Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

— Не могу.

— Учись. В будущем пригодится. Думаешь, это твоя последняя встряска? Вот прямо сейчас, не сходя с этого крыльца, и начинай.

— А может, в другой раз? Голова болит.

— Так и не прошла?

— Ну… если сравнивать с тем, что было…

— Юрка, а полетели ко мне, — Костя красноречиво хлопнул рукой по своей доске. — На тебя глядеть — сердце сжимается. Хочется наконец-то дать тебе спокойно выспаться и нормально подумать. Этим и займемся. Вставай.

— Липка, что бы я без тебя делал, — даже радость у Юры вышла какой-то вялой. Но искренней.

— Да куда ты на свою доску садишься! Сначала с моей скрепи, в связке полетим. Так я, по крайней мере, буду уверен, что ты не завихляешь, не отклонишься в сторону и не угодишь в случайный штопор. Не возражай, я знаю, что ты замечательно летаешь, но так мне будет спокойней.

— А ты от личного отстранись, — со слабым ехидством посоветовал Юра. — И успокоишься.

— Я не за тебя волнуюсь, — Липка состроил свою фирменную наивную рожу, — а за твои незаконченные проекты. Все рационально, ничего личного.

При упоминании проектов Юргену резко полегчало. Сразу вспомнилось, что кроме свадьбы и прочих семейных дел существует еще и любимая работа, свет в окошке. И значит, жизнь продолжается. Хотя бы до тех пор, пока упомянутые проекты не закончены. А там начальство новые подкинет. Красота!

Костэн Лэй жил в большом четырехэтажном особняке, недалеко от принамкской границы. На работу Липке приходилось летать почти через все Холмы. Он жил не один — вместе с прадедом по отцовской линии, заслуженным агентом тайной канцелярии. Юра раньше никогда не бывал у друга в гостях, а потому высокий чуть сгорбленный сильф с залысинами на лбу, вышедший навстречу, произвел на юношу изрядное впечатление.

— Ты сегодня рано, Костя, — сиплым, но твердым голосом заметил старик.

— Мы по делу, — серьезно сказал Липка. — Дед, у меня для тебя имеется любопытная загадка. Жил-был молодой красивый сильф. Хорошо жил, в свое удовольствие, ни от кого не зависел. Но однажды родители ни с того ни с сего женили его, совершенно не считаясь с мнением самого сильфа и не объясняя причин. После свадьбы выясняется, что жена тоже противилась заключению брака, и ее заставили. Вопрос: какими причинами руководствовались родители обеих сторон, если никакой финансовой и политической выгоды брак не принес?

— Действительно любопытно, — согласился старик. — Но не ново. На моей памяти подобные курьезы уже имели место. Заходите в дом, мальчики, и подождите с полчаса. Полагаю, к тому времени ваша «неразрешимая загадка» станет ясной, как голубое небо.

— Пошли, — Липка потянул Юру за рукав. Они пересекли полукруглый холл, исполняющий роль прихожей, поднялись по широкой винтовой лестнице на третий этаж и оказались в большой светлой комнате с балконом, обставленной просто, но функционально.

— Вот это мое гнездо, — Липка плавным широким движением устроился в кресле и приглашающе указал на кровать. — Располагайся, Юрка. До сумерек отдыхай сколько влезет, а ночевать все-таки лети к жене. Не век же теперь прятаться. Но думаю, после дедовых объяснений тебе уже не будет настолько худо.

Юрген присел на кровать и огляделся. Сразу видно, что Липка любит читать. Три стены из четырех заняты книжными полками. И на столе стопки, одна выше другой.

Четвертая стена была увешана портретами. В самом центре находилось изображение очень красивой человеческой женщины, стройной, полной скрытого достоинства. Прямые светло-пшеничные волосы ниспадали до складок старомодного лилового платья, руки были чинно сложены на коленях. Женщина сидела в белой сильфийской беседке, исключительно по прихоти неизвестного живописца увитой ветвями красной сирени. В реальности, насколько знал Юра, сирень не вьется и на Холмах не растет: климат и почвы не те. Пару раз ему доводилось видеть на окраинах приграничных лесов белую сирень, но не более того.

— Кто это, в центре стены?

— Моя прабабка по отцовской линии, — с некоторой гордостью ответил Липка. — Необычайная красавица была по сильфийским меркам. Люди-то ее дурнушкой считали, а мой прадед разглядел и полюбил. Жили они счастливо, но недолго — прабабка умерла в девяносто лет, что для человека, впрочем, немалый срок. Дед до сих пор втихомолку горюет, хотя и женился после несколько раз. Но все не складывалось. Это из-за ее наследства, думается, у меня воздушная магия не выходит и волосы не вьются.

— А на других портретах кто?

— Вон там, слева, у самого потолка, прабабка по материнской линии. Она тоже рано развеялась, разбилась на доске. Ниже прадед по отцовской линии, его только десять лет назад не стало. Вот этот групповой портрет, слева направо: дед и бабка по отцу, бабка и дед по матери. Они вместе работали в тайной канцелярии и были очень дружны. И развеялись в один день, на задании. Грустная история вышла, до сих пор помню. Мне тогда всего шесть исполнилось. Справа наверху дядька по матери. И не смотри так хмуро, он живой-здоровый, доски проектирует — думаешь, откуда у меня все эти новинки? А ниже отец. В четырнадцатом корпусе работал, как я. С его смертью какая-то темная история связана, я до сих пор ничего не знаю. Только орден за него отдали и настоятельно просили ничего не спрашивать. А под отцом — мама. Она развеялась три года спустя, от горя. И взяла с меня, шестнадцатилетнего, клятву, что стану агентом. Я, впрочем, так и собирался. И, как видишь, стал. Ну вот, Юрка, я хотел тебя развлечь, а вышло наоборот.

— Тебе не грустно каждый раз смотреть на эти портреты? — удивился Юрген. Он, конечно, знал, что Липка сирота, но никогда всерьез не задумывался, отчего так вышло.

— Нет, что ты. Наоборот, когда мне приходится туго, я смотрю на них и как бы советуюсь. Становится легче. Может, развеявшиеся не уносятся к Небесам, а незримо присутствуют рядом с нами… Юрка, ты уже спишь. Притом сидя, с открытыми глазами и в полной уверенности, что слушаешь мою болтовню. Ложись, я тебя разбужу, когда дед отыщет разгадку. Его опыта на всю нашу канцелярию с лихвой хватит!..

Липка еще что-то долго рассказывал, про секретные задания и красную сирень, но, скорее всего, Юре это просто приснилось.

* * *

Доев эклеры, Даша с Рафушей, успевшие за время распития горячего укропника стать подружками, разобрали в прихожей оставшиеся горшки и попутно перемыли косточки всем общим и частным знакомым. Раферия, например, узнала о