Я украл Мону Лизу - Евгений Сухов

Соблюдая строжайшую осторожность, егеря оцепили место логова волка, установив на звериных тропах капканы. В местах возможного отхода зверя затаилась засада. Оставалось дожидаться только герцога, который намеревался принять участие в загоне волка.

Герцог Урбинский поднялся на рассвете в приятном предвкушении удачной охоты. Пренебрегая помощью слуг, самостоятельно облачился в охотничий костюм и, остановившись перед коллекцией ружей, после долгого раздумья выбрал подходящее, с длинным стволом и ореховым прикладом, изготовленное под его плечо (недавний подарок Чезаре Борджиа). Все это время Гвидобальдо искал подходящий случай, чтобы использовать его в деле, и вот, кажется, этот день настал.

Взяв канделябры с горящими свечами, герцог подошел к зеркалу и критически осмотрел охотничий костюм, выгодно подчеркивающий его широкие плечи. Подумав, решил воспользоваться соболиной накидкой, которая в утренний час будет весьма кстати. Накидка имела еще и эстетическую сторону – искрящийся мех невероятно подходил к его черному камзолу, а так как на охоту он пригласил маркизу д’Эсте, к которой с некоторых пор питал самые нежные чувства, то хотел выглядеть неотразимым.

Неожиданно дверь широко распахнулась, и в комнату влетел адъютант граф Дюваль. Герцог невольно нахмурился, прежде подобной вольности не наблюдалось. Сам Гвидобальдо не слыл строгим хозяином, но всякое великодушие имеет предел, следует поставить слугу на место. Но, взглянув на его взволнованное лицо, догадался, что случилось нечто невероятное.

– Светлейший государь, прибыли послы от Чезаре Борджиа.

– Опять? – невольно удивился герцог. – И что же они хотят?

– Герцог Чезаре Борджиа объявил нам войну!

– Боже, – невольно простонал герцог, ухватившись за голову, – это в духе Борджиа, взять артиллерию взаймы у друга, чтобы потом этими же пушками грозить ему войной. Насколько же я был глуп, поверив его обещаниям. Где его полки, граф?

– Они на пути к Урбино, думаю, что к городу они подойдут на рассвете.

– Проклятье! – невольно выругался герцог.

Намеченная охота оставалась где-то в прошедшем времени, собственно, как и соблазнительная маркиза д’Эсте. Что-то ему подсказывало, что его собственная судьба разделилась на две неровные части. Теперь ничего не будет как прежде, его удел – изгнание и скитание по чужбинам.

– Будь он проклят! Леонардо знал ли о плане Борджиа?

– Светлейший государь, не время об этом думать.

– А может, это был один из гениальных планов Леонардо?

– Теперь это неважно. Нужно немедленно уходить, – торопил адъютант. – Кондотьеры не пожалеют никого. Ваши кони уже под седлом, спешите!

Герцог испытывал апатию. Окружающий мир поблек и не представлял для него интереса, прожитая жизнь казалась никчемной, все было разрушено в одно мгновение. Помнится, еще утром он хотел соблазнить маркизу д’Эсте, наставив при этом милейшему маркизу Филиппу рога. Какая же это была глупость!

Ноги невольно подогнулись, и герцог опустился на стул. Ружье, выпавшее из рук, громко стукнуло о паркет.

– Я никуда не поеду, – устало объявил герцог, – пусть все останется как есть.

– Вы погибнете! – в отчаянии воскликнул Дюваль.

– Теперь это неважно, – отвечал герцог, поддаваясь все больше унынию, парализовавшему его волю. Видно, так чувствует себя приговоренный к смерти за пятнадцать минут до казни. Если это не так, тогда откуда непонятная покорность, позволявшая палачу накидывать на его шею петлю?

– Вы сегодня отступите, но это еще не поражение. У вас будет время, чтобы собрать воинство и отбить город, – упорствовал граф. – У Чезаре очень много врагов, а с каждым днем число их будет лишь увеличиваться.

– Он пользуется поддержкой Папы. Вряд ли кто посмеет выступить против Александра Шестого.

– Понтифик не вечен, – сдержанно заметил адъютант. – Он стар и немощен. Уверен, что он долго не протянет. А когда Чезаре лишится своей главной опоры, тогда он сделается смертельно уязвимым.

Герцог отрицательно покачал головой:

– Слишком поздно. Я желаю остаться здесь.

– В таком случае вы не проживете и дня!

– Значит, на то воля божья, граф!

– Извините, светлейший государь, но я в ответе за вашу жизнь, а потому волен поступить так, как мне подсказывает долг. Стража! – громко выкрикнул адъютант.

