Любовь от кутюр - Ирина Масарновская

Сон ее в ту ночь был похож на кошмар. Юрий пришел и не позвонил больше.

Марианна Васильевна, увидев Юлию в примерочной, не на шутку испугалась.

— Что с тобой, девочка? Ты плакала? Тебе ПЛОХО?

— Да, Марианна Васильевна, мне очень плохо.

— Юлия, мужчины не стоят того, чтобы из-за них плакать по ночам. Он что, не пришел ДОМОЙ?

— Да.

— Ну и что? Тебе это впервой? Да брось ты, не переживай, никуда не денется. Давай работать, а потом пойдем пить кофе, ладно?

— Давайте.

Юлия немного пришла в себя, успокоилась. За работой забыла события вчерашнего вечера. Не то чтобы забыла, просто притупились ощущения. Они работали уже около часа, как вдруг в примерочную вошла секретарша директора и отозвала в сторону Марианну Васильевну.

— Юленька, посиди, подожди меня. Я на минуточку к директору.

Марианна Васильевна вошла в кабинет и, не поздоровавшись, сразу спросила:

— Что случилось?

Владимир Петрович снял очки и стал зачем-то перекладывать бумаги на столе.

— Владимир Петрович, что случилось?

Он смотрел мимо нее и молчал. Потом, вздохнув, вымолвил:

— Садитесь, здравствуйте, Марианна Васильевна.

— Ой, простите, разве я не поздоровалась?

— Неважно, что не поздоровались…

— Я слушаю вас.

— Марианна Васильевна! — он подыскивал слова затем закурил сигарету. — Марианна Васильевна…

— Да говорите же вы! Что случилось?

— Случилась трагедия, Марианна Васильевна.

— Не поняла. Я что-нибудь запорола?

— Нет, с вами все в порядке. Погиб Юрий…

— Как, что вы такое говорите? Как погиб?

— Да не стойте вы, пожалуйста, сядьте!

Она заметила, как у Владимира Петровича дрожат руки.

— Владимир Петрович, не может быть! Я не верю! Как же так, где? Кто это сказал?

— Я и сам бы хотел думать, что не может быть. Но его опознал в морге мой заместитель. При нем было служебное удостоверение… Юрий Леонидович Метлицкий. Так что ошибка исключается.

— Как он погиб? Вы знаете?

— Да, теперь уже знаю. Его нашли утром во внутреннем дворе гостиницы. Он выбросился из окна, с восьмого этажа.

— Что же теперь делать? Как быть?

— Да теперь уж никак не быть. Нужно сделать все необходимое для похорон. Только вот как сказать об этом Юлии? Собственно, поэтому я вас и вызвал.

— Да, конечно… Я попробую. Бедная девочка! Я попробую…

Марианна Васильевна вошла в примерочную. Метлицкая сидела на маленькой банкетке, осторожно и бережно придерживая подол платья.

— Работаем дальше, Марианна Васильевна?

— Нет, милая, не знаю… Скорее всего — нет, не работаем.

Из груди Марианны Васильевны вырвался тяжелый вздох.

— Что случилось? — спросила Юлия.

— Как тебе сказать, — то ли размышляя, то ли подыскивая слова, произнесла Смирнова.

— Мы что-то не так сделали? Скажите?

— Мы сделаем все так, как нужно. Я… Юлия… Юры больше нет…

Марианна Васильевна ожидала, что с ее девочкой, как она называла Юлию, случится истерика, будут вопли, крики, слезы. Но та посидела минуту, потом встала, сняла с себя незаконченное платье, повесила аккуратно на манекен, сняла с плечиков свою одежду… Все это Юлия проделала, не проронив ни слова. Потом дрожащими руками вскрыла пачку сигарет и тихо, еле слышным голосом обратилась к Марианне Васильевне:

— Давайте выйдем на лестницу… Я покурю.

— Да, да, конечно. Идем, моя хорошая.

Станислав Николаевич, Марианна Васильевна и Юлия вскоре приехали на квартиру Метлицких. Юлия предложила всем кофе, а Слава попросил рюмку «чего-нибудь».

— Вы же за рулем, Станислав Николаевич! — удивилась Юлия.

— Если не возражаешь, мы сегодня заночуем у тебя.

— Спасибо.

Выпили по чашке кофе, а Станислав опрокинул, не закусывая, рюмку «Юбилейного». Юлия молчала, только изредка односложно отвечала на вопросы Смирновых. Станислав был бледен, много курил. Кое-кто из друзей Юрия, видимо, услышав от знакомых страшную весть, названивал Метлицким. Юлия к телефону не подходила. Эту миссию взяла на себя Марианна Васильевна. Юлия сделала только два звонка — родителям и Тамаре. Бывшая жена Юрия долго молчала, а затем спросила:

— Могу ли я к тебе приехать?

— Да, конечно, я буду признательна… Тамара Владимировна.

