Дом Неба и Дыхания - Маас Сара

Молот и Изверг.

В кабинете губернатора стало совсем тихо. Хант и соратники смотрели на вошедших.

Один, Изверг, был темноволосым, смуглокожим, высоким и мускулистым. Его черные крылья слабо блестели, как блестят вороньи перья. Но в глаза сразу бросался уродливый шрам, змеящийся по шее и опоясывающий горло.

Хант помнил этот шрам – след, оставленный его молниями. Помнил и стычку с Извергом, произошедшую тридцать лет назад. Есть силы, от которых даже бессмертие не уберегает.

Обсидиановые глаза Баксиана вспыхнули, встретившись с глазами Ханта.

Зато кобальтовые глаза Поллукса засветились звериным наслаждением. Он смерил взглядом Наоми, затем Исайю и, наконец, Ханта. Хант не пытался унять свои молнии, глядя на золотистые волосы и такую же золотистую кожу бывшего командира триариев Сандриелы. На самого жестокого садиста, когда-либо ходившего по земле Мидгарда. Отъявленного мерзавца номер один.

Поллукс довольно ухмыльнулся. Селистена что-то говорила, но Хант не слышал ее слов.

Он не слышал ничего, кроме небрежно произнесенного Поллуксом:

– Привет, друзья.

Еще через мгновение Хант вскочил со стула и ударом свалил Поллукса на пол.

Итан приложил мокрую тряпку к последней затягивающейся ране на лице и поморщился. Ванная Брайс оказалась такой, как он и ожидал. Три сорта шампуней и кондиционеров, флаконы со всякими гелями и муссами для волос, щетки, бигуди двух видов, фен, не выдернутый из сети, полусгоревшие свечи и всякие косметические штучки, раскиданные по мраморной поверхности стола, словно блестящие осколки бомбы.

Почти так же выглядела ванная в ее прежней квартире. От одного присутствия здесь у него щемило в груди. Запахи этого места, запахи Брайс. Они и теснили грудь Итана.

Он бесцельно провел день, не ища себе развлечений. Сидел на диване вместе с ее химером (кажется, Хант называл этого зверя Сиринксом) и смотрел дневные телепередачи, почти умирая со скуки. Его не тянуло прыгать по новостным каналам, ожидая появления новой архангелицы. То, что шло по спортивным каналам, его не интересовало, не говоря уже о придурочной болтовне политологов.

Итан повернул лицо, чтобы в зеркале была лучше видна рассеченная бровь. Эту рану ему нанесла лично Сабина, волчьими когтями.

Похоже, она метила в глаза. Конечно, они бы восстановились через несколько дней или недель. Может, и раньше, если бы он обратился к медицинской ведьме, но даже временная слепота не входила в число ощущений, которые он хотел бы испытать.

Сейчас он вообще не хотел что-либо испытывать.

Его мобильник на столе заверещал. Итан покосился на экран. Экспресс-сообщения и первые фотоотчеты о прибытии Селистены. Если бы не избиение, затеянное Сабиной, он бы сейчас наряжался по случаю торжественной встречи прекрасной архангелицы. Волкам полагалось участвовать в таких церемониях. Демонстрация своей лояльности и прочая лабуда.

Но теперь он был свободен как ветер. Волк без стаи.

Такое случалось редко и все же случалось. Существовали одинокие волки. В основном они рыскали по глухим местам, брошенные на произвол судьбы. Итану и в голову не приходило, что он станет одним из них.

Итан вернул телефон на стол, затем повесил тряпку на и без того перегруженную вешалку для полотенец.

Ему захотелось принять обличье волка. Резко вдохнув, он приказал телу трансформироваться. Как всегда, появилось ощущение, что у него плавятся кости и рвется кожа.

Став волком, он быстро ощутил, насколько тесна ванная.

Взмах хвоста – и на мраморный пол полетели сшибленные бутылочки. Когти царапали плитки. Итан поднял морду к зеркалу и снова посмотрел на свое отражение.

Оттуда на него глядел крупный, величиной с лошадь, волк с опустошенными глазами. Из-за шерсти порезы и ссадины были не так заметны, за исключением брови.

Он вдохнул, и дыхание застряло между ребрами, попав в странный пустой карман.

Волк без стаи. Сабина с Амелией не просто избили его; они изгнали его из своей жизни, из Логова. Итан уперся спиной в вешалку для полотенец, мотая волчьей головой.

Это хуже, чем занимать самое последнее место в стае. Без друзей, без родни, никому не нужный.

Итан вернул себе гуманоидный облик. Тяжело дыша, облокотился на столик ванной и ждал, пока тошнота утихнет. Мобильник подал новый сигнал. Все мышцы тела Итана напряглись.

Перри Равенскрофт.

Он оставил бы ее вызов без внимания, если бы не первая часть сообщения: «Пожалуйста, дай знать, что ты жив».

Итан вздохнул. Младшая сестра Амелии, омега в стае Черная Роза. Это благодаря ей Итан оказался здесь. Когда ее сестра и Сабина терзали его, Перри не смела вмешаться, но затем доставила его сюда. Только она удосужилась вспомнить о нем. Одна из всей стаи.

«Просто напиши „да“ или „нет“», – добавила Перри.

Итан долго смотрел в экран с ее сообщением.

Волки – существа социальные. Волк без стаи… страдал от душевных ран, сгубивших немало волков. Но Итан еще два года назад получил тяжелейшую душевную рану, однако выжил.

Вскоре он уже не сможет в любое время принимать волчье обличье.

Итан обвел глазами ванную с разбросанными баночками, флакончиками и прочей женской дребеденью, необходимой Брайс. Она тоже была волчицей без стаи и тоже два года. Конечно, у нее есть Фьюри и Юнипера, но они не заменят ей Данику, Коннора и Стаю Дьяволов. Ничто уже не будет как прежде.

Итан ответил коротким «да» и убрал мобильник в карман. Вскоре должна возвратиться Брайс. Кажется, она что-то говорила про пиццу.

Итан побродил по просторной квартире. Сиринкс, лежащий на диване в гостиной, поднял голову и некоторое время следил за ним, потом одобрительно фыркнул и снова опустил голову, помахивая львиным хвостом.

Тишина жилища давила на Итана. У него никогда не было своей квартиры. Он привык к хаосу и сутолоке Логова, к комнате в университетском общежитии, дверь которой вообще не закрывалась, к гостиничным номерам, где он останавливался на выездных матчах университетской команды. Жилье Брайс с таким же успехом могло находиться на другой планете.

Он помассировал грудь, словно это могло прогнать оттуда тяжесть.

Итан четко знал, почему весной откликнулся на призыв Брайс о помощи, нарушив приказ Сабины. Ему было невыносимо слушать ее срывающийся, умоляющий голос. А когда она упомянула детей, которым грозит опасность, в мозгу Итана что-то взорвалось. Он ничуть не жалел о своем поступке.

Но выдержит ли он последствия? Нет, не избиение; его и раньше били. Речь о том, чтобы находиться вот здесь, одному, в подвешенном состоянии… Так паршиво ему не было с самой гибели Коннора и остальных. С того момента, когда он ушел из своей команды и перестал отвечать на звонки.

Итан совершенно не представлял, чем вообще будет теперь заниматься. Может, пока и не требуется искать себе какое-то масштабное занятие, способное изменить его жизнь. Пока достаточно просто переставлять ноги.

«Вот к чему тебя привело подчинение таким, как Амелия, – раздался внутри сердитый голос, очень похожий на голос Коннора. – В следующий раз, волчонок, думай над выбором. Оценивай. Решай, что нужно именно тебе».

Но пока… просто переставлять ноги. На это он способен. Во всяком случае, сейчас.

Итан подошел к входной двери и снял с крючка поводок химера.

– Хочешь прогуляться? – спросил он у Сиринкса.

Зверюга перевернулся на бок, словно говоря: «Лучше брюхо мне почеши».

– Ладно, почешу, – пообещал Итан, вешая поводок обратно.

– И это называется Дружелюбный Придурок?

Брайс прижалась к прутьям безупречно чистой камеры под Комитиумом и хмуро посмотрела на Ханта. Ангел сидел на стальной койке, свесив голову. Услышав ее слова, он выпрямился и сложил серые крылья. При виде его лица Брайс чуть не вскрикнула.

– Хант, это как понимать?

Синяк под глазом, распухшая губа, царапины на висках, а лоб…