Роза Версаля - Ольга Крючкова

Ольга Крючкова

«Роза Версаля»

Первая история о поручике Полянском

Пролог

Герцогиня де Сен-Реми пробудилась в дурном расположении духа. Несмотря на то, что время близилось уже к полудню, после вчерашнего бала в Версале, который она посетила по приглашению Его Величества короля Франции Людовика XIV, блистательная красавица чувствовала себя совершенно разбитой и опустошённой. Дело в том, что король порой – невольно, сам того не подозревая, или же, напротив, намеренно: кто знает?! – доверял герцогине свои сердечные тайны. Вот и вчера, на балу, грациозно выписывая фигуры менуэта, «король-солнце» как бы невзначай намекнул госпоже де Сен-Реми, что очарован своей кузиной, Генриеттой Английской.

Герцогиня оценила вкус Его Величества: действительно, Генриетта Английская, двоюродная сестра французского короля Людовика XIV, дочь казнённого английского короля Карла I и французской принцессы Генриетты-Марии, была женщиной чрезвычайно активной, живой и остроумной. Она всегда и везде появлялась в окружении самых элегантных кавалеров и самых красивых девушек и охотно приближала к себе талантливых поэтов и драматургов. Жизнь в её свите буквально бурлила, радуя с утра до вечера различными увеселениями, будь то купание, охота, ловля бабочек или театральные представления.

Кроме того, кузина короля была ещё и на редкость красива: высокая стройная грациозная брюнетка с нежно-розовой кожей и яркими голубыми глазами. Не удивительно поэтому, что «король-солнце» предпочитал проводить время именно в её обществе, а уж никак не со своей набожной и тощей супругой – испанской принцессой Марией-Терезией.

Попутно Людовик признался герцогине де Сен-Реми, что в молодости едва не женился на Генриетте, и даже выказал сожаление, что матримониальные и политические соображения помешали ему тогда воплотить эту мечту в жизнь.

Умная, проницательная интриганка герцогиня де Сен-Реми сразу же поняла, куда клонит Его Величество: она прекрасно знала, что Генриетта давно стала своего рода разменной монетой между французским и английским дворами. Даже её брак с Филиппом Орлеанским был по сути своей лишь фикцией, ибо драгоценный супруг Генриетты, что ни для кого уже не являлось секретом, предпочитал очаровательной красавице-жене… мужчин.

В отличие от Филиппа, которому в силу собственных комплексов нравилось унижать и обижать Генриетту, Людовик XIV всячески старался утешить кузину, когда та в очередной раз посещала свою родину. На сей же раз роман между королём и красавицей-принцессой развивался на глазах у всего двора.

Мария-Терезия сочла себя оскорблённой и лично отписала Филиппу Орлеанскому, причём во всех подробностях, чем занимается во Франции его супруга со своим кузеном, блистательным «королём-солнцем». Как ни странно, но «рогоносец», если его вообще можно так назвать, тоже счёл себя оскорблённым и потребовал немедленного возвращения неверной супруги в Англию. Однако Генриетта, несмотря на то, что тучи в Версале постепенно над нею сгущались, возвращаться не торопилась.

Не удовлетворившись письмом Филиппу, Мария-Терезия пожаловалась ещё и своей свекрови, Анне Австрийской. Мария-Терезия отлично знала, какое огромное влияние Анна Австрийская имеет на сына, и потому рассчитывала на её поддержку.

Она не ошиблась. Между сыном и матерью состоялся нелицеприятный разговор, после которого Людовик достаточно долго пребывал в дурном настроении. Мария-Терезия ликовала: соперница устранена! Увы, здесь она ошибалась… На самом деле Людовик просто обдумывал, каким образом продолжить встречи с Генриеттой, не вызывая при этом ревности жены и раздражения матери.

Выслушав короля, умудрённая в амурных делах герцогиня де Сен-Реми во время очередной замысловатой фигуры, выписываемой её стройными ножками, подала Его Величеству блестящую идею: Людовик должен сделать вид, будто увлёкся совсем другой дамой, но – из числа фрейлин Генриетты! Разумеется, ему придётся прилюдно оказывать «новой пассии» подобающие знаки внимания, возможно – даже приблизить к себе… Зато тем самым истинные любовники, Генриетта и Людовик, получат возможность встречаться и впредь, не вызывая более ревности Марии-Терезии, гнева Филиппа Орлеанского и раздражения дражайшей матушки.