И Юлия продиктовала ей адрес.

«Я хочу попросить у тебя прощения за все, что я сделал», — голос его, приглушенный и растерянный, звучал у нее в ушах. Как она не догадалась? Что же мучило его? За собой она вины не знала. Идиотский случай с Громадским? Да нет же, это ерунда. Мог бы отомстить ему. Промолчал… Предал… Не защитил…

Розовое солнце уже уходило за горизонт, окрасив всеми цветами радуги застывшие облака.

Юлия вышла на балкон и впервые испугалась высоты. Легкая дрожь в коленках заставила ее опуститься в кресло. Теплый вечерний ветерок развевал ее волосы, ласкал лицо и шею. Метлицкая бесцельно блуждала взглядом по окнам чужих квартир. Почти везде были открыты балконы, отовсюду звучала музыка. Вдруг из дома напротив на всю мощь загремел магнитофон:

Отслужи по мне, отслужи…Я не тот, что умер вчера.

Станислав, ответив на очередной звонок, вышел к Юлии на балкон.

— Тебе дать, может быть, жакет?

— Нет, не нужно, Станислав Николаевич. Мне не холодно. Только внутри все как будто заледенело.

— Держись, Юля, держись. Ничего уж не поделаешь.

— Я постараюсь. Хотя мне очень страшно.

— Да, страшно и неприятно все это. Теперь, малыш, мне не с кем работать… А тебе…

— Не надо, не говорите об этом, прошу вас, — у Юлии задрожал голос.

…Тронный зал убрать прикажи,Вспомни, что сирень он любил.Отслужи мне, отслужи…Я его вчера позабыл.

Юлии показалось, что песня крутится уже по второму разу. «Тронный зал убрать прикажи»… Слезы вдруг градом покатились из глаз Метлицкой.

— Станислав Николаевич, хороший вы мой! Как мне быть? Что делать? Почему я сижу? Надо же все приготовить…

— Не волнуйся, девочка, Владимир Петрович уже распорядился. Все делается. Ты только держись. Будь мужественной, Юлия.

— Да, да, конечно.

И, помолчав немного, она заговорила почти спокойно.

— Я виновата. Я должна была ему…

— Ничего ты не должна была. Я предчувствовал, что это плохо кончится, но не думал, что так быстро наступит развязка. Увы… Кажется, звонят в дверь.

— Пойдите, откройте.

Станислав Николаевич бросился открывать. Впустив Тамару, он позвал с балкона Юлию.

Опять сидели на кухне, варили кофе… Говорили ни о чем.

— Дожить бы до утра, — сквозь слезы сказала Метлицкая.

— Не волнуйся, мы будем вместе, — отозвалась Тамара.

Юлия с благодарностью посмотрела Тамаре в глаза, бросилась к ней, обняла ее за шею и расплакалась навзрыд.

К рассвету все задремали. Станислав мирно похрапывал в кресле, укрывшись собственным пиджаком. Юлия периодически проваливалась в сон, но уснуть ей мешали неотвязные мысли и храп Станислава. К тому же разыгралась жуткая головная боль. Она встала с дивана и решила принять таблетку. Сделав несколько шагов, она вернулась обратно, испугавшись скрипа паркетных половиц. От ее шагов вскочила Марианна Васильевна.

— Юленька, тебе чего надо было?

— Таблетку от головной боли.

— Я принесу, лежи. Только скажи, где взять.

— Аптечка за кухонной дверью. Там есть пенталгин.

Часы пробили шесть раз. «Боже мой, уже утро. Скоро родители приедут. Быстрее бы увидеть маму…» Головная боль с помощью пенталгина отступила, и Юлия ненадолго уснула.

В половине десятого появились родители. Отец молча подошел к дочери и по-мужски похлопал ее по плечу. Мать, скрестив на груди руки, смотрела на дочь красными, опухшими от слез и ночной бессонницы глазами.

Панихида состоялась в полдень, в холле Дома моделей, на первом этаже. Юлия сидела, взяв под руку мать, возле гроба и не поднимала ни на кого глаз. Директор сказал прочувственную речь, затем остались только очень близкие люди. Выносили цветы, венки, тихо играла траурная музыка…

«Надо как-то проститься. Боже, как встать?..»

Все поплыло перед глазами. Закружилась голова, сначала медленно, потом быстрее, быстрее…

Юлия открыла глаза и увидела перед собой человека в белом халате.

— Сейчас вам будет легче, — сказал приятный мужской голос. Глаза близко-близко…

Юлия хотела что-то ответить ему, ей даже показалось, что она произносила какие-то слова, но на самом деле только облизнула засохшие губы…

Потом все происходило, как в немом кино. Двигались в определенном порядке человеческие силуэты, кто-то отбежал в сторону, возвратился. В ушах звенело, ноги не слушались. Но она шла, потому что под обе руки ее сильно держали.