Доспехи Дракулы - Ольга Крючкова

Свекор же страдал грудной жабой, и всякие волнения были вредны для его здоровья. Однажды ночью в его комнате произошло нечто, неподдающееся объяснению: появился призрак в средневековых доспехах. Испуганный граф разбудил сиделку. Та же, как увидела призрака, так и лишилась чувств. А когда очнулась, Николай Яковлевич был уже мёртв. Григорий посреди ночи услышал крики, доносившиеся из спальни отца, поспешил туда, но, увы, слишком поздно… На следующее утро приехал доктор Самойлов, чтобы констатировать смерть Николая Яковлевича, и к своему удивлению, обнаружил на шее умершего две запёкшиеся ранки. Тут и вспомнилась давняя история почти столетней давности.

Расспросы перепуганной сиделки ни к чему не привели, она твердила одно и то же: призрак был в блестящих латах, на груди – золотой дракон, на голове – крылатый шлем, а лица не видно – одна чернота.

Графиня смахнула платочком набежавшую слезу и продолжила свой рассказ.

– Хотите верьте, хотите, нет, но Григорий и Анатоль решили, что призрак сей – не кто иной, как Дракула. Потому как сиделка в точности описала доспехи, что стоят у камина в рыцарской зале.

Полянский окончательно потерял надежду на то, что пикантные подробности из жизни благородного семейства прольют свет на безвременную кончину Григория Шаховского. Поручик всегда скептически относился к байкам про нечистую силу и дослушал рассказ графини, не перебивая, более из вежливости.

– Вероятно, у сиделки богатая фантазия, – предположил он. – Она свободно перемещалась по дому и, несомненно, видела доспехи в рыцарской зале.

– Да, сударь, но как вы объясните появление на шее моего свёкра двух маленьких ранок?

Поручик пожал плечами: да, вопрос не из лёгких… Да, чёрт их знает, как они там появились?! Сейчас ему надо было разобраться со смертью Григория, а все эти призраки в ярославском имении – не его забота. На то есть ярославская жандармерия, и пусть она и устанавливает причину смерти старого графа, если есть на то охота.

– Вы сами-то, сударыня, верите в эти сказки? – скептически поинтересовался Полянский.

Наталья Васильевна растерялась.

– Право, не знаю, что и ответить…

– Вы сказали, что возвращались с мужем в Москву разными каретами… Позвольте узнать, почему?

Графиня замялась, размышляя, говорить ли поручику всю правду? И, наконец, решилась.

– Дело в том, что мой свёкор составил завещание таким образом, что Григорий не сможет без моего ведома распоряжаться наследством. Он счёл себя оскорблённым… Наговорил мне гадостей и уехал в Москву. Почти вслед за ним отбыл его кузен, Анатолий Дубовицкий, я же – лишь на следующее утро.

Полянский прикинул: сколько времени может занять дорога от Ярославля до Москвы?

– Вы приехали вчера, не так ли? – уточнил он.

– Да… – подтвердила графиня. – Ближе к вечеру.

У Полянского промелькнула мысль: «Вероятнее всего, молодой граф был уже в салоне Либуш…»

И обретя окончательную уверенность в том, что графиня не причастна к смерти своего мужа, Полянский попросил ее подписать согласие на проведение вскрытия тела. Молодая вдова снова побледнела, на сей раз с готовностью потерять сознание. Полянскому пришлось объяснять, что сие неизбежно, хоть и идёт вразрез с православными традициями, иначе следствие не сможет установить истинную причину смерти Григория Николаевича.

Графиня согласилась с доводами поручика и подписала разрешение на вскрытие.

Полянский откланялся, оставив безутешную вдову наедине со своими мыслями, и уже собирался покинуть купеческий дом, как в прихожей увидел весьма интересную сцену.

Некий господин, довольно высокий, крепкий на вид, прилично одетый, пытался грубо отстранить лакея, который никак не желал пускать визитёра в дом.

– Сударь, пущать вас не велено! – пытался объяснить лакей, выталкивая назойливого господина и пытаясь затворить за ним парадную дверь.

– Кем это не велено?! – не унимался визитёр.

– Её сиятельство не велели, – терпеливо пояснил лакей.

– Как? Наталья Васильевна не желает меня видеть?! Не может быть! Пусть она мне сама скажет об этом! – кричал тот, всё более распаляясь.

– Сударь, я позову прислугу, чтобы выставить вас вон. А в худшем случае – полицию.

– Что ты себе позволяешь, холуй! Выставить меня вон?! Меня, дворянина! – возмущался визитёр.

Полянский не выдержал и вмешался.

– Простите, что здесь происходит?

Лакей довольно ухмыльнулся, указав на поручика.

