Стеклянный ангел - Зухра Сидикова

— Тебе действительно посоветовали мою школу? — улыбнулась Юля, а Миша подумал, что эту улыбку без преувеличения можно было назвать самодовольной.

— Действительно, — соврал Миша. И в который раз успокоил себя: «Не буду больше врать, никогда! Клянусь! Последний раз! Сдам материал Рыжову и больше никогда врать не буду».

— Ну, хорошо, пойдем, — Юлька потянула его за рукав, — пойдем, я тебе все покажу. Начнем со спортзала. Его совсем недавно отремонтировали. Если бы ты знал, скольких нервов мне это стоило!

Целый час она водила его по школе.

И целый час он фотографировал, и не уставал удивляться, восхищаться, прицокивать языком.

И все-таки сплоховал. Обложался, как говорит Санек. И даже не заметил, в какой момент потерял бдительность. Так бывает, когда человек думает, что он умнее других. Это уже мамины мудрые слова.

— И что, — воскликнул он якобы пораженный, — ты все это сделала за один год? Ведь тебя на это место сразу после убитого директора поставили?

Юля внезапно остановилась, внимательно на него посмотрела. Поджала губы, сузила глаза.

— Вон оно что? — сказала со злостью, и ему показалось, что она борется с желанием немедленно вышвырнуть его в окно. Как раз распахнула настежь створку, чтобы продемонстрировать, какие отличные, а главное, дорогущие окна, ей удалось выклянчить у спонсора.

— Что? — Миша состроил удивленную физиономию, а сам крыл себя последними словами: «Вот дебил, так подставиться!»

— Так ты из-за этого здесь? Из-за убитого директора? А я-то, дура, распинаюсь… Убирайся отсюда немедленно! Убирайся, пока я охрану не вызвала!

Миша вспомнил сердитого дедулю-охранника и невольно засмеялся, чем разозлил ее еще больше. Она взглянула на него в бешенстве, развернулась на каблуках, быстро пошла прочь по коридору. Миша кинулся следом.

— Юля! Ну, Юлька! Ну, подожди же!

— И как я повелась, — говорила она, каблуки стучали в такт словам, — трепло ты, Плетнев! Был им и остался, ничуть не изменился!

— Ну, Юля, не сердись! Прошу тебя! Ну, работа у меня такая! Ну, остановись, давай поговорим!

Она резко остановилась, — была у нее в характере некоторая резкость движений, стремительность, — он это помнил, еще с того времени помнил. Неужели хотя бы ради того времени она ему не поможет?

— О чем мне с тобой говорить, Плетнев? Ты зачем сюда явился? Здесь тогда уже была полиция, и твои собратья по перу — журналюги поганые, да, да, — энергично закивала она головой в ответ на его укоризненный взгляд, — поганые! Мы все, что знали, им рассказали. А тебе-то что нужно? И почему снова все это всплыло? Три года прошло! Убийц нашли?

— Нет, не нашли. Поэтому я здесь, понимаешь?

— Не понимаю, — резко ответила Юля, — не понимаю, и не хочу понимать.

— Я провожу журналистское расследование, Юля, помоги мне, — задушевно попросил ушлый Мишаня.

— А ты не мог мне сразу сказать? — Юлька опять внезапно остановилась, и Миша, чуть не сбив ее с ног, схватил ее за плечи.

Юлька растерялась на мгновенье, потом оттолкнула его.

— Это что такое? Не хватало еще…

— Ну, прости меня, Юля. Прости. Нужно было сразу тебе сказать.

— Я как дура перед ним распинаюсь… — с обидой повторила Юлька.

— Ну, прости, я просто не знал, как начать.

Они дошли до кабинета.

— Катя, кофе мне! Покрепче, — строго обронила Юлия Сергеевна, проходя мимо стола вновь засмущавшейся секретарши.

Миша вошел следом. Встал на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Юля села за свой рабочий стол, стала перебирать бумаги.

Потом подняла на него глаза. Щеки у нее горели, а в глазах засверкало такое негодование, что Миша даже поежился.

— Не смею тебя больше задерживать.

— Ну, Юля, прости меня.

— И я ничем не могу тебе помочь.

— Да ладно тебе, Юлька, — он подошел к ее столу, наклонился к ней. — Понимаешь, у меня ситуация совершенно критическая. Я работу потерял. От этого репортажа зависит все мое будущее. Это правда, без трепа.

Он губами прикоснулся к ее волосам. Когда-то это срабатывало.

В это время вошла секретарша. Застыла, оторопев, на пороге.

— Катя, ну что вы встали? — нетерпеливо воскликнула Юлия Сергеевна, — несите кофе!

Катя поставила поднос на стол и быстро ретировалась.

