Динамический хаос - Татьяна Зимина

— Фура взлетела на воздух, — сказала она, и у Мирона отлегло. — Мы с девчонками только собрались наехать на фрицев, чтобы те отвели нас в туалет — я думала, получится сбежать… И тут — взрыв. Меня будто толкнуло мокрой раскалённой ладонью. Это всё.

— Голова болит? — повторил Мирон. — Тошнота, головокружение?

— Да хрен его знает, от чего меня тошнит, — девушка задумчиво рассматривала рукав толстовки с продранной на локте дырой. — Может, залетела… Мы ж с тобой трахались, как кролики.

Посмотрев на Мирона, она покатилась со смеху.

— Вот умора! Видел бы ты себя… Да не ссы. Не тошнит меня. И голова норм. Жрать только охота.

Выдрав из-под Амели рюкзак, Мирон достал батончик и кинул ей на колени. Сам отвернулся.

— Да ладно, не обижайся, — она зашуршала обёрткой, и продолжила говорить с набитым ртом. — На самом деле, спасибо тебе.

— За что? — буркнул Мирон, не оборачиваясь.

— За то, что не бросил. Мог бы сбежать спокойненько — избавился бы и от меня и от фрицев.

— Ты бы так и поступила, да? — повернувшись вполоборота, он посмотрел на Амели.

— Я — ни за что, — доев батончик, она скатала упаковку в шарик и швырнула на дно канавы. Мирон подобрал и его. — Я же вытащила тебя из Минска, помнишь?

— Точнее, выманила. А значит, в этой яме я сижу по твоей милости.

— А ты не задумывался, где бы ты сидел, останься в Минске?

— Задумывался, — Мирон устал скрывать раздражение. — В джакузи, например. С девочками.

— На самом деле, твои мозги уже плавали бы в физиологическом растворе, подключенные напрямую к Плюсу, — сказала Амели совершенно серьёзным тоном. — И ты бы даже не догадывался. Так что квиты. Ты вытащил меня, а я — тебя. Один-один.

— А сколько раз ты меня пыталась убить?

— Дурашка, — ласково улыбнулась Амели. — Если бы я по-настоящему захотела тебя убить, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

Мирон вдруг почувствовал, как навалилась усталость.

Откинувшись на тёплый, чуть пружинящий под спиной откос, он закрыл глаза.

Солнце давно взошло. Пахло нагретой землёй, сухой травой и чем-то пряным. Может, цветами. Стрекотали кузнечики.

С детства не нюхал цветов, — подумал Мирон. Сознание уплывало, в ушах стоял ровный гул. — Это кровь, — решил он. — Ток крови шумит в голове…

— Очнись! — Амели грубо дёрнула его за руку. Мирон вздрогнул. Оказывается, он успел плотно задремать. — Кто-то едет.

— Где?

— Слышишь гул? — спросила девушка. — Это машины. Едут сюда.

— Может, рядом трасса? — предположил Мирон. — Насколько я помню, мы — в чистом поле.

Приподнявшись, он выглянул из канавы. Мешали лопухи, пара колючек тут же запуталась в волосах. Над горизонтом, в жарком мареве солнечного утра, пылили танки.

Они были где-то в паре километров, но довольно быстро приближались. Шли фронтом, на расстоянии пятидесяти метров друг от друга.

— Похоже на прочёсывание местности, — сказал Мирон. — Скорее всего, ищут именно нас.

— Надо двигать, — сказал он, спускаясь на дно канавы и затягивая горловину рюкзака. — Возможно, это и не по наши души, но если нас обнаружат…

— С беглецами Рейнметалл не церемонится, — Амели нагнулась, потуже затянула кроссовки, сняла резинку с волос, и зажав её в зубах, заново перетянула хвост.

— Ты как? — спросил Мирон. — Идти сможешь?

— А у нас есть выбор? — сквозь резинку спросила девушка.

Она справится, — подумал он. — Я могу сдрейфить, удариться в панику, испугаться… Но она справится. Этим она напоминает Мелету.

— Выбор есть всегда, вслух сказал он. — Ты можешь выйти, назвать себя, и тебя на вертолёте доставят в самый лучший отель Мюнхена.

— Всё ещё хочешь от меня избавиться?

Отойдя на несколько метров, Амели расстегнула штаны и присела. Мирон отвернулся.

— Хочу дать тебе шанс выжить.

— Хватит болтать, — он не заметил, как она оказалась рядом. — Подсади меня.

Пригибаясь, они побежали прочь от машин. Танки были очень близко, и Мирон не испытывал иллюзий насчёт их с Амели невидимости. Просто почему-то им было насрать на бегунов.

