Валерий Еремеев - Тремориада

– Рогатки… А я думал, современные дети с глоками бе-гают, – сказал Басуха. – Это из-за тебя, Саша, я оставил там бутылку. По твоей вине наши улицы превращаются в свалку. – Во всём виноваты маленькие негодяи. Сегодня они разбили бутылки, завтра разобьют родительские надежды. А затем начнут разбивать прохожим головы. – Ага, бутылками, которыми мы засоряем их двор. – А они засорят улицы мёртвыми прохожими, – ска-зал Саша, доставая сигарету и протягивая пачку Басухе. – Что за гадость ты куришь? – сказал Андрей, угоща-ясь последней сигаретой. Они вышли на дорогу, тянущуюся перед строем до-мов. – Во, “проезд Молодёжный”. Дом десять. Буте любез-ны! – сказал Басуха. – Не обманула твоя хитроглазая. – Я описаюсь сейчас, – напомнил Саша. – Предлагаешь буриться в сопки? – спросил Андрей, глядя меж домов на сопки, поросшие чахлыми деревцами. – Там сыро ещё… и вообще – снега полно. Хотя, да и чёрт с ним. Станем к лесу передом, к избушке задом. – Блин, да там дети играют! – кивнул Андрей на паца-на, со смехом убегающего от друга с брызгалкой. – У Одес-сы в толчок сходим. Они прошли в подъезд. – Вот как можно крысятничать? – спросил Саша. – Воровать у своих? – Ну, ты и спросил! Потому, что есть возможность та-кая. Крыс размножается столько в городе, сколько может прокормиться. У людей всё, как у зверей. Никто не застра-хован, крысы твари такие, могут завестись где угодно… – Басуха остановился на площадке первого этажа. – Какая квартира-то? – Седьмая. – Знали б добрые люди, какой гадине квартиру сдали! – Думаешь, кортик ещё у него? – спросил Саша. – Сейчас узнаем. На крайняк – новый купит.

Они поднялись на второй этаж. Саша нажал на звонок квартиры Љ 7. За дверью послышались шаги, затем щёл-кнул замок. Одесса оказался увальнем. Такому посмотришь в лицо, и почему-то подумаешь, что у него плоскостопие. Одутлова-тая физиономия с телячьими глазами, хлопающими за кру-глыми линзами очков. Левая щека распухла, словно кто-то недавно врезал ему с правой. Одесса был какой-то рыхлый. Рыхлые руки, не прикрытые футболкой. Рыхлое пузико, пусть и прикрытое футболкой. В такое ударь, и рука увязнет. – Ку-ку, – улыбнулся Саша. Одесса кивнул в ответ и попытался захлопнуть дверь. Но Саша подставил ногу, а Басуха толкнул дверь плечом. – Ты что, не рад нам? – спросил Саша, заходя в квар-тиру. Одесса попятился, а приятели закрыли за собой дверь. – Да ты чего-то боишься! – усмехнулся Саша. – Не иначе, косяки за тобой. А ну, давай-давай, облегчи душу. – Ты о чём? – проговорил Одесса. Затем, вроде как, спохватился: – О! Саша! Здравствуй. – Ну, здравствуй, о, Одесса, – вновь усмехнулся Саша и пошёл в туалет, на ходу сказав: – Я воспользуюсь. Тем временем Одесса, глядя на Басуху телячьими гла-зами, сморщил физиономию, приложив ладонь к распух-шей щеке: – Зуб болит. Сильно. Ничего не понимаю. – Где кортик Лёлика? – спросил Басуха. – Учти, по-думаю, что врёшь – сразу в рыло дам. – Кортик я продал. Корешу. Я ведь кортик на время брал. Но Лёлик сам уехал…- Хорош лечить! Где кореш живёт? Кортик ещё у него? – У него, у него! – закивал Одесса. – Только он в отпу-ске ещё… Через неделю приедет. Я заберу кортик обратно. Раз дело такое. Раз надо.