Юля выпила свой кофе, Мише не предложила.

А он и не просил, решил посидеть тихонечко — пусть успокоится.

Десять минут прошло в полной тишине, было слышно только тиканье часов, висевших над полированным директорским столом.

Наконец она заговорила:

— Я все равно ничего не знаю об этом убийстве. И никто в школе не знает.

— А ты не могла бы просто рассказать мне о бывшем директоре?

— Что я могу тебе рассказать? Я его не очень хорошо знала. Его сверху спустили, он всего год поработал директором нашей школы, а потом его…

Она многозначительно поглядела на Мишу.

— А как ты здесь оказалась? Ты тогда так внезапно исчезла. Я искал тебя, и потом ждал, что ты объявишься.

— Да уж, — усмехнулась она, — представляю себе…

— Я серьезно, — Миша изобразил обиду, — ты даже не попрощалась, ничего не объяснила.

— А что там было объяснять? Не поступила и все, меня из общежития сразу выперли. Пришлось на вокзал ехать.

— Но все-таки ты могла бы… После всего, что было между нами… — укоризненно начал Миша.

— Ладно тебе, — перебила его Юля, — думаю, ты недолго расстраивался.

— Не в этом дело.

— Да, не в этом! — Юлька вспылила, вскочила с места, заходила, звонко отстукивая каблуками по кабинету. — Не в этом! А в том, что я не могла остаться. Негде было и не на что. С трудом наскребла денег на билет в ближайший областной городишко, туда и поехала. К счастью меня приняли в местный пединститут, общежитие дали. Сначала сильно горевала — амбиции и все-такое, и тебя вспоминала, но потом как-то все быстро наладилось. Втянулась, пошла работать в школу. Оказалось, что у меня недюжинные организаторские способности. Я придумала несколько педагогических фишек. Родители повалили со всего города в ту школу, в которой я работала. Уже на четвертом курсе я завучем стала, меня на всех совещаниях расхваливали. Талант, мол, наше будущее.

— А как же ты здесь оказалась?

— Как-то меня на семинар послали общероссийский, и на этом семинаре я познакомилась с одним пожилым человеком. И он меня к себе на работу позвал, вот в эту самую школу. Сказал, что уходит на пенсию через год и хочет за этот год меня подготовить и оставить после себя директором. Конечно, я отнеслась к этому с большим воодушевлением, все бросила, прилетела сюда просто на крыльях. Целый год мы с ним работали, планов было громадье… А тут этот карьерист, бездельник хренов!.. Спустили его сверху… Директор! Тот еще проходимец! Я за него пахала, отдувалась, а он только бумажки подписывал да наверху моей работой хвастался, выдавая за свою.

— И когда его не стало, ты заступила на это место?

— Да, на свое законное место.

— И что, хорошее место? В плане карьеры?

— Нормальное. При определенной сноровке и трудолюбии, и связях, конечно, можно пойти наверх. Сначала в РОНО, потом, глядишь, и в министерство. Если подсуетишься. Так, по крайней мере, рассчитывал наш директор.

— И ты видимо тоже?

— И я видимо тоже.

— Значит, тебе выгодно было…

— Ты шутишь, — она нахмурилась.

— Шучу, конечно, — хмыкнул Миша. — Послушай, а враги у него были?

— Враги? Не знаю… Не любившие были.

— Не любившие? А за что не любившие?

— Скользкий был тип, неприятный. Обожал только себя, говорил только о себе, школа его мало интересовала.

— Ты что-нибудь знаешь о его семье? У него ведь жена была, кажется?

— Кажется, была… Но я ничего, совершенно ничего не знаю. Мы с ним только по работе общались. Скажи, ты все это хочешь у себя в передаче показать?

— Что все? — насторожился Миша.

— Все, что я тебе рассказала о нашем директоре?

— Да нечего пока показывать, я еще только собираю материал.

— Ладно, — Юля встала, — я здесь с тобой болтаю, а у меня совещание через час. Отвезешь меня? Не хочу до остановки переться по лужам, а потом еще в автобусе трястись.

— У меня машина в ремонте, — смутился Миша.

— Что-то у тебя все не так, машины нет, работы нет… А я-то думала… — она смерила его взглядом с головы до ног.

Миша выдержал этот взгляд. Наверное, попривык все-таки к роли неудачника. Оказывается, к этому можно привыкнуть.

Ну, пойдем? Хоть до остановки проводишь, — вздохнула Юлька.

На улице она взяла его под руку, неожиданно прижалась к его плечу.

— Послушай, давай пройдем через рынок. Кофе хочу купить. Там в одном магазинчике замечательный кофе в зернах.

Он обернулся, увидел близко ее лицо, и эти губы, теперь уже совсем не такие, как тем летом.