Улыбка Мицара - Михаил Белов

Предложение было настолько неожиданным, что Лунь не, сразу нашелся, что ответить. Оно было заманчиво до головокружения.

— Ваша мечта прекрасна, Председатель. Но… не надо свою мечту дарить другому.

— Я стар, звездолетчик.

— А как же с моей мечтой? Кому же я ее подарю? — невольно вырвалось у Луня, и он покраснел под ироническим взглядом Соболева. Лунь понял этот взгляд. — Очевидно, Председатель считает, что у меня нет мечты?

— Почему же? — усмехнулся Соболев. — Я даже наверняка знаю, о чем вы мечтаете. Это все та же старая мечта о встрече с инопланетной цивилизацией. Разве не так?

Лунь кивнул головой.

— Бредни, молодой человек. — Старик даже не дал себе труда выслушать Луня. — Мы больше не можем позволить, чтобы выдающиеся люди Земли продолжали гоняться за призраками инопланетных цивилизаций. Слишком многие из них не возвращаются на родную планету, — с горечью добавил Соболев. — Почему-то кое-кто считает это вполне нормальным явлением. Академик Тарханов был одним из выдающихся умов последних времен. А где он? Пропал без вести. Кто же в этом виноват? Прожектеры! Звездолетчик Каштанов заявил журналистам перед стартом, что он летит в космос за невестой…

Каштанов, однокашник Луня по институту, невысокий, очень изящный, с открытым обаятельным мужественным лицом, был большим шутником и заводилой многих веселых забав. И, конечно же, про космическую невесту говорил он шутя, чтобы скрыть свое волнение на старте. Это ясно, как дважды два. Неужели академик Соболев не понял его шутки? Лунь внимательно посмотрел на академика. Тот продолжал говорить. Старческое брюзжание и усталость чувствовались в его голосе. Лунь, с его душевным здоровьем, не понимал этой резкой смены настроений, он только смутно чувствовал, что человеку, который сидит перед ним, уже в тягость и собственные мечты, и обязанности Председателя. Но тут же Лунь должен был признаться, что он совершенно не знает Соболева. Тот легко поднялся с кресла и заходил по кабинету. Походка была легкая, пружинистая, как у хорошо тренированного спортсмена.

— Не каждый так легко расстается со своей мечтой. — Соболев остановился у модели Солнечной системы. Легкая тень пробежала по его лицу. Он достал из стенного шкауа бутылку вина. — Вы извините, но я разволновался… Давайте выпьем за мою мечту, за мой Юпитер.

Лунь взял в руки фужер с янтарным вином, отпил глоток, осторожно поставил фужер рядом с бутылкой и сказал:

— Дерзновенна ваша мечта, Председатель. Но я должен подумать, прежде чем осуществить мечту другого, даже пусть великого человека. Для моих плеч Юпитер, пожалуй, слишком большая ноша.

— Я не тороплю, звездолетчик. Как только закончатся испытания лайнеров со звездолитовыми корпусами, мы сразу полетим на Юпитер и на месте уточним план штурма этой планеты.

«Он неохотно расстается со своей мечтой, — отметил Лунь. — А нужна ли она мне? Почему он не спросил меня об этом?»

— А до этого, — продолжал Соболев, — я приглашаю вас на солнечную регату. Мы с Ирмой летим на Олимпийскую планету.

Спорт на Земле стал неотъемлемой частью быта. Каждый лицей, каждый институт и университет, каждый микрогород имели спортивные комплексы. Спартакиада Планеты, которая проводилась раз в два года, превращалась в грандиозный праздник миллионов землян. Олимпийские игры привлекали выдающихся спортсменов. Их проводили на искусственной планете, построенной на высоте трехсот пятидесяти километров над Землей. Олимпийская планета — одно из величайших сооружений эпохи. В районе Олимпийской планеты проводилась и солнечная регата гонки космических яхт.

— К сожалению, я плохой яхтсмен, — сказал Лунь, поднял фужер и отпил глоток. — К сожалению, плохой…

— Не может быть, — удивился Соболев. — Это не похоже на звездолетчика. Чем же вы увлекаетесь?

— Коньки и плавание.

— Результаты?

— Коньки — пятисотка тридцать пять и три десятых секунды.

— О! — воскликнул Соболев. — Это почти рекорд Планеты! Лучшее мое достижение — сорок секунд. Моя стихия — солнечная регата. Я по сей день в числе сильнейших космических яхтсменов. Нынче молодежь постарается оттеснить нас, стариков, на задворки, но мы еще посмотрим. Сдаваться нам еще рано.

