Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

– Увы, далеко не все, Ефим Юльевич. Как же это так опростоволосились ваши информаторы? Оказывается, Копера-то убили. Вот видите, а вы даже и не догадывались? Экспертиза – великое дело, ее не обманешь. Ждем теперь, понимаете, лабораторные анализы, чтобы возбуждать дело об убийстве.

– Вы полагаете, это надо делать? – Старик сделал ударение на слове «это».

– А как бы вы поступили на моем месте?

– На вашем? – Александр Борисович почувствовал, что старик улыбается. – Ну, во-первых, я бы не стал тратить дорогое время старшего следователя по важнейшим делам на всякую шпану, сводящую счеты друг с другом.

– А во-вторых?

– Оставил бы все местной прокуратуре. Тут же не Бог весть какая мудрость нужна.

– Второй совет хорош в том случае, если бы у меня была полная ясность по первому. Кстати, Ефим Юльевич, а ведь вы мне так и не дали определенного ответа на вопрос: как попал Новиков к Михайлову?

– Но ведь я же вам столько рассказал!

– Ефим Юльевич, – рассмеялся Турецкий, – не имейте меня, как говорят в Одессе, за наивную девочку. Вы просто подтвердили то, что рассказал на допросе сам Новиков, а затем участковый уполномоченный. И заметьте, я вас ни в чем не упрекнул. Хотя главный наш вопрос так и остался открытым. А куда я без этого поеду? Сами подумайте, вы же пожилой и мудрый человек…

– Знаете, Александр Борисович, вы иногда умеете так повернуть проблему, что вам трудно отказать.

– Это мне приятно слышать, но дело в том, что проблема, о которой вы говорите, опять усложняется. Еще недавно я был полон доверия к вашим словам. А вот теперь подозреваю, что вам придется, во имя сохранения наших добрых, так сказать, отношений, придумать толковую версию касательно покойного Копперфилда, как заметил один веселый опер из уголовки. Вы же осторожный человек, как могли допустить, чтоб вас постоянно компрометировал какой-то грубый молдавский бомж? Да ладно бы просто знакомство, а ведь он выполнял ваши поручения! Куда это годится? Жил, понимаете, без прописки, по телефону хамил и угрожал законопослушным гражданам, пьянствовал и одновременно кололся, что уже полный, извините, нонсенс! И при этом пользовался полным вашим доверием, если судить по нашей первой беседе в «мерседесе». Он у вас, кстати, бронированный?

– А к чему этот вопрос? – сухо осведомился Рафалович.

– Так ведь жизнь у вас, вижу, такая. Беспокойная. Можно и не дожить до глубокой старости…

– Это что же, угроза?

– Помилуй Бог, Ефим Юльевич! – искренне воскликнул Турецкий. – Я подумал, что мне не доставит никакого удовольствия сообщить нашему общему московскому знакомому о том, что встречи с вами ничего не дали и не помогли следствию, а, напротив, выявили ряд обстоятельств, которые нуждаются в отдельном и капитальном расследовании.

– Ну, знаете, Александр Борисович! – расхохотался Рафалович, но смех его был заметно принужденным, не от души. – Вы действительно умеете загнуть! В покер не играете?

– Не люблю карты. Да и блефовать нет смысла.

– Ну хорошо, будем считать, что вы меня убедили. Я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы узнать и сообщить вам еще до того, как вы уедете ночным экспрессом.

– Нет, все-таки ваша настойчивость достойна лучшего применения!

– Ах, Александр Борисович, – вздохнул Рафалович, – просто вы еще не все знаете. А вы позвоните в Москву. Значит, до вечера, меня вы застанете по этому телефону сразу после пяти.

– Я вам обязательно позвоню, Ефим Юльевич. Хочу напоследок дать одну маленькую подсказку. Насколько я разбираюсь в географии, Приднестровье и Молдавия – это по сути одна страна, где царит пока межнациональная напряженка. Как и когда познакомились наши, покойные ныне, герои, не знаю и гадать не хочу. Но если соседи опознают Копера среди гостей Новикова, боюсь, мне будет трудно поверить в этот трюк под названием «Случайное знакомство». Всего доброго!

Прямой номер Грязнова не отвечал. Саша перезвонил в приемную. «Вячеслав Иванович на происшествии», – был ответ секретаря. Не отзывался и прямой Меркулова. Наконец трубку подняла Клавдия, Костина секретарша.

– Что там у вас происходит, Клава?

– Ой, Александр Борисович, лучше не спрашивайте! Тут с утра прямо такое! Константин Дмитриевич у самого, там экстренное оперативное совещание. Он велел, как вернется, сразу вас найти. Давайте ваш телефон, и я соединю. Только никуда не уходите!

– Да в чем дело-то? – уже раздраженно перебил Турецкий Клавдину болтовню.

