На крючке - Анастасия Валеева

– То есть? – не поняла Геля.

– В квартире Галкиной было все перерыто, у нее что-то искали. Это же ищет ваш муж, да и Ваксмахер.

– Это их дела, я не имею к этому никакого отношения, – Геля подозвала официанта, заказала розовое вино и лимонное суфле.

– Где, если не секрет работает Ольга?

– Как где? – передернула плечами Геля, – в банке. Папочка ее туда устроил. Она что-то вроде менеджера. Все могли бы быть менеджерами, имей они таких папочек.

Яеа поняла, что Гелино ехидство имело источником длительную, долго скрываемую обиду.

– А ваш муж, он какое отношение имеет к банку?

– Не знаю, – угрюмо проговорила Геля. – Я не лезу в его дела.

– Вы были у Ольги на работе? Мне понравился ее кабинет…

И Яна описала явившуюся ей комнату. Она учла каждую деталь. Геля была здорово удивлена, но ее лощеное самодовольство, упоение собой и горделивое презрение, которое она привыкла выказывать, похоже, всем без исключения, заставили ее убрать выражение изумления с лица, плотнее сжать чуть приоткрывшиеся губы и растянуть их в скептической усмешке.

– Это не ее… – Геля осеклась.

– Не ее кабинет, хотели вы сказать, – подхватила Яна, – тогда, наверное, кабинет Якова Григорьевича?

– Да, – выдохнула Геля, – он ведет с банком какие-то дела. Но мне на это начхать, – с упрямым видом закончила она.

– Не сомневаюсь в этом, – улыбнулась Милославская. – Так с каким банком, вы сказали, ведет дела ваш муж?

– Ничего такого я не говорила, – презрительно передернула плечами Ангелина, – не пытайтесь поймать меня, как это делают в дешевых детективах. Но раз уж я пришла, то могу сказать, Яков Григорьевич – это не является секретом – член совета директоров крупного банка. Вас интересует что-то еще?

Она с оттенком пренебрежения посматривала на Милославскую, но всякий раз как их взгляды встречались, старательно отводила глаза, делая вид, что это получается у нее машинально. Яна видела явное нежелание хоть как-то ей помочь, да и не было у этой избалованной женщины видимых причин для такой помощи. Возможно, она действительно не интересовалась делами своего мужа, как обычно и бывает в таких семьях, а может – Яна решила что именно это второе предположение верное – она знает что-то, но не имеет никакого желания посвящать Яну в семейные тайны. В таком случае, по-своему, она, конечно, была права, но только в том случае, если не скрывала чего-то, что могло бы пролить свет на убийство Галкиной.

– Я понимаю, – после некоторого молчания сказала Милославская, – что вы не обязаны откровенничать со мной. Но убит человек, могут погибнуть еще люди, и если вы что-то знаете…

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Только то, что сказала, – грустно улыбнулась Яна. – Я не могу заставить вас сказать мне правду, потому что это, возможно, повредит кому-то из ваших родственников, но подумайте…

– Родственников?! – неестественно рассмеялась Ангелина, – Каких таких родственников? В этом городе я совершенно одна. Мой муж почти не вылезает из банка, а вечерами и ночами просиживает в казино, называя это работой… А его детишки, которые как яблоки от яблони… Господи, как мне все это надоело! – она бросила потухший окурок в пепельницу и тут же прикурила другую сигарету.

Яна спокойно слушала ее эмоциональную речь, надеясь, что Ангелина сболтнет что-нибудь лишнее или натолкнет ее на какие-то мысли, но та вдруг замолчала.

– Я тут подумала, – словно размышляя вслух, произнесла Милославская, – что если, не дай Бог, конечно, с вашим мужем что-то случится, вы будете не самой бедной женщиной в городе. Вам ведь достанется все его состояние?

Судя по предыдущей горячности Ангелины, Яна ожидала гораздо более резкой реакции на свои слова, но ее собеседница только поморщилась.

– Избавьте меня от ваших грязных инсинуаций, – недовольно сказала она. – Да, в этом случае, – согласилась Геля, – я буду богата, но зачем мне все это нужно?

– Вы хотите сказать, – едко заметила Милославская, – что вас интересуют только духовные ценности? Я уверена, что это не так. Поверьте, люди могут выдумывать, чтобы оправдать себя, любые мотивы, но за всеми ними стоят лишь три основных: нажива, страх и месть.

– А как же страсть? – делая вид, что заинтересовалась размышлениями Яны, спросила Ангелина. – Разве это не сильный мотив для убийства?

