуск «Актов возмездия» по территории стратегического противника, полное всплытие и самоликвидация с подрывом реактора.

…При благополучном достижении «часа Х-дубль», заложенного в память и отсчитываемого от зафиксированного боевого старта ракет, – всплытие, плановый поочередный слепой пуск «Актов возмездия» по территории стратегического противника и самоликвидация с подрывом реактора.

Черный смертоносный Левиафан, дремлющий на ходу, в глубоком сумраке, в равнодушном ожидании назначенного ему часа.

Нельзя не признать: Безумный Йенссен, капитан корабля – Охотника «Баловень Судьбы», несомненно, являл собой Эталон Правильного Капитана. Таким, каким положено быть Настоящему Капитану (в представлении большинства, по крайней мере): бородка и трубка, спокойствие и уверенность, решительность и обстоятельность. А также интуиция, чрезвычайно развитая долгой и чертовски нелегкой жизнью, и очень трезвый взгляд на возможности своего корабля и своего экипажа.

Большой Недовойне капитан Йенссен отдал правую ногу, полтора не очень нужных пальца левой руки, квартирку на окраине полностью разрушенного Сан-Диего, год жизни на лечение и реабилитацию после лучевых ожогов и половину зрения на правый глаз.

И считал, что очень дешево отделался.

До Недовойны Йенссен (тогда еще не прозванный Безумным) водил сухогруз каботажем вдоль тихоокеанского побережья обеих Америк. Сухогруз погиб в составе эвакуационного конвоя, а выживший капитан Йенссен нынче был уже немолод, грузноват, сед, носил военную форму, как прежний капитанский китель (то есть далеко не всегда и не везде), да так и не освоил полностью военно-командную манеру поведения на вверенном ему Охотнике.