– Ну я не могу. Константин Дмитриевич придет и сразу…

Турецкий посмотрел на трафаретку на своем телефонном аппарате и продиктовал номер. Положил трубку.

Клавдия не может говорить, а Рафалович знает! Каково! И Костя еще удивляется: Генеральная прокуратура еще ничего не знает, а какая-то «молодежка» уже сообщает публике об убийстве крупного государственного чиновника, причем с готовыми выводами.

Александр Борисович вышел в приемную, оставив дверь открытой, и попросил пожилую секретаршу, как только будет звонок, тут же позвать его к телефону – должен звонить зам генпрокурора.

– А кто у Семена Макаровича?

– Один. Говорит по телефону.

– Я зайду.

Увидев Турецкого, Маркашин махнул рукой – заходи, садись. И после нескольких ничего не значащих реплик положил трубку.

– Ну, какие дела?

– Чего в Москве случилось, не знаешь?

– А что там? – забеспокоился прокурор.

– Мне сказали, Костя освободится, тут же позвонит. Не знаю, зачем я ему нужен. По тому телефону, – Александр Борисович показал большим пальцем себе за спину. – А по делу – следующее. Мой информатор напирает на внутренние разборки группировок. Возможно, частично и это может иметь место. Главное же – после убийства Михайлова подчищают концы. Ты уверен в Щербине? Сможет довести дело до логического завершения?

– Уверен. Сможет, – твердо ответил Маркашин. – А у тебя сомнения на его счет?

– Не в сомнениях дело. Хватит ли силы?

– Хватит. Молодой еще.

– Ладно, проверим. Я ему предложил сделать одно дельце, поглядим, не забыл ли. Если случится так, что мне придется срочно отбыть обратно, скажи ему: пусть не отступает от своей программы. Акционирование и приватизация – вот где собака зарыта. Он, кстати, тоже так считает. Но боюсь, есть соблазн уйти в воровские разборки. А подталкивать будут именно в этом направлении.

– Но ты говорил об информаторе?

– Семен Макарович, пойми правильно, пока вопрос закрытый. Дальнейшее покажет.

В дверь сунула голову секретарша:

– Москва на проводе, Александр Борисович, как вы просили.

– Если желаешь, можно переключить на мой аппарат, – показал рукой Маркашин.

– Не сложно? Давайте, – Турецкий понял, что прокурору очень хочется поприсутствовать при разговоре, а идти вслед за москвичом в кабинет заместителя, где временно обосновался Турецкий, ему было неудобно.

– Поднимайте трубку, – секретарша снова заглянула в кабинет.

Маркашин взял и с ходу представился:

– Слушаю, Маркашин. Добрый день, Константин Дмитриевич. Да, у меня. Благодарю. Передаю. На, – он протянул трубку Александру Борисовичу.

Турецкий невольно хмыкнул по поводу этой «хитрости».

– Слушаю вас, Константин Дмитриевич, – сказал официальным тоном. – Нет, газет не видел, радио не слушал, телевизор не смотрел. Собирался вам звонить, чтобы получить дальнейшие указания. Клавдия передавала?… Что?! Допрыгался… Да нет, это я себе. Костя, что я должен делать? Прямо сегодня? Скажи, у Казанского что, с кадрами напряженка? Я не острю, мне за державу опять обидно… Понял. Славка уже «пашет»? Теперь ясно, почему он не отвечает. Еще указания будут? Есть, гражданин начальник. Передаю трубку. На, – тем же жестом отдал ее Маркашину. – Принимай руководящие цеу.

Маркашин тоже слушал, время от времени вставляя «да» и «да-да, разумеется».

– Ну, что теперь скажешь? – спросил он озадаченно, кладя трубку на аппарат.

– Как говаривал когда-то один знатный журналюга, с коим судьба пару раз столкнула меня на этом поприще, здесь дым из одной трубы. Что поделаешь, Семен Макарович, отзывают. Только стал я приспосабливаться к провинциальным нравам, как на тебе! Приказ верховного главнокомандующего! А ты небось и рад, что избавляешься?

– А то! Ездиют тут, понимаешь, уму-разуму учат, а у самих-то! – но ерническо-шутливый тон никак не соответствовал сумрачному выражению лица прокурора. – Значит, времени у тебя в обрез. Что собираешься успеть?

– Совсем немного. С тобой поговорить по душам. Получить от тебя всю необходимую информацию, которая войдет в справку для генерального. То, что мы с тобой уже обговаривали. К вечеру все должно быть готово. За меня не бойся, я умею излагать только нужное. Со Щербиной мне, в общем, ясно, но клизмочку ему вставить стоило бы. Посмотрим. Надо бы поехать к Пименову. Поработаем с ним до вечера. Что еще? Билет купить, вещи забрать. Наконец, пожрать чего-нибудь. Но это уже вряд ли успею. Значит, купить батон и кусок колбасы в поезд. Кажется, все.