Громыхая железом, в дверях предстало четверо швейцарских гвардейцев в доспехах и с готовностью уставились на графа Дюваля.

– Вот что, солдаты, берите герцога и несите его в карету! Извините, светлейший государь, за насилие, – церемонно поклонился Дюваль, – но у нас просто нет времени на уговоры.

– Что это за бред, граф?! Пусть пойдут прочь!

Каждый из гвардейцев-наемников прежде служил во дворце графа и был обязан ему возвышением и благополучием, а потому слова Дюваля для них значили куда больше, чем протест самого герцога.

Гвардейцы крепко ухватили герцога за плечи, яростно сопротивлявшегося, и поволокли к дверям.

– Я никуда не пойду! – упирался Гвидобальдо ладонями в металлические доспехи гвардейцев.

– Вяжите его! – приказал граф.

Прежде чем герцог успел что-либо ответить, гвардейцы стянули его руки веревками, подхватили на руки и проворно понесли к выходу.

Воинство герцога Чезаре Борджиа подошло к стенам крепости Урбино на рассвете, прямо к пробуждению города. Колокола неожиданно прервали перезвон, а с главного собора мерно и басовито зазвучал набат, предупреждая горожан о подходе неприятеля к крепостным воротам.

Войско Чезаре, разбившись по полкам, без суеты и по-деловому готовилось к взятию крепости: сколачивали лестницы, связывали веревки, проверяли на крепость крюки, отливали пули. Пушкари, заняв первую линию перед крепостью, привычно выкатили мортиры, закрепили колеса камнями и, убедившись в надежности установленной артиллерии, принялись закатывать в жерла ядра, начиненные взрывчаткой.

Чезаре Борджиа, восседавший на любимом белом жеребце, как и подобает удачливому полководцу, горделиво распрямив спину, посматривал на величественную крепость с высокими толстыми стенами, выложенными из массивного серого гранита. Настал его триумф, явилась долгожданная Виктория. Он был силен, как никогда. Тысячи людей, вставшие под его знамена: кондотьеры, пехотинцы, уланы, сейчас занявшие огромное поле перед городом, были послушны его воле и терпеливо дожидались приказа «к штурму». Каждый из них уверовал, что во всей Италии не сыскать более удачного полководца, чем герцог Чезаре Борджиа. Ему с радостью служили и готовы были пожертвовать жизнью ради его честолюбивых планов.

Полковник-артиллерист с восхищением взирал на Чезаре, ожидая его приказа. В этот самый момент, в минуту его наивысшего торжества, на герцога были обращены взгляды всего воинства. Да что там воинства! Теперь на него с надеждой взирала вся Италия! Герцог Чезаре был той самой силой, что способна была объединить разрозненные герцогства под единым знаменем. Выждав несколько секунд, растянувшиеся, казалось, на многие столетия, герцог милостиво махнул рукой, предоставляя полковнику почетное право начать очередную войну.

– Огонь! – гаркнул артиллерист, надрывая луженое горло.

Пушки залпом изрыгнули металл, начиненный взрывчаткой, пустив над полем по ветру клубы белого тяжелого дыма. Первые ядра сокрушили смотровую башню, брызнув тысячами смертоносных осколков на улицы, дома, церкви.

– Заряжай! – озорно скомандовал полковник-артиллерист.

Пушкари вкатили в стволы очередную порцию чугунных ядер.

– Огонь! – столь же бодро гаркнул полковник.

Прозвучавший залп оглушил собравшихся, заставил шарахнуться в сторону лошадей, и ядра с громким стуком выбили в каменной кладке значительную брешь. Часть ядер перелетела через крепостную стену, нанося значительные разрушения постройкам. Металл, разрываясь на куски, брызгал во все стороны огнем, поджигая строения. В городе полыхнул пожар, пуская к небу едкие клубы черного дыма.

Из города до осаждавших доносились отчаянные крики, а потом на дозорной башне затрепыхалось белое полотнище, закрепленное на длинном древке.

Герцог Чезаре Борджиа довольно улыбнулся – война была выиграна в несколько залпов. Теперь после этой победы у его ног будет лежать вся Италия. Он станет правителем, который объединит ее в единое целое. А для этого нужно разрушить военную систему, опирающуюся на наемников-кондотьеров, создать собственную армию, которая будет верна не деньгам, а долгу солдата и своему правителю. Жители каждого присоединенного города признают его своим господином, а значит, его солдаты не должны вести себя в них как завоеватели, грабя, разоряя жилища и насилуя женщин. За военные бесчинства они ответят перед военным судом.