Вполне возможно, танки — автоматы, управляются со спутника или дрона. Тогда у нас есть шанс, — думал он на бегу. Мысли скакали в такт прыжкам. — Если Призрак не соврал, если он сможет «стереть» нас со всех следящих устройств…

Надежда затрепыхалась где-то под рёбрами, придала сил и уверенности. Мирон поймал руку Амели, и уже хотел остановиться, перевести дух и рассказать ей о Призраке, когда над головой завыло, засвистело по нарастающей, воздух взвизгнул, как слишком быстро расстёгнутая молния, а потом впереди и слева грохнуло.

Мгновенно, каким-то шестым чувством Мирон понял, что это такое, и дёрнув Амели, рухнул ничком, накрыв девушку своим телом.

Тут же макушку обдало горячим воздухом, по спине забарабанили комья земли. Он пытался вжаться в траву, вдавить в неё Амели, сделаться незаметным, плоским, двумерным…

А над головой продолжало грохотать. Снаряды рвались впереди, метрах в ста. Они ложились, как по линейке, и когда взорвался тот, что был прямо по курсу, их с Амели подбросило в воздух, ударило о землю — так, что лязгнули зубы, снова подбросило — Мирон ударился подбородком о лоб Амели, во рту появился вкус крови…

А потом взрывы отдалились. Ушли вправо, загромыхали отдалённым эхом, и… прекратились.

Амели лежала под ним, жарко дыша в ухо. Мирон чувствовал, как её сердце колотится о его рёбра, или это его сердце хочет выскочить из груди? Приподнявшись на руках, он откинулся на спину.

В глазах продолжало рябить. Да нет, — догадался он, когда невесомые хлопья начали оседать на лицо. Это пепел.

Сразу запахло гарью.

— Второй волны мы можем и не пережить, — сказал Мирон, с трудом поднимаясь и протягивая руку Амели. Голос звучал так, словно он сидел в герметично закрытой банке.

— Что это за хрень? — слов он не слышал, девушка лишь шевелила губами.

— Думаю, учения, — сказал Мирон в надежде, что у неё со слухом лучше, чем у него. — Точнее, испытания. Это полигон.

Всё сошлось в тот момент, как он услышал вой снаряда. Пустое, ничем не занятое поле, подозрительная канава… Точнее, воронка, — поправил он сам себя. — Каким-то образом ночью я забрёл на полигон.

Никто его не остановил. Не было ограждений, предупреждающих знаков… А может, в темноте он их просто не заметил? Да какая теперь разница.

— Ты говорил о второй волне, — напомнила Амели.

В волосах её застряли травинки, толстовка была вся в пыли. Мирон вспомнил гордую красавицу в бальном платье и бриллиантовой диадеме.

— По идее, они должны развернуться и двинуть в обратную сторону, — сказал он. — Это дроны. У них одинаковая программа. Стрелять они могут только вперед — иначе грохнут друг друга. Если мы окажемся на линии огня…

— Ясно, — Амели встала, пошатнулась, но удержалась на ногах. — Чёрт, всюду эти комья, — пожаловалась она себе под нос. — Значит, нужно бежать как можно быстрее. И как можно дальше.

— Но лучше всего — поперёк движения. Если успеем выбраться за пределы полигона — мы в безопасности.

— В безопасности? — рассмеялась Амели. — Если мы отсюда выберемся, сможем пересечь границу и оказаться в Венгрии, затем добраться до Будапешта… А там, ускользнув от полицейских дронов, отыскать Капюшончика, среди четырех с половиной миллионов человек… Вот тогда мы будем в безопасности. Может быть. Если фрицам нас сдал, испугавшись, не сам Капюшончик.

— Значит, ты не знаешь, кто это мог быть? — спросил Мирон.

— Догадываюсь, — ответила Амели, с остервенением отряхивая толстовку. — Тот, кому я безоговорочно доверяла. А таких людей на планете — раз, два и обчёлся.

— Может тогда не надо в Будапешт?

В голове Мирона мгновенно созрел план: надо валить назад в Россию. Через Польшу, через Румынию — как угодно, но только в Россию. И сдаться властям.

— Надо попытаться, — упрямо мотнула хвостиком Амели. — Капюшончик — наш шанс прочитать дневник твоего отца.

Призрак тоже говорил о дневниках. О записях — так он их называл… Это решило дело.

Мирон нащупал в кармане джинсов флэшку. Удивительно, что их не обыскали на КПП — наверное, привыкли, что у беженцев абсолютно ничего нет.

Идти по взорванному, развороченному полю было непросто. Танки грохотали неподалёку — земля содрогалась, но пока что выстрелы летели не в их сторону. Всё поле было будто изрыто гигантскими кротами.

Удивительно, как я не переломал ноги в темноте, — в сотый раз подумал Мирон, споