Свой среди своих - Дмитрий Черкасов

— Зря ты это предлагаешь. — Незабудкина крутанула пистолет на пальце. — Сейчас они тянуть начнут. Лучше давай пристрелим кого-нибудь, простимулируем, так сказать, процесс…

При проведении «Набата» или иных аналогичных маневров тренируются не только бойцы спецназа.

Психологам, если их допускают к переговорам, также выставляются оценки, а условные террористы стараются максимально осложнить их работу: «нервничают», порываются расстрелять заложника, меняют алгоритмы действий, изображают неадекватное поведение наркоманов или психически неуравновешенных людей.

Равно отлаживается работа всех задействованных служб, начиная от оперативного штаба и заканчивая пожарными и медиками.

— Я вам гарантирую, — проникновенно заявил парламентер, — что в стимуляции процесса нет необходимости. Мы все ваши условия выполняем. Вокруг самолета никого нет, топливо сейчас будет, деньги собираются и доставляются. Взамен мы просим только сохранять жизни людей и, если на то будет ваша добрая воля, отпустить хотя бы женщин. Ведь нет никакой разницы, пятьдесят человек у вас в заложниках или двадцать. Никто жизнью даже одного человека рисковать не станет.

С улицы послышался неясный гул.

— Это еще что?! — Хватов бросился к иллюминатору.

Над «захваченным» самолетом прошла тень, и майор увидел «Ми-8Т»[90] с огромными красными крестами на бортах, с ревом заходящий на посадку рядом с местом аварии тягача и «скорой помощи».

От свиста рассекаемого десятиметровыми лопастями воздуха у Чижа заложило уши, и он позволил себе пошевелиться.

Но совсем чуть-чуть, как и положено тяжелораненому.

Из боковой двери вертолета выпрыгнули четыре «медбрата» с носилками.

— Давай, давай!

Фельдшер поднял над Чижом прозрачный пластиковый пакет с физраствором, трубка от которого скрывалась у спецназовца в рукаве, и отступил на полшага назад, освобождая место прилетевшим «врачам».

Маслова аккуратно погрузили на носилки и заволокли в салон, на полу которого разместились бойцы штурмовой группы во главе с Зорро.

Вслед за Чижом в вертолет внесли Скази и Тарзана.

— Есть контакт. — Зорро тронул пальцем тангету ларингофона.

— Поехали.

Пилот медленно потянул на себя рычаг. «Ми-8Т» дрогнул, приподнялся метра на полтора от земли и стал разворачиваться носом в сторону здания аэровокзала.

— Надеюсь, вертуху они не уронят, — серьезно сказал Оленев.

— Не должны, — согласился Хватов. — Это был бы перебор…

Переговорщик украдкой посмотрел на Малькова, что-то шептавшего на ухо Алене.

Санитарный вертолет, раскачиваясь под порывами ветра, наконец взмыл на двадцатиметровую высоту и скрылся в мертвой зоне над «Илом».

Десантирование двадцати бойцов штурмовой группы на крышу самолета заняло ровно пять секунд.

Первая — на сброс тросов.

Вторая — на пристежку к тросам карабинов фирмы «Petzl».

Третья и четвертая — непосредственно на сам спуск.

Пятая — на отстегивание карабинов. На шестой секунде «Ми-8Т» ушел вправо и вверх, взяв курс на расположенную в двадцати километрах от аэропорта больницу, куда в таких случаях и должны были бы отвозить раненых.

Пятисекундная заминка для находящихся внутри захваченного самолета террористов практически незаметна. К тому же она вполне объяснима: самыми опасными для маневров вертолетов являются низкие высоты, и пилоты стараются не спешить, пока машина не наберет хотя бы метров пятьдесят над поверхностью земли.

Зорро присел на одно колено и поднял левую руку, сжав пальцы в кулак.

Шестеро «градовцев» перебежали к хвосту «Ила», четверо — к носу, десять, включая и командира группы, остались на месте.

Шпунтик, которого также «затащили» в вертолет, открыл панель портативного компьютера «Sony PCG-C1VP Crusoe TM5600 667 Mhz»[91], подсоединил полупрозрачный шнур миниатюрной камеры и неспешно опустил ее к одному из иллюминаторов самолета.

На экране появилось цветное изображение салона.

Баринов немного увеличил резкость, передвигая курсор на нижней панели, и пошевелил шнур, заставляя камеру чуть развернуться.

Зорро передвинулся поближе к технику.

— Сколько?

— Пять в поле зрения.

Стрелка курсора качнулась и остановилась на спине Хватова, что-то говорящего сжавшемуся в кресле переговорщику.

