Повесть дохронных лет - Владимир Иванович Партолин

— Ты серьёзно? Ханс слушает болтовню попки?

— Гоша слушает Ханса. Звонила ему, просила сыграть мне на скрипке, а сама, подсадив к сотофону Гошу, бежала в степ-клуб. Теперь вот — друзья, дня не могут прожить без плача в жилетку и скрипа скрипки. Извини, Батый, меня отвлекли. Мамин стащу, звякну Будённому, чтобы внесла меня в реестр пажей.

Салават встал с колена, отошёл от места, на котором только что свершилось целое событие, уселся на коврик, скрестив и поджав под себя ноги. Шумно вздохнул и достал их халата пачку «L&M», но закуривать не стал, сидел каким-то отрешённым от всего, на нас не смотрел. Мне Батый сейчас казался намного старше своих лет.

— Пока, Салават, — прощалась Катька.

Салават посмотрел на неё, кивнул и улыбнулся.

— Так я звякну Будённому?

Катька проговорила это лилейным голоском, с нотками сомнения в происходящем. И, дождавшись очередного «да», выскочила из кресла, шаркнула ножкой и сделала прощальный жест ручкой. Оттягивая в сторону пижамную штанину, с поклонами головой и пальцев свободной руки, попятилась к двери. Реверансы её закончились, как только чуть было не завалилась навзничь, наткнувшись на магнитолу. Аппарат затих, Катька же, напоследок отстегнув нам по воздушному поцелую, стремглав выбежала из спальни. Подхватив на ходу мегафон, она, издав шёпотом истошный вопль «Уль-лю-лю-уууу!», зачастила по ступенькам в фойе к фонтану — позаимствовать мамин сотофон и позвонить Будённому. Её восторг был понятен: нежданно-негаданно спасла подружку и, став свахой, приобрела надёжного защитника с правом обращаться к нему по имени «Салават», и в потутошней тусовке, и вживую. Тот, соответственно, звать её теперь был обязан не Клёпой, Катей.

Я не мог поверить тому, что видел. Батый признался, что влюблён. Причём, в отношении предмета своего обожания имеет самые серьёзные намерения: попросит руки, женится. Назначил сваху! Роль, которой заключается в том, чтобы раскрывать, рекламировать достоинства и лучшие качества влюблённых; примирять тех, если случаться раздоры, и подводить дело к логическому концу, если любовь не заладится. На всеобщее внимание Катька может беспрепятственно вставлять куриное пёрышко в причёску всякой девчонке, если та положит глаз на жениха; петушиное перо — в причёску мальчишке, если тот без всякого на то интереса со стороны невесты лезет в соперники. Но главное, Батый, назначив сваху, давал тем самым обет верности и целомудрия, распространяемый, и на жизнь в «по ту», и на жизнь в реале. А это, безусловно, сказывалось на кармане, потому как актёрская деятельность с этого момента прекращалась, зарабатывать можно было только доставкой контрабанды, причём, без участия напарницы, присутствие невесты в парубке возбранялось. Сваха намечала на своё усмотрение лимит общения жениха и невесты, выбирала место и время свиданий, и — что самое главное — была обязана на них присутствовать. Ей не в тягость — все равно спать: свидания ведь виртуальные. А вот парочке — проблемы: сваха не сама собой явиться, а какой-нибудь вещью — почтовым ящиком в подъезде, например, торшером в гостиничном номере или пляжной кабинкой на Гавайях прикинется. Свидания наяву свахе вменялось пресекать, но тем влюблённые не грешили. Не утаить. Уволенной женихом со своего поста сваха ни под каким видом и предлогом быть не могла, пока роман продолжался. В помощь себе она набирала подружек и дружков. Жениху вменялось: сваху называть по имени, защищать и помогать материально; подружкам покупать мороженное, приглашать потанцевать в степ-клубе; дружков угощать пивом с солёными орешками и не отказывать быть секундантом в разборках у «Полярника»; в школе первоклашек и второклашек одаривать жвачкой.

Я смотрел на Батыя с некоторым злорадством, но и с подмешанным сочувствием. Не просто так все три его «да» прозвучали с видимым внутренним сопротивлением принимаемому решению — мою Катьку-Клеопатру Батый знал. Дело не в том, что наберёт в подружки и дружки дюжину пожирательниц мороженого и пацанов-хлюпиков, разборки у «Полярника» с какими будут завершаться джебом. Карманные деньги не переводились, чьим-чьим, а его челюстям ни один кулак от секунданта противника не страшен. Батыю просто это всё претило бы, потому как — прихоть девчонки. И конечно, с его самолюбием, боялся пасть в чужих глазах — в случае, если ему прилюдно вставят в причёску страусовое перо в знак того, что, дескать, мальчик «умылся» ты: теперь сердце предмета твоей любви занято другим воздыхателем. Участь не обязательная, но Катька — боялся внук Кочубея, был уверен я — случая не упустит.

Судьбой играли и назначали сваху ученики выпускных классов, Салават же учился в девятом, только был на два года старше одноклассников. Признание в любви… к кому… к Марго, которую на дух не переносил, а в финале «благородной дуэли» не она ему, он ей обрезал уши. Сенсация!

Вообще-то, Батый становился тринадцатым по счёту действующим в школе Русланом. Руслан — прозвище. Звали так всех назначивших себе сваху. А невест звали Людмилами, этим красивым, воспетым Пушкиным, именем русским.

Логин «Кастро» Марго обеспечен, подытожил я происшедшие на моих глазах в моей спальне.

Я закрыл дверь на замок, поднял с пола магнитолу и бросил на тахту. От удара — ложе моё спартанское, жёсткое, без подушек — в магнитоле прорвало фортепьянными каскадами.

— Тебе нравится Брамс? — спросил Салават.

Я не знал, что на это ответить — достали этим Брамсом! Ладно, отец: с некоторых пор вся классическая музыка у него ассоциируется с этим композитором. Мама признала, так будущий муж увёз её на Новую Землю с последнего курса Сталинградской консерватории. Но чтобы теперь вот и Батый… На рождественском концерте (Мальвина на фортепьяно, мама на виолончели и Ханс на скрипке исполняли что-то Вивальди) в школе видел, как вдохновенно слушал он подобную музыку. Подивился ещё тогда, но в зале все слушали с восторгом.

— А это Брамс?

Салават смутился: видимо, в его расчёты не входило раскрывать передо мной познания в музыкальной классике.

— Да это… Бетховен…

Я согласился, кивнув: о случае с Катькиным пряником и подарком Ханса в посёлке все знали. То, что Батый на эту тему сейчас шутит, меня удивило и насторожило. А не водит ли он меня за нос? Тут прозвучали заключительные аккорды, я и Салават, притихнув, ожидали. Ведущая программы сообщила: «Вы прослушали фортепьянные концерты Брамса. Музыка прозвучала в исполнении молодого пианиста, лауреата международных фортепьянных конкурсов последних лет Алекса Бетховена».

Я выключил магнитолу.

— Ну-с, какие ещё грешки в плане познаний из области мировой культуры у тебя водятся, потомок Кочубея?

Салават заспешил:

— Я узнал музыку Брамса, но то, что звучала в исполнении Алекса Бетховена, поверь, не знал… Я же имел в