Выйдя из туалета, Саша сказал: – Через восемь дней мы вернёмся. Кортик чтоб был, и литруха водки, хорошей. Басуха тем временем тоже пошёл в туалет. – Справедливо. С понедельника должна быть получ-ка. И кортик выкуплю, и пузырь поставлю. – Ладно, через восемь дней чтоб всё было, – сказал Саша и, смерив Одессу взглядом, проговорил: – Врезать тебе, может?.. – Будет всё, – пробурчал Одесса, приложив пухлень-кую ладонь к распухшей щеке. – Тогда всё так скверно вы-шло. Мне очень деньги нужны были. Уволился, а расчёт-ные не получил. Жить негде. Каждая копейка на счету. Вот я на время и взял кортик. Думал, появятся деньги – обрат-но выкуплю. Но Лёлик уехал… – Ай, не лечи! – отмахнулся и Саша. Из туалета вышел Андрей. – Может, подскажете чего-нибудь от зубной боли? – спросил Одесса. – Пассатижи, – сказал Басуха. – Была у меня в том году пассатиже-зубная тема. – Не, серьёзно – сильно болит, – запричитал Одесса. – Спать не могу. Есть не могу. Плохо соображаю. – Ты, наверное, так и с девками знакомишься, – за-смеялся Саша. – Про кортик-то соображаешь? – спросил Басуха. – Конечно! Тут всё железно, – сказал Одесса. – А с зубами совсем беда. Не знаю, что и делать… – К зубному в таких случаях ходят, – заметил Андрей. – Платный врач теперь отменяется, – сказал Одесса. – А по талончику как сделают, нормально? – Это ты сам узнаешь, – хмыкнул Саша. – А может, вы знаете какие-нибудь обезболивающие? Тут, в квартире, от хозяев какие-то таблетки остались. – Мышьяк, – сказал Саша. – Димедрол поищи, – предложил Андрей.

– Ну, и прощелыга! – усмехнулся Басуха, когда они вышли из подъезда Одессы. – Сколько ж он кортиков по-натырил, чтоб хату снять? – Да чёрт знает, сколько они вообще стоят. – Главное, что кортик, считай, вернули, – сказал Ан-дрей. – И без тумаков обошлось. Плавно так соскочил Одесса. Ты в туалет, затем я, а он быстренько всё признал и давай за зубы плакаться. – Ну, да. Флюс-то реальный. – Вот и давай пивка немедленно купим. – С чем связанно твоё: “вот и давай”? – приподнял бровь Саша. – С Тянь-шаньским подпольем. “Вот и давай” одна из ячеек. Они прошли мимо осколков своих бутылок, а, выйдя из арки, покосились на подъезд, где сидел местный пьяница. Те-перь его не было, на лавочке лежал лишь разбитый башмак. – Дай твоих отвратительных сигарет, – попросил Басуха. – Я ж тебе последнюю отдал. – Блин, точно, – проговорил Андрей. – У тебя закурить найдётся? – обратился Саша к про-хожему парню с сигаретой в зубах. Тот, кивнув, протянул пачку и Саша, зацепив одну, по-благодарил. – Да бери ещё, – сказал парень. Саша взял вторую, передав её Басухе. – О-о-о! Ёж сигареты раздаёт! – Это неожиданно возник приветливый пьяница, обутый в один башмак. – И мне дай. Парень с сигаретами схватился за сердце: – Ты чего подкрадываешься? Иди куда-нибудь от-сюда… – Гад ты всё-таки, Ёж! – оскорбился пьяница. – Я с тобой всегда делюсь. И у меня промокла нога. – Может, потому, что ты обут лишь в дырявый носок и стоишь в луже? – сказал Ёж, протягивая пьянице сигарету. Затем он сунул пачку в карман и пошёл в подъезд.