– Это только один из способов, чтобы скрыть первые три, – вздохнула Милославская. – Кстати, у меня такое впечатление, что ваш муж чем-то напуган. Он не делился с вами своими опасениями?

– Со мной – нет, – покачала головой Ангелина, – а вы спросите у него сами.

– К сожалению, он не настроен разговаривать со мной, а зря, возможно, я смогла бы ему помочь. Знаете, находить пропавшие вещи – одна из способностей экстрасенса, а мне кажется, что у Якова Григорьевича что-то пропало. Вы не знаете, что?

– Я уже сказала, что он не делится со мной своими заботами, – развела руками Засурская. – К сожалению, у меня назначен сеанс массажа и солярий, – сказала она, – так что не могу больше уделить вам времени.

Она поднялась, оставив на столе деньги за выпивку и суфле, к которому почти не притронулась.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – Яна осталась сидеть за столиком.

Проводив глазами стройную, немного тяжеловатую фигуру Ангелины, Яна задумалась, вспоминая видения, вызванные при помощи «Джокера». Ее мысленному взору снова открылись картины солнечного побережья, огромные морские яхты на рейде, большие ласковые волны, набегающие на теплый белый песок, прибрежные виллы… Как все это может быть связано с убийством?

Вспомнилось ей также и то видение, которое появилось, когда она работала с картой «Взгляд в прошлое». Она снова увидела точеную фигуру Жени Галкиной, картины, развешанные в комнате и эту руку, которая держала кисть. Что-то ее насторожило в этой руке, показалось знакомым. У кого же она видела такие ухоженные пальцы? Причем, совсем недавно? Она заказала бокал вина и принялась мысленно перебирать людей, которых ей довелось встретить за последнюю неделю. Сперва она, конечно, исключила из их числа женщин, потому как, руки хоть и были холеными, но принадлежали все же мужчине. Первым на ум почему-то пришел Засурский-старший. Яна вспомнила его руки с длинными узловатыми пальцами и сразу же отбросила этот вариант. Затем перешла к сыну Засурского. У того пальцы были такие же длинные, как у отца, правда, более изящные, напоминавшие скорее женские. Этот тоже не подходил. Ваксмахера она видела только вчера, правда, не в той ситуации, в которой можно обратить внимание на руки. Она вспомнила первую встречу с ним, когда он пригласил ее в кафе и представила его руки, державшие вилку, нож или фужер с вином. Нет, она отказалась и от этого варианта. Ногти Михаила Анатольевича, хоть и были ухоженными, но не настолько, чтобы сделать вывод, что он регулярно делает маникюр. Кто же оставался еще? Копелев? Его руки она видела, когда он делал ставки за рулеточным столом, но ей показалось, что у него на пальцах даже торчали заусенцы. И тут ее вдруг осенило. Как же она сразу не вспомнила этого типа, пытавшегося делать философско-психологические заключения. У него еще, кажется, какая-то профессия, связанная с искусством. Ну конечно, он же литературный критик, – Милославская представила себе слегка одутловатое лицо Льва Сигизмундовича, этого молодящегося франта в бежевом. Так вот, значит, о ком говорили карты в связи со смертью Галкиной. Только вот в какой связи? Неужели Браницкий убил Женю? Нет, – сразу же отвергла такое предположение Милославская, – этот никогда не сможет решиться на такое. Тем более, что убийство сковородой для такого эстета, как Лев Сигизмундович, выглядело совершенно неприемлемо. Искал ли он что-то в квартире Галкиной? Вполне возможно, учитывая то, что живет он с ней в одном подъезде и для этого ему не нужно было даже выходить из дома.

Подозвав официантку, Яна расплатилась и отправилась в гости к Браницкому. Он ее не ждет? Тем лучше. У него будет меньше времени собраться с мыслями. Чтобы не терять времени, она поймала такси и уже через пятнадцать минут поднималась по лестнице первого подъезда, где жил Браницкий. Она знала, что он занимал квартиру этажом выше той, в которой жила Галкина, но чтобы уточнить это, позвонила сперва Елизавете Петровне. Та оказалась дома. Удивившись, что снова видит Милославскую, она все же сообщила ей номер квартиры Льва Сигизмундовича.

– Только он, кажется, куда-то вышел, – добавила она. – Я видела его в окно примерно полчаса назад.

«Замечательная старушка – все замечает», – отметила про себя Яна, вслух же поблагодарила соседку и все же поднялась на один этаж. Она позвонила в квартиру Браницкого несколько раз и, так и недождавшись ответа, пошла вниз. «Кажется, Елизавета Петровна права».

– Ну я же говорила, – встретила ее возле своей двери любопытная тетушка.