Молодой парень из ИАС закончил шептаться с Незабудкиной и скрылся за правым пределом дисплея.

— Куда это он? — заинтересовался командир группы.

— Сейчас посмотрим. — Объектив цифровой камеры развернулся, и Мальков вновь очутился в поле зрения спецназовцев. — Встал в проходе…

Зорро оторвался от экрана и посмотрел на Кощея, занятого аналогичным видеонаблюдением за вторым салоном «Ила». Майор Маклаков отрицательно помотал головой: во втором салоне террористов не обнаруживалось. Третий салон прекрасно просматривался снайперами и, судя по их докладам, был пуст. Так что тратить время на его обследование с помощью видеокамеры не требовалось.

Баринов надел наушники и приставил обрамленный резиной микрофон к поверхности фюзеляжа, не переставая следить за экраном. Всё, что происходило на дисплее, записывалось на жесткий диск компьютера и затем служило учебным материалом для бойцов РССН.

Зорро дал отмашку спрятавшемуся за топливозаправщиком Агееву, тот передал сигнал о боеготовности спецназовцам, засевшим в тоннелях под ВПП.

Четверо гранатометчиков опустили вниз флажки предохранителей РГ-6[92] и поднялись на верхние ступени лестниц под решетчатыми люками. Расположившиеся под ними бойцы придвинулись ближе — в их задачу входило вытолкнуть стрелков на поверхность, чтобы те не теряли драгоценные доли секунды при выходе на позицию.

Несколько суетившихся у опрокинутых тягача и «скорой» работяг сели перекурить, заглушив рокочущий двигатель огромного погрузчика, с помощью которого они пытались поставить автомашины на колеса.

Наступила относительная тишина.

Баринов нажал клавишу «Shift», инициирующую начало аудиозаписи.

Мальков уловил изменение наружного шумового фона и перешел из левого прохода в правый, поближе к избранной им позиции на багажной полке.

Иванидзе и Хватов закончили препираться с переговорщиком и вытолкали того на улицу с напутствием побыстрее решать вопрос с деньгами.

Оленев, как многократный участник учений и «заслуженный террорист», тоже почувствовал приближение развязки, подмигнул Егору и приложил палец к губам.

«И всё же… — Мальков склонился к иллюминатору и внимательно посмотрел на собравшихся в кружок работяг в желтых робах со светоотражающими полосами на спине и груди, которые дымили „Беломором“ и обменивались впечатлениями об авариях. — До этих метров сто, к тому же их слишком мало… Люков я не вижу, однако это не значит, что их нет. Но на выпрыгивание и рывок к самолету нужно секунд восемь — десять, плюс надо как-то выбить двери. А они специально сконструированы таким образом, чтобы выбиваться наружу, но не внутрь. То есть их надо рвать на себя. Ага… Зацепить чем-нибудь типа гарпуна с раскрывающимся трезубцем в наконечнике и дернуть? Мысль здравая… Однако с рук такого не сотворишь, требуется машина. Бензовоз? — Референт ИАС прикинул, как стоит топливозаправщик с трехлучевой звездой на решетке радиатора. — Откидывается фальшивый задний борт цистерны, там — пушки с гарпунами, ба-бах и понеслось… Мощности двигателя „мерса“ для рывка должно хватить, там лошадей не меньше трехсот. Хоть полборта выдернуть… Ну, как рабочий вариант подойдет. Другого-то всё равно нет…»

Незабудкина потрясла пистолетом, заметив, что «заложники» опять расслабились:

— Головы опустить и замереть! Увижу чьи-нибудь глаза — опять ползать будете!

Наученные горьким опытом курсанты мгновенно выполнили очередное распоряжение «террористки».

— Готовы, товарищ генерал.

Ярошевич отступил от стационарного пятидесятикратного бинокля, освобождая место первому заместителю начальника УФСБ.

Ястребов на пару секунд приник к окулярам, оценивая дислокацию разместившихся на крыше «Ила» «градовцев», затем развернулся к остальным участникам оперативного штаба:

— Итак, приступаем… Вячеслав Георгиевич, командуйте.

После передачи полномочий начальнику специального подразделения уже никто, включая директора департамента и даже Президента, не имел права вмешиваться в ход проведения операции. Ибо получившие приказ на штурм бойцы переходили ту черту, после которой вернуть всё на круги своя становилось невозможно. «Отбой» означал бы провал мероприятия и с очень большой вероятностью — гибель нескольких, а то и всех членов штурмовой группы.

— Начали, — сказал Ярошевич в микрофон рации. — Доложите по готовности к отсчету…