Красавица и босс мафии - Лола Беллучи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Охота?
— Просто ждем наступления ночи.
* * *
Традиции — как железо и огонь: они создают города или разрушают их. Ритуал посвящения в Ла Санта проходит только раз в год и является самым долгожданным моментом для солдат. Процесс длительный и разделен на три фазы, которые длятся целую неделю.
На первом этапе мы отсеиваем слабых, это происходит быстро. Интенсивные физические упражнения, тесты на выносливость и ловкость призваны истощить организм наших бойцов. Некоторые не выдерживают и первой ночи под началом Чезаре.
Во второй фазе основной целью испытаний является психологический аспект, все пределы выжимаются, и те, кто выживает, но не переходит в следующую фазу, возвращаются домой не такими, какими пришли.
И в третьей, заключительной фазе процесса мы имеем первое таинство и последнее испытание: крещение и охоту. И наконец, те, кто выжил, объявляются офицерами Ла Санты.
Сегодня, в пятую ночь с начала процесса, наступит момент крещения, а когда первые лучи солнца омывают Сицилию, каждый из ново-присягнувших отправляется на поиски врага Саграды, чтобы устранить его.
Наши семьи вешают на двери и окна розы с шипами в знак поддержки посвящаемых. Ночь Охоты известна как Кровавая Ночь и ее название не требует объяснений.
Я уже чувствую, как запах ожидания становится все сильнее и сгущается в физическое присутствие с каждым шагом, с каждым эхом моих ботинок по холодному полу, с каждым метром, пройденным по темной галерее, которая ведет нас к ядру Cantina Santo Monte.
Под учебным центром, под землей, находится сердце Саграды, место, где наших мужчин делают, лепят, принимают и отмечают. На этой земле простые смертные становятся солдатами.
Земля под моими ногами — постоянное напоминание о моей ответственности, она была омыта кровью нашей семьи и чтится кровью каждого поколения, которое к ней присоединяется.
Столица, церковь, которая виднеется в большой галерее передо мной, возникла еще во времена первоначального основания Ла Санты. Однажды лучшие люди, чем мы, решили установить здесь свое господство, и сегодня наша власть только растет, захватывая пространство силой, не обращая внимания на препятствия, проникая туда, где нам всегда говорили, что нам не будут рады, и делая отторгнутые земли своими путем завоевания.
Большая дверь из темного дерева открывается, чтобы я мог войти. Прежде чем войти в церковь, я ищу глазами колокола на башне, застывшие во времени. Все мои солдаты собрались, ожидая моего прибытия.
Мои ноги заносят меня в беззвучный, наполненный напряжением интерьер церкви, он потрескивает в воздухе, как физическое присутствие. Красная ковровая дорожка тянется по всему нефу, отмечая мой путь, и с каждым моим шагом строй солдат склоняется в почтении.
Я направляюсь к алтарю, где в центре полукруга, образованного лидерами каждого сектора организации, уже разместившимися на своих местах, стоит стул, предназначенный для меня. Каждый дюйм этой церемонии, начиная с гробовой тишины, царящей в храме, и заканчивая расстановкой стульев, был призван создать впечатление силы и возвышенной решимости.
В конце храма двое мужчин, по одному с каждой стороны, зажигают фитиль двух последних факелов, прикрепленных к стене, и начинается цепная реакция, в результате которой загораются и освещаются все стены, окружая полукруг силы Саграды короной пламени.
В конце концов, мы рождаемся в крови, погибаем в огне и возрождаемся из пепла. Мерцающие тени пляшут по потолку, по одной над каждой из наших голов, самая большая из них — над моей, обозначая мою высшую власть как абсолютного лидера организации. Я встаю, и все следуют за мной, даже приостанавливая дыхание на несколько секунд. Я поднимаю правую руку, чтобы начать последнее испытание ритуала инициации Ла Санты — охоту.
— Сегодня вы собрались здесь, чтобы присоединиться к нашей семье, взять на себя обязательство защищать наши интересы и выполнять наши приказы. Но прежде вы должны доказать свою преданность и смелость. Мы — Ла Санта, и в наших жилах течет та же кровь, что и в жилах наших предков. Сегодня мы чтим их, сохраняя наши традиции.
Я спускаюсь по трем ступенькам одна за другой, пока не достигаю общего этажа и не оказываюсь лицом к лицу с первым мужчиной в первом ряду посвященных. Мне не нужно приказывать ему подойти ближе. Это решающий момент в становлении нашей организации, и все присутствующие знают об этом.
Решимость в его темно-карих глазах не скрывает нервозности в его контролируемых жестах, но это меня не удивляет. Словно на открытой исповеди, один за другим подходят посвящаемые и говорят о своих преступлениях и слабостях в жизни до инициации. Они исповедуются перед всеми и клянутся в верности до конца своих дней. Когда звучит последнее обещание, я тянусь в сторону и беру Библию из стопки слева от себя, открываю обложку, обнаруживая в сердцевине бумаги хирургический вырез, в котором обнаруживается оружие — крестильный пистолет.
На его рукояти с обеих сторон нанесен наш символ, а на стволе выгравирована наша клятва. С этого момента единственным способом для любого из этих людей покинуть Ла Санту является смерть.
Один за другим я повторяю этот процесс с терпением, которое дают мне только годы уважения к традициям и преданности организации. Каждый солдат следует этому процессу, каждый из них принимает судьбу, к которой он стремился в течение месяцев подготовки, предшествовавшей инициации, и которой он оказался достоин за последние пять дней.
Ритуал сопровождается лишь звуком солдатских шагов, создавая мистическую и торжественную атмосферу. Я знаю, что в жилах каждого из этих людей течет острое желание доказать, что они достойны.
Тициано — единственный член властного полукруга Саграда, который имеет право голоса на этой церемонии. Как второй по старшинству, он должен продемонстрировать свою власть и напутствовать людей, которые последуют за Ла Сантой. Подчиненный встает и спускается по лестнице, останавливаясь рядом со мной, прежде чем начать говорить.
— Сегодня ночью вы станете оружием, которым будет орудовать Саграда, ваши лица в последний раз увидят наши враги, а те из вас, кто выживет, станут частью величайшей сицилийской истории, когда-либо рассказанной Ла Сантой. И как часть ее, вы заслужите не только право носить наше клеймо, но и стать свидетелями момента, который только те, кто осмелился бросить вызов смерти, унесут с собой в могилу в тайне, ваш дон, — он кивает в мою сторону. — Ваш брат, преклонив колени в унисон, просит благословения у единственной и неповторимой: Ла Санта, Саграда.
И, как один