От гениальной простоты решения проблемы король пришёл в восторг и тут же попросил герцогиню поспособствовать с поисками подходящей кандидатуры на роль новой «фаворитки». Госпожа де Сен-Реми мило улыбнулась в ответ, в душе уже сознавая, что дала королю несколько опрометчивый совет: увы, все фрейлины из свиты Генриетты были весьма привлекательны собой, и любая из них не только примет ухаживания короля с радостью, но и попробует заменить свою госпожу полностью. Для задуманной же интриги требовалась женщина совершенно иного склада. И таких при королевском дворе герцогиня пока не видела…

Именно поэтому она и проснулась на следующее после бала утро с головной болью и в совершенном изнеможении. Во время утреннего туалета герцогиня лихорадочно перебирала в уме всех знакомых дам подходящего возраста, но, увы, никак не могла вспомнить ни одной скромной и застенчивой по природе девушки, способной не претендовать на сердце короля, а лишь органично вписаться в задуманную интригу.

И вдруг герцогиню осенило: ну, конечно же, её дальняя родственница – Луиза де Лавальер! Вот уж действительно подходящая кандидатура для фрейлины Генриетты, призванной исполнить роль «ширмы». Мало того, что девушка родилась в провинции и потому скромна, непритязательна и стеснительна, так она ещё вдобавок ко всему далеко не красавица и – самое главное! – хромоножка!

…Луиза де Лавальер родилась в Турени, в семье троюродного брата герцогини де Сен-Реми. C раннего детства девочка обожала лошадей. Она великолепно держалась в седле, ежедневно и в любую погоду совершала многочасовые конные прогулки, легко управлялась даже с молодыми необъезженными скакунами. К сожалению, именно это пристрастие к лошадям и привело в итоге к несчастью: в возрасте одиннадцати лет Луиза упала с коня, сломав ногу и повредив позвоночник. Правда, сие печальное обстоятельство никак не повлияло на её дальнейшую любовь к лошадям, однако сделало чрезвычайно застенчивой и замкнутой, явно стыдящейся своего физического недостатка. Теперь Луиза предпочитала уединение, сделалась не по возрасту задумчивой и молчаливой. Даже в одежде она начала придерживаться серо-белых тонов, не желая привлекать к себе излишнего внимания…

Госпожа де Сен-Реми попыталась припомнить, когда же последний раз видела Луизу. Судя по всему, почти шесть лет назад. Да-да, как раз после того прискорбного падения с лошади… Вняв мольбам своего обедневшего родственника и искренне пожалев девочку, она приехала тогда в Турень вместе с искусным лекарем. Увы, лекарь оказался бессилен: троюродная племянница обречена была остаться хромой на всю жизнь…

Герцогиня оживилась, головная боль отступила. Слуги принесли ей письменные принадлежности, и она тотчас принялась за написание письма своему троюродному брату в забытый богом Турень. В послании герцогиня настаивала, чтобы Луиза, как молодая девушка на выданье, немедленно прибыла к ней в Париж, обещая, в свою очередь, устроить её судьбу.

Письмо троюродной тётушки вернуло Луизу, можно сказать, к жизни, ибо она, не надеясь более ни на какие мирские радости, приняла уже решение уединиться в самое ближайшее время в монастыре Босоногих Кармелиток. Окрылённая обещаниями знатной родственницы девушка тотчас отписала ответ, в котором выразила свою безмерную благодарность, припомнив даже о печальном случае шестилетней давности, когда «…вы, тётушка, были столь добры, что не только навестили меня лично, но даже предоставили своего лекаря».

Отправив послание и упаковав весь свой нехитрый гардероб, Луиза простилась с отцом и отбыла в Париж, где её с нетерпением дожидалась госпожа де Сен-Реми.

Интуиция и на сей раз не обманула прожжённую интриганку – она увидела в прибывшей родственнице-провинциалке именно то, что ожидала: кротость, робость, подкупающую наивность и… хромоту, которую не скроешь ни одним, пусть даже самым шикарным, платьем. Спустя несколько дней госпожа де Сен-Реми заказала у одной из известных парижских модисток несколько весьма приличных нарядов для племянницы (теперь она называла Луизу «воспитанницей») и приступила к обучению девушки светским манерам. Увы, Луиза оказалась неважной ученицей – слишком уж простодушной для той утончённой хитрости, которая требовалась при дворе.

Сей факт всё чаще приводил герцогиню в отчаянье. Ей становилось жаль и времени, загубленного на эту «серую мышку», как она за глаза прозвала свою воспитанницу, и немалой суммы денег, потраченной на её содержание, а главное – герцогиня опасалась, что разочарует своим выбором короля. Людовик же, в свою очередь, всё настойчивее требовал представить ему новую «избранницу», за которой, согласно искусно задуманному сценарию, ему предстояло ухаживать на глазах у всего двора и которая не должна была вызвать у окружающих ни ревности, ни раздражения, а лишь снисхождение и сочувствие.