Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

в гостиную, а Даша на миг задержалась в прихожей, усилием воли заставляя себя не реветь. Ему же никакого дела до нее нет! Только о сестре спрашивал. Что же теперь делать? Будь Юрген просто случайным знакомым или коллегой по работе, она могла бы кокетничать с ним, приглашать в гости, разговаривать на общие темы. А как быть, если объект воздыханий уже стал законным мужем, но в упор не хочет замечать? Даше казалось, что здесь надо действовать иначе, но она не знала, как именно. К тому же еще утром она заявила мужу, что терпеть его не может и ролью жены тяготится. Ой, ду-ура…

— Юрген! Ты ужинать будешь? — как можно равнодушней крикнула сильфида, не решаясь пока выйти из спасительного полумрака прихожей в освещенную гостиную.

— Не-а, — муж плюхнулся на диван, тот, что поновее, стянул высокие ботинки, с приятным слуху металлическим жужжанием расстегнул «змейку» на куртке. — Даш, называй меня просто Юрой, по-дружески. Все-таки со вчерашнего дня мы не совсем чужие.

Сердце Дарьянэ подпрыгнуло и зашлось от мимолетного счастья. Может, еще не все потеряно? Пожалуй, в таком душевном состоянии уже можно выйти на свет…

— А… э… Юра, а что ты сейчас будешь делать?

— Думать, — муж коротко вздохнул, закинул куртку на соседний диван, оставшись в штанах и легкой светло-голубой рубашке с широкими рукавами. — А ты мне не мешай, ладно?

— Угу, — Дарьянэ незаметно бросила быстрый, но алчный взгляд на его подтянутую фигуру и поспешила убраться в столовую, чтоб не уличили.

А Юрген откинулся на мягкую спинку, вперил невидящий взгляд в картину на стене и погрузился в размышления.

По словам Липкиного деда, странных порывов в мотивах родителей быть не могло. Только долг и расчет. Если принять во внимание, что обе семьи действовали согласованно, детей принуждали одинаково, значит и долг с расчетом были общие. Но какие? Исключая дружбу, политику и тому подобное, вариантов может быть только два: клятва или проклятие…

Юра обратил внимание, что уже невесть сколько времени глядит на белую завитушку в верхнем правом углу картины, сморгнул и принялся изучать лестницу.

С людских земель на сильфийские приходили не только обозы с продовольствием, но и некоторые колдовские ритуалы. В частности, древняя ведская магия слов, про которую современные веды уже и забыли давным-давно. Разумеется, одними клятвами и проклятиями эта магия не ограничивалась, но об иных ее проявлениях сильфы тоже позабыли. Суть колдовства заключалась в особом сочетании звуков, из которых составлялись слова, принуждающие к определенным действиям. Проще говоря, магически составленный приказ невозможно было не выполнить, а любые пророчества сбывались просто потому, что были высказаны вслух. В самых древних легендах даже говорилось, что обды пользуются магией слов постоянно, просто не видя разницы между чудом и нормальной речью. Возможно, именно поэтому правители Принамкского края имели столь великую власть. Для прочих же существуют списки звуковых формул, по которым после кропотливого труда можно подобрать слова для составления фразы, имеющей колдовскую силу. До сильфов сквозь границы и века дошли лишь формулы клятв и проклятий, а некие умельцы составили по ним несколько сотен шаблонных выражений, практически на все случаи жизни. Клятва в вечной любви, проклятие «страшное» первой степени, клятва об уплате долга и тому подобные. Все эти выражения тщательно записаны, изданы в трех томах и хранятся почти в любой сильфийской библиотеке. Некоторые проклятия выделены красным, что означает уголовную ответственность за их произнесение. Итак, чем отличается клятва от проклятия? Да практически ничем. Они обратны, как стороны одной медали, как предмет и его отражение в зеркале. Классическая клятва звучит так: если я что-то сделаю (или наоборот, не сделаю чего-то), то меня постигнет кара. Проклятие же наоборот сулит кару при определенных условиях. В первом случае сильф загоняет себя в тупик самостоятельно, во втором — его втягивают.

Немного поразмыслив, Юрген решил, что его родители не настолько сошли с ума, чтобы клясться женить своего единственного сына. И притязаниям возможно свихнувшегося отца Дарьянэ они бы тоже не стали потакать. Конечно, могла иметь место двойная клятва: родители поклялись нынешнему тестю Юры, что выполнят любую его просьбу, насколько дикой бы она ни была, а тот, в свою очередь, дал зарок выдать замуж свою дочку… Но это маловероятно. Юрген прекрасно знал и папу, и маму, ни один из них не стал бы клясться, даже при сильном помешательстве. Не в их это стиле. Значит, имеет место проклятие. Но кого в таком случае прокляли? И кто? Насчет себя Юрген был более-менее уверен, его проклясть могла разве что та институтская девчонка с колючими глазами, но вряд ли она знает как. К тому же в тайной канцелярии есть пара-тройка одаренных умельцев, отслеживающих подобные вещи у ценных сотрудников. На позапрошлой неделе как раз проверялся.

— Да-аш!

В столовой, судя по звукам, упала табуретка. Мгновение спустя в дверной проем высунулась курчавая головка жены.

— Ты меня звал?

Ну не сам же с собой Юра тут разговаривает!

— Тебя в последнее время не проклинали?

— Нет, — она вроде бы удивилась.

— А твоего отца?

— Э-э-э, не думаю. А что?

— Ничего. Спасибо. Иди… Хотя, подожди. Садись рядом и расскажи мне про себя.

— Про меня? — жена почему-то улыбнулась, но потом с видимым усилием посерьезнела. Подошла, присела слева, на краешек дивана. — А чего рассказывать?

Всеблагие Небеса и высшие силы! Ну почему она такая дура?! Что бы там Липка не говорил о сообразительности Дарьянэ Ару, сейчас она демонстрировала себя не в лучшем свете.

— Все! Полное имя, дата рождения, информация о родственниках, где находилась на момент совершения преступле… э… последнего не надо, — тут сильф вспомнил, что ему советовали на работе: — О чувствах своих расскажи.

Жена густо покраснела, хотя Юрген вроде бы ничего такого не сказал. И принялась подробно, иногда даже слишком скрупулезно излагать, что требовалось. К концу ее рассказа юноше стало понятно: жизнь семьи Ару до злополучной свадьбы была еще более спокойной и обыденной, чем у семьи Эв. В заключение Даша объявила, что уже давно не считает своего мужа чудовищем (ага, значит, и такое было!), и выразила желание дружить, которое Юра с легким сердцем поддержал. Семейная жизнь понемногу налаживалась, а круг подозреваемых сузился до его собственных родителей. Кто-то их явно проклял, если они были вынуждены пожертвовать личной жизнью собственного сына. А вот Дашин отец мог поклясться им в оказании услуги, или просто был на редкость безотказным сильфом. А может, его чем-то подкупили. Решено, на днях надо слетать в родную усадьбу и устроить отцу-матери допрос