Саша, прикурив, сунул зажигалку Андрею. Тот дал прикурить пьянице, затем растянул свою сигарету и парни двинули своей дорогой. – Душевное спасибо, – поблагодарил в спину пьяница. – Мир тебе! – ответил, не оборачиваясь, Басуха. Они сели в троллейбус, направляясь на вокзал. 4. – О-хо-хо! – воскликнул Андрей, встретившись ли-цом к лицу, на задней площадке, с давним приятелем. – Хе, Мурманск – так себе деревня. Всюду знакомые лица. – Блин, Басуха, здорово! – обрадовался приятель. – Ты куда? – Домой уже собираюсь. Приятель, глядя на Сашу, протянул ему руку: – Вован. – Саша. Они пожали друг другу руки. – Поехали со мной! – радовался Вован. – На день рождения к барышне. Представляете, у моего кореша есть подруга… – Да ну! – засмеялся Андрей. – У неё день рождения. Десяток баб. И один я. Ну, кроме кореша. Поехали, а? Басуха покосился на Сашу. – Не, – покачал тот головой. – Жаль, конечно, но на работу завтра. – Да чё, поехали, мы ненадолго, – сказал Андрей. – Тебе хорошо, ты в отпуске, – заметил Саша. – Мне хорошо, – кивнул Басуха. – Поехали. Они прошли в просторный зал магазина. В глаза сразу бросился блуждающий меж многочисленных покупателей белый медведь. – Во работёнка у кого-то. Залил шары, натянул мед-вежью шкуру, и… – Басуха зарычал-замычал пьяно. – Э-э-э-р! Кто тебя там разглядит… – Вон… – кивнул Вован на скучающего в стороне му-жичонку с фотоаппаратом. – С медведем фотографируют тех, кто купит пузырь водки. – Ой! – обрадовался Саша. – Мы сейчас на цельный фотоальбом возьмём. И тут, увидав медведя, на весь магазин заканючил мальчишка лет восьми. Он дёргал мамашу за рукав, жа-лостливо вереща: – Мама, купи водки! Мама, ну, пожалуйста, купи водки! Медведь начал то ли выплясывать, заводя мальчонку, то ли его так со смеху заколбасило. Вован с Сашей гоготали безудержно. Басухе ж более-менее удалось сдержать смех. И странное дело, остальные покупатели просто неодобри-тельно косились на маму с ребёнком. Басуха, купивший четыре бутылки, подошёл к фотографу, сказав: – Сделай пацану четыре снимка. Стол был раздвинут и нешуточен. Занимал большую часть зала. С торца, у окна – прям жених и невеста – сиде-ла именинница со своим парнем, другом Вована. А Вован устроился с противоположного торца, что к выходу из зала, с веснушчатой хохотушкой. Басуху разместили на диване, меж Олей блондинкой и брюнеткой Оксаной. Третьей ба-рышней на диване, с краю, возле Вована, была пышноте-лая Галя, чей голос не умолкал вообще. – Ой, какой красивый стол! – восклицала она и гово-рила Вовану: – А каких симпатичных ребят ты привёл! “В ребятах я не числился с десяти лет, сразу после взрыва школьного унитаза!” – в душе улыбнулся Басуха. Напротив него сидел Саша, меж двух блондинок. “С чего это пошло, что все девки блондинками быть захотели? – подумал Басуха, глянув на красивую брюнетку рядом. Впрочем, беленькая, что слева, тоже очень хороша была. – И откуда в городе столько красоток? Сейчас, с на-ступлением тепла, на улицу выйдешь и просто шалеешь, глядя на раздевшихся девиц. Это что, торжество естественного отбора? К нашим дням сохранились гены… Не, Гены не все сохранились”, – вспомнив Геннадия Петровича, уважаемого алкаша с первого этажа, улыбнулся Басуха. – Что тебя развеселило? – спросила блондинка. Оказывается, Басуха повернул голову к Оле, размыш-ляя о красотках. Он открыл рот, не зная, что и ответить. Увидав, как Саша разливает по рюмкам, выдохнул: – А давай-ка мы с тобою водочки на брудершафт? – Ещё даже первого тоста не было, – улыбнулась блондинка. – Такое к середине праздника ожидать можно. – Что ж нам, полвечера ждать заветной минуточки? Так всю жизнь прождать можно чего-то. Давай так, мы сейчас просто поцелуемся, а вот это вот питиё с перепле-тёнными руками отложим на середину застолья. – Какой стремительный! – хихикнула Оля. – Нет, я пока трезвая. Андрей тут же пододвинул ей ещё и свою рюмку: – За именинницу можно и с двух рук. Тут из-за стола встал парень виновницы торжества и затянул столь пафосный тост с грузинским акцентом, что даже Басухе стало за него неловко. Андрей вспомнил вдруг, как в семнадцать лет так же неожиданно попал на девичий день рождения. Друзья пошли в магазин за сигаретами, а он один от-правился в подъезд посидеть в тепле. Поднявшись на второй этаж, устроился на подоконнике, косясь в окно на проду-ваемую улицу. Послышались шаги, на площадку спустилась девица в кофточке и тапочках, ровесница Басухи. Она поко-силась на него, что-то хотела спросить, но, не решившись, прошла мимо и спустилась на первый этаж. Через пару минут девица вновь поднялась и подошла-таки к Андрею, сказав: – У моей подруги день рождения. Знакомые парни не приехали. Ты не мог бы составить нам компанию? А то нам вдвоём грустно. – На дне рождения грустить нельзя! – Басуха соско-чил с подоконника. – Пойдём, поздравим.