Вошла Ирма с молодым человеком. Лунь сразу узнал Эллиота. Молодой ученый держал себя в кабинете Соболева как дома, и Лунь понял, что отношения академика и Эллиота были налажены давно и прочно.

— Вино на ночь? — несколько наигранно удивилась Ирма.

— Возьмите фужеры, наливайте, — благодушно сказал Соболев. — Когда-то старик Хемингуэй писал своему русскому переводчику, что он скорее откажется от ужина, чем от доброго стакана вина на ночь.

— Я, сэр, не пью.

— Совсем?

— Мне сделали в детстве противоалкогольную прививку. Кстати, я сторонник всеобщей противоалкогольной прививки в детстве. Это усилит этическую гравитацию землян. По последним подсчетам профессора Сато, противоалкогольные прививки увеличивают производительность труда на пять процентов.

— Чарлз, вы, кажется, несете несусветную чушь, — довольно бесцеремонно перебил Соболев и опять взял в руки фужер. Если мне вино доставляет радость, удовольствие, так почему же я должен отказаться от него?

Он говорил еще о чем-то, но Лунь не слушал академика, думая о том, что между Эллиотом и Ирмой много общего.

Между тем Ирма, склонившись над столом, увлеченно писала какую-то формулу.

— Не художники, не музыканты, а мы, математики и физики, формируем облик времени, — чеканя каждое слово, говорила она Соболеву и, очевидно, уже не в первый раз.

— Хватит, хватит, — добродушно откликался Соболев. — Мы с Чарлзом еще поработаем. А ты проводи звездолетчика.

Соболев слегка поклонился Луню.

— Итак, жду вашего согласия на мое предложение, — сказал он. — Мы сразу же оформим ваш перевод в Совет Солнца. До скорой встречи.

Ирма привела Луня к себе.

— Посиди, сейчас принесу кофе.

На письменном столе были раскиданы бумаги, исписанные математическими формулами. Он взглянул на один из листков. Ирма решала какое-то непонятное ему уравнение.

— Что, интересно? — с порога спросила она. — Когда шли дожди, я сидела у открытого окна и смотрела, как падают капли. Первая, вторая, третья… И я все думала. куда упадет очередная капля. Сюда или туда? И поняла, что капля непредсказуема. Это миллион случайностей. Понимаете, миллион случайностей. Капля сюда, капля туда, капля ближе, капля дальше… Миллион случайностей. Из миллиона случайностей рождается закон…

В ее словах угадывалось что-то значительное: может быть, Ирма нащупывала или уже отыскала какую-то закономерность в миллионах случайностей? Но ему не хотелось думать об этом. Хотелось остаться одному, чтобы поразмышлять над предложением Соболева. Каковы бы ни были мотивы, побудившие академика сделать это предложение, оно до глубины души взволновало звездолетчика.

В ближайшие пятьдесят — шестьдесят лет человечеству предстояло сделать то, о чем совсем недавно писали только в фантастических романах. Лунь понимал, что именно предлагал ему академик, потому что бывал на Юпитере. Громадный шар, окруженный свитой из двенадцати спутников и совершающий оборот вокруг Солнца примерно за двенадцать лет. Триста восемнадцать Земель понадобилось бы, чтобы слепить одну такую планету. А густые облака водорода, метана и аммиака!

Ракета, на которой летел Лунь, погрузилась на семь тысяч километров в толщу юпитеровой атмосферы. Чем ниже она спускалась, тем плотнее становилась водородная среда планеты. Ему не удалось достичь дна водородного океана, увидеть ядро планеты, взглянуть на него, чтобы переделать его. Это было потрясающе заманчиво.

Утром он вылетел в Хабаровск.

Планетолет летел над степью. Лунь откинулся на спинку кресла, потом включил телеприемник. Из Лос-Анджелеса передавали спортивные известия. Казалось, в кабину ворвался ураган. Сквозь шум слышались фамилии бегунов, перечень минут и секунд. Комментатор сообщал о выигранных долях секунды так торжественно, словно происходила встреча землян с инопланетными существами. Передача неожиданно прервалась. В кабине наступила тишина.

— Говорит Москва, — торжественно сообщил диктор. — Передаем Указ Верховного Совета Планеты о проведении всенародного плебисцита…

Лунь невольно выпрямился и приник к микрофону.

— В Верховный Совет Планеты, — продолжал диктор, — Совет Солнца обратился с ходатайством о прекращении полетов за пределы Солнечной системы. Совет Солнца считает, что все материальные ресурсы Земли должны быть направлены на быстрейшее освоение планет Солнечной системы, чтобы со временем начать диффузию к ближайшим звездам. Совет Солнца обращает внимание землян на то, что в сверхдальних полетах гибнут лучшие представители человечества. Это очень дорогая плата, земляне!