Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко

Пантера неподвижен. И тогда Граф решается. Он заходит со спины. Пантера смотрит на наместника. Граф приседает и подрубает огромному негру ноги. Пытается подрубить. Потому что Пантера взмывает в воздух, разворачивается в полёте и обрушивает свой чудовищный ятаган на голову Графа. Тот успевает подставить клинок, но это не помогает. Ятаган перерубает пополам и меч, и руку, и голову. Он застревает где-то в районе лёгких, разделив человека почти пополам.

Пантера поднимает меч и слизывает с него кровь. Я так не могу. Кровь противна на вкус, даже бычья, которой тут никто не гнушается. Про человеческую я просто молчу.

Толпа неистовствует. Жирный с улыбкой похлопывает в ладоши. Бахна криво усмехается. Вряд ли Граф был сильным гладиатором. Это именно «разминочный боец», который заставит Пантеру расслабиться. У Пантеры впереди ещё две схватки. Вторая – прямо сейчас. Третья – позже, почти ночью.

Глашатай кричит:

– Пантера непобедим! А теперь! Пантера сразится со вторым соперником! Это вам хорошо известный! Микарак! Из Бахны!

Микарак похож на Пантеру. Тоже чёрный, тоже огромный. И такой же грациозный. Он выходит на арену, покачивая бёдрами, точно женщина. И при этом все женщины напрягаются: у них набухают соски, они облизывают губы. Микарак излучает мужскую сексуальность.

В руках у него – по обоюдоострому прямому клинку.

Пантера стоит и смотрит на наместника.

Но Микарак видел предыдущую схватку. И другие схватки Пантеры. Он просто подходит к нему спереди и легонько касается лезвием горла гладиатора. Пантера рефлекторно отбивает удар: уводит в сторону. И начинается сверкание мечей.

Микарак выглядит достойнее. Он движется быстрее, его клинки превращаются в два сверкающих колеса. Пантера едва успевает отбивать атаки противника. Бахна доволен. Но Жирный знает, что у Пантеры ещё есть козыри на руках.

Неожиданно в сверкании мечей возникает пробел. Один из клинков Микарака отлетает далеко в сторону и вонзается в землю. Пантера тут же наносит сокрушительный удар сбоку. И сам получает укол в живот. Он делает два шага назад и снимает себя с меча Микарака. Титанические мышцы напряжены. Кровь течёт рывками и стекает по мощной ноге.

Кажется, Микараку нужно сделать шаг вперёд и добить Пантеру. И он делает этот шаг. И падает. Его тело разъезжается на уровне пояса и разваливается на две половины. Пантера, зажимая рану ладонью, идёт к помосту наместников. Жирный бросает ему кольцо. Пантера ловит его и хромает прочь. Мне кажется, вечернее сражение придётся отложить.

Перерыв. Иду смотреть, как там Пантера. Он сидит в углу, Катина накладывает повязку.

– Сможешь сегодня? – спрашиваю его.

– Плохо, – говорит Катина за Пантеру. – Лёгкое пробито. Даже если дотянет, ослабеет так, что не сможет драться.

– Я мог бы заменить тебя. У меня сегодня нет сражений.

Пантера поднимает прищуренные глаза.

– Заменить? А тебе не мало своей порции славы?

– Ты знаешь, Пантера, что я не ради славы.

– Не знаю.

Он зол сейчас, и я могу его понять. Он победил, но по сути – проиграл. Как бильярдист, который выиграл партию, но за неспортивное поведение был лишён права играть в следующей. Хотя здесь, в Санлоне, нет понятия «неспортивное поведение». Жирный, играя в бильярд с Чиргашом, засадил тому кий в глаз, в ответ на что Чиргаш сломал Жирному руку и все пальцы на ней по отдельности. Наутро они снова были друзьями и договаривались о торговых отношениях между провинциями.

– Ну, смотри. Не доживёшь – я пойду.

– Ты хоть знаешь, кто там соперник?

– Нет. Это играет роль?

– Ещё какую, – он говорит тяжело, что-то булькает внутри. Точно не доживёт.

– Ну и?

– Лезвие. Боец Синтика. У Синтика слабых не бывает. И простых – не бывает.

– Я не смогу его победить?

– Я думаю, что даже я не смогу его победить. А я – сильнее тебя, сам знаешь.

Знаю. Да, Пантера сильнее. Он ловит мои комариные укусы голыми руками. И отправляет их обратно. А потом сносит мне голову.

– А Риггер смог бы его победить?

Пантера мрачнеет. Катина смотрит на меня с укоризной.

– Риггер может победить любого, – говорит Пантера.

Бой при факелах – это интересно. Но опасно. Тем более при таком сопернике, как Лезвие. Я не видел его, но много слышал. В провинции Синтик он неоднократно был лучшим. Поэтому я не собираюсь рисковать зазря.

Я готовлюсь к бою в одном из помещений под ареной. Горят факелы на стенах. Я проверяю ножи: всё в порядке, тупых или выщербленных нет. Затем я достаю из кармашка крошечный тряпичный мешочек. В нём – трубочка из тонкого бамбука и несколько иголок. С виду они – просто тонкие заострённые палочки. Но на кончиках – яд. Он не убивает, ни в коем случае. Он просто ослабляет реакцию соперника, его концентрацию.

