Котенок. Книга 2 - Андрей Анатольевич Федин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда такая информация? — спросил я.
Изабелла вздохнула.
— Мама сказала, — сообщила она.
— Лидер ВИА «Искра» Илья Смоктуновский, — сказал Рокот. — Слышал о таком? Неплохой, кстати, музыкант. Но не это главное. Его дядя заседает в Верховном Совете КАССР. Вот в чём его главное преимущество. И пока этот дядя не уедет в Москву, Ильюшин ансамбль будет побеждать у нас в республике на всех конкурсах.
Бурый шёпотом обозвал Смоктуновского самкой собаки.
Я спросил:
— Хорошо поёт этот Смоктуновский?
— И с этим у «Искры» тоже всё нормально, — сказал Сергей. — Сам Илья не поёт. У него в ансамбле два солиста. Оба из Петрозаводского культпросветучилища. И песни у них есть неплохие — слышал я их выступления в прошлом году. Так что шансов на Москву у нас нет. Но нам они и не нужны. Второе-третье место или диплом конкурса нас вполне бы устроили.
Он ухмыльнулся.
— Награды республиканского конкурса, — сказал Рокот, — сделают нас не просто бывшими участниками безымянного ансамбля из карельской глубинки. Мы станем титулованными артистами. С такой бумажкой у нас будут немалые шансы попасть на сцену дома офицеров, а не на рытьё окопов. Я так считаю.
Сергей указал на Веника.
— И парни со мной в этом согласны.
Он развёл руками.
— Но с чужими песнями нам на конкурс не попасть, — сообщил Рокотов. — Об этом сказано в правилах… да это и так понятно. С поэтами-песенниками ни я, ни парни не знакомы. О местных поэтах и композиторах я вообще не слышал. В правилах конкурса сказано, что можно исполнять собственные композиции. Мы пробовали сочинить стихи сами. Херня получилась, честно говоря. Наши песни даже до уровня «Гимна ПТУшника» не дотягивали.
Я заметил, что на лицах музыкантов сверкнули улыбки, словно парни вспомнили о чём-то забавном.
— Вот поэтому нам и нужны стихи твоего друга, — сказал Сергей. — И твоя музыка. Не ворованные. Такие, чтобы понравились не только молодёжи, но и жюри конкурса. Репертуар ещё до выступлений пройдет рассмотрение худсовета. А он, естественно, не все песни пропустит на сцену. Так что «Гимн ПТУшника» не годится, как ты сам понимаешь.
Рокотов вздохнул.
— А ещё нашему ансамблю не помешал бы хороший вокалист. Мы с парнями никогда всерьёз вокалом не занимались. Мой голос годится для выступлений перед школьниками. Но даже рядом с тобой я выгляжу бледно. А в Петрозаводске будут ребята с музыкальным образованием. Мои вокальные потуги вряд ли принесут нашему ВИА высокие места или диплом от жюри.
Сергей затушил сигарету.
— Попасть-то в декабре на конкурс мы сможем, — сказал он. — Поедем туда как коллектив рудогоргкого Дворца культуры. Мама Беллы об этом позаботится. Вот только я знаю, на что способны наши конкуренты. В одном только Петрозаводске есть несколько приличных молодых коллективов. А будут ещё парни из Беломорска. Они тоже не лыком шиты.
— И из Кондопоги приедут, — подсказал Чага.
— Вот-вот, — сказал Сергей. — Наш ансамбль далеко не самая главная лягушка на карельском болоте. По любому: второе или третье место мы за просто так не получим. Грызня за них будет неслабая. Точно тебе говорю. А вот с тремя-четырьмя хорошими песнями и… с твоим голосом шансы на высокое место у нас наметятся. Небольшие, но будут.
— Мальчикам нужна твоя помощь, Ваня, — заявила Изабелла. — С тобой у них всё же появится возможность стать лауреатами конкурса. Если вам, конечно, повезёт. Заявку на участие в фестивале, ноты и слова песен для конкурса, численность и имена участников моя мама отправит до первого ноября. Осталось четыре недели.
— Песни нужны уже сейчас, — добавил Рокотов. — У нас осталось меньше двух месяцев на репетиции. А иначе поедем позориться с моими сочинениями. Но мы по любому поедем. Потому что следующий фестиваль будет уже в Ленинграде. Но там конкуренция на порядок выше, чем в Петрозаводске. Поэтому зимой мы точно опробуем свои силы: с тобой, или без тебя.
Изабелла снова погладила Сергея по плечу, словно успокаивала его.
Я поправил очки: раздумывал, как втолковать парням, что участие в конкурсах никак не входило в мои планы на будущее.