– Как вы вовремя, ваше благородие. Вот этого господина пущать не велело…

– Так, так… – протянул Полянский. – Позвольте узнать ваше имя…

Визитёр, красный от гнева, гордо произнёс:

– Анатолий Петрович Дубовицкий, если вам угодно, господин жандармский поручик! Я прихожусь родственником Наталье Васильевне и…

– Простите, – перебил поручик. – Родственником по линии мужа? Не так ли?

Анатоль резко ответил:

– Да! А что здесь такого?!

– Да, собственно, ничего… Кем вам доводится граф Григорий Шаховской? – продолжал настойчивые расспросы Полянский, уже догадавшись, кто перед ним.

– Это мой кузен! Моя матушка доводилась родной сестрой Николаю Яковлевичу. Если вам что-то вообще говорит это имя… – распалялся Анатоль, всё более краснея.

– Разумеется, говорит, сударь, – спокойно заметил поручик. – Я понимаю, отчего графиня не желает принимать вас, я только что от неё…

– И отчего же?

– Дело в том, что Наталья Васильевна несколько часов назад стала вдовой. Граф Григорий Шаховской скончался в своём доме на Большой Никитской…

У Анатоля вытянулось лицо, краска мгновенно схлынула с мясистых щёк, он побледнел.

– Вы… вы… Да что вы такое говорите?! Григорий умер… Слава Богу… – произнёс он с некоторым облегчением, что не ускользнуло от внимания Полянского.

– Я так понимаю, что вы не слишком расстроены смертью кузена….

Анатоль недовольно фыркнул.

– Это не ваше дело, господин жандарм.

– Отчего же? Григорий Шаховской умер престранной смертью… Я хотел бы потолковать с вами…

– Нам не о чем разговаривать! – отрезал Анатоль, развернулся и направился прочь.

«М-да… Интересный родственник…» – подумал Полянский и решил вернуться к Наталье Васильевне, чтобы задать ей несколько вопросов.

К своему удивлению, он застал молодую вдову практически успокоившейся, что привело его в некоторое замешательство.

– Простите меня, сударыня…

– Ах, это вы, сударь… Что заставило вас вернуться? – совершенно спокойно спросила графиня.

– Вернее сказать, кто… Анатолий Петрович Дубовицкий, коего ваш лакей не желал пускать в дом.

– Ах, да… Я отдавала такой приказ. Не желаю видеть Анатоля, – призналась графиня. – А тем более – сейчас.

– Позвольте спросить, ваше сиятельство: почему к нему такая немилость?

Графиня передёрнула плечами.

– Да в том никакого секрета нет… Ещё при живом Григории Анатоль пытался ухаживать за мной… И даже предлагал развестись с мужем. В любви признавался… Впрочем, какое теперь это имеет значение?..

«Ещё как имеет… – подумал поручик. – Вот и причина, по которой Анатоль мог избавиться от кузена, – женщина! И тем более богатая. Теперь путь к её сердцу и состоянию открыт… Но видимо, Анатоль просчитался, графиня-то с характером».

Полянский сел в казённый экипаж, приказав кучеру следовать в морг, где по обыкновению в это время препарировал Грачёв. Разрешение на вскрытие лежало у поручика в кармане, и он надеялся, что вскоре истинная причина смерти Григория Шаховского будет установлена.

Полянский заехал в морг, передал Грачёву разрешение, подписанное молодой вдовой, и направился в более приятное заведение – салон Сильвии Либуш.

Было примерно два часа пополудни, время обеденное. Полянский по дороге заехал в трактир и изрядно подкрепился. Во время обеда он не переставал размышлять о смерти Григория Шаховского: «Мог ли Дубовицкий отравить брата? Мог… И, как я выяснил, из-за женщины… Но почему смерть Шаховского напоминает мне смерть Жукова?.. Возможно, это совпадение, а возможно, и нет… И я что-то упускаю… Но что?.. Как говорится: ниточка вьется, но в руки не даётся. Надо выяснить: не посещал ли Дубовицкий салон?.. И где он был накануне смерти Шаховского? Может быть, кузены встречались?.. Надо бы допросить Дубовицкого…»

С такими мыслями Полянский закончил обед, сел в экипаж и поехал на Большую Молчановку.

Он застал пташек мадам Либуш в сонном состоянии, они едва начали приходить в себя после бурной ночи. Сама же хозяйка была уже давно на ногах и занималась делами, раздавая приказания своим подчинённым.

Увидев поручика, Сильвия улыбнулась.

– Ах, сударь, вот уж не думала увидеть вас снова.

Полянский несколько замялся, не зная, как лучше ответить: что он, например, рад видеть Либуш; или, скажем, служебные дела привели его в салон.

Поручик выбрал второе.