На трубочке – зажим. Я аккуратно устраиваю трубочку за щекой, прикрепляя её к зубам. Надув щёку и выдохнув воздух, я могу метнуть иголку на расстояние до семи метров.

Извини, Лезвие. Я одержу верх, и никто не узнает, почему ты проиграл.

Дверь открывается, заходит красотка Лорна.

– Привет.

Сегодня я ещё её не видел. До боя полчаса, и Лорна мне сейчас совершенно ни к чему.

– Я готовлюсь к бою.

Она обвивает меня руками.

– Ты победишь, я уверена…

Она тянется к моим губам, но целовать её сейчас – почти то же самое, что убить. По крайней мере, это довольно опасно. Я отстраняюсь.

– Я должен быть сосредоточен.

Она надувает губы.

– А вот Риггер… – она осекается, но поздно.

Да, я знаю, этот Риггер, чтобы он сквозь землю провалился. Он мог за три минуты до боя изнасиловать десяток женщин, а потом разметать толпу гладиаторов по арене. Конечно. Но я – Чинчмак. Я так не умею. Я – другой.

Я смотрю на Лорну так, что она всё понимает и исчезает.

Настроение испорчено.

Кинжалы на месте. Иголки за щекой. Больше, кажется, ничего не нужно.

Обычно я дерусь в безрукавке, но теперь поверх надето нечто вроде рубахи из плотной кожи. Говорят, у лезвия даже ладони и колени остры как бритвы. Что он может резать ткань языком. Перерубать деревья ударом ноги. Если бы у нас были дети, Лезвием бы пугали их на ночь.

Поднимаюсь наверх.

В комнате сидят гладиаторы. Карра, маленький и бледный, с огромными прозрачными глазами. Он похож на лемура, только двигается быстро. Быстрее всех, кого я знаю. Если спросить кого-нибудь, есть ли человек быстрее Карры, ответ будет однозначен: Риггер. Монгол, узкоглазый дылда с алебардой выше человеческого роста. И Максим, крепкий мужчина среднего роста с ярко-рыжими волосами до плеч.

Монгол что-то рассказывает.

– …ну, я тогда – раз! – под мышку ему. А он пониже меня будет, так я в три погибели согнулся, чтобы проскочить. Но у него плечи широкие, как раз пролез. Он-то и не ждал, что я так хитро сделаю. Пока он разворачивается, я ему по ноге – вслепую. Мог и не попасть, бил-то назад. Попал – ого-го! Сухожилие перерезал. Он на одну ногу упал, но в ответ мне алебарду в спину запустил. Она у него сверху с таким штырём! Я чувствую, всё, помираю. Разворачиваюсь и просто с размаху опускаю алебарду. И всё, точно по шее попал. Начисто башку срубил. Ну, я до Жирного дополз уже на последнем издыхании. Руку протянул за кольцом – и окочурился. Но – победа, заслуга, ага…

Это он говорит о том, как позавчера победил алебардиста из провинции Синтик. Синтик привёз трёх бойцов: гиганта с кистенями, алебардиста и Лезвие. Гигант сражался против человека Чиргаша. Тот метал ножи, как и я. Гигант просто подошёл к нему – с десятью ножами, торчащими из тела – и раскроил голову. А потом как ни в чём не бывало пошёл за кольцом победителя. Взял кольцо, зашёл в комнату для отдыха, упал и умер.

А Монгол бойца Синтика победил. Это – вопрос престижа. Жирный борется с Синтиком за сферы влияния.

Теперь – моя очередь.

Монгол поворачивается ко мне:

– Как настроение?

– Нормальное.

– Как всегда, холоден, – говорит Карра. – Ты бы, Чинч, хоть раз себя в грудь ударил для поднятия боевого духа, или, например, кого из зрителей прирезал.

Я криво усмехаюсь. Карра очень любит подбежать к трибуне и воткнуть свой меч, лёгкий и тонкий, точно в глаз какому-нибудь бедолаге. Который, между прочим, заплатил деньги за то, чтобы в этот день находиться на трибунах.

Смотрю через дверь на арену. Видно плохо, потому что комнату и место действия разделяет ещё и коридор. Этот бой – последний на сегодня. Перед ним – получасовой перерыв. Сейчас арену готовят к моему бою.

Дверь открывается, и я оказываюсь нос к носу с Катиной. Она выполняет обязанности Пантеры, когда тот бьётся сам или не может выйти по объективной причине. Катина следит, чтобы гладиаторы вовремя выходили на арену. Чтобы не дрались между собой в «гримёрной».

Монгол достаёт откуда-то флягу, делает вид, что чокается с Катиной, и опрокидывает в себя содержимое. Катина упирает руки в бока.

– Если бы это был твой бой, ты бы до него не дожил, – говорит она. – Я бы затолкала тебе в задницу твою флягу вместе с пойлом…