На моём лице скрестились пять взглядов.
— Что скажешь, Котёнок? — спросил Веник.
Он открыл пачку, раздал сигареты приятелям — музыканты снова задымили.
— Прозондирую почву на счёт песен, — пообещал я. — Если они нужны не для школьной дискотеки, а для конкурса, то это уже совеем другое дело. Тут сгодятся и те, под какие школьники не будут плясать: была бы «правильная» тема. А вот насчёт своего участия в конкурсе пока вам не отвечу. Правильно ведь понял, что у меня есть время на принятие решения? До конца октября?
Рокотов выпустил в сторону зашторенных окон струю дыма, пожал плечами.
Чага усмехнулся, покачал головой — словно возмутился моей нерешительностью.
— Время есть, — произнесла Белла. — Но лучше сказать моей маме состав участников ансамбля раньше. Хотя бы через две недели.
Я кивнул.
Сказал:
— Уверен, что через две недели я чётко определюсь: поеду в Первомайск или останусь в Рудогорске. А пока прозондирую почву на счёт стихов для песен. Как только выясню что-то конкретное, сразу же вам сообщу.
* * *
Сегодня я снова прогулялся вечером по городу: не пошёл из Дворца культуры к своему дому по кратчайшему пути. Потому что в понедельник выслушал претензию от Лидочки Сергеевой. Одноклассница заявила, что больше часа дожидалась меня после танцев около входа в ДК. Причём, рассказала, что помимо неё меня поджидали и ещё «какие-то три девахи». Я не признался Лиде, что попросту сбежал от неё через служебный ход — наврал, что засиделся с музыкантами: «Обсуждали с парнями из ансамбля Рокотова план следующего концерта». Заверил Лидочку, что и в следующую (в эту) субботу после концерта освобожусь не скоро. Сказал Сергеевой, чтобы она не мёрзла после танцев на улице, а сразу шла домой. Заверил, что пообщаться мы с ней сможем и в понедельник: в школе, на перемене. Увидел тогда на Лидочкином лице ироничную ухмылку — поэтому и пошёл сегодня к дому обходным маршрутом.
До своей пятиэтажки добрался спокойно: без встреч с поклонницами и без стычек с желающими подраться. Опасение, что Сергеева устроила засаду около подъезда, не оправдалось. Решил, что Лидочкины планы относительно меня не столь серьёзны, как мне казалось. Объяснил себе это тем, что Котёнок я только на сцене — в «обычной» жизни я остался прежним «невысоким очкариком». Эту мысль подсказал факт, что количество любовных посланий за последнюю неделю снизилось (получил только семь предложений «дружить»). А вот количество визжащих девиц в зале около сцены заметно увеличилось. Я вспомнил, как нахмурился Рокот, когда зал сегодня приветствовал нас криками «Котёнок! Котёнок! Котёнок!..» Подумал, что Сергей Рокотов очень хотел заблистать на декабрьском фестивале. Неспроста же он мирился с тем, что неких невзрачный очкарик потеснил его на городском «звёздном олимпе».
О задумке Рокотова я размышлял, когда улёгся спать. Отметил: мысли Сергея о том, что звания лауреатов карельского фестиваля повлияют на прохождение военной службы, казались мне сомнительными и наивными. Понял, что меня не привлекала возможность участия в музыкальном конкурсе: планы на ближайшие шесть лет я мысленно уже сверстал — любое отступление от них теперь казалось бессмысленной тратой времени. Чувствовал, что восторг поклонниц моего «таланта» мне уже слегка приелся. А работа артиста и раньше не казалась хождением по лепесткам роз. «Республиканский музыкальный фестиваль молодёжи и студентов Карельской АССР», — отправил я «запрос» в память. Но та промолчала: с ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года Карельская АССР и связанные с ней события меня уже не волновали. Результатами того фестиваля я не интересовался, не читал о них в газетах.
Я почти погрузился в дремоту, когда вспомнил слова Изабеллы Корж об Афганистане. Сообразил, что по возвращении обратно в СССР почти позабыл об этой войне. А ведь некоторые мои друзья и знакомые на ней побывали (побывают). Съездят в эту «заграничную командировку» и два моих первомайских одноклассника. Оба вернутся из неё живыми. Но помять о той поездке сохранят на всю жизнь. Один умрёт от цирроза печени — в сорок лет. Второй дослужится до генеральских лампасов. Я не виделся с ним со школьного выпускного. Встретился с этим располневшим генерал-майором только за пять лет до того, как угодил в Нижегородскую больницу (в последний раз). Мой младший сын «пересёкся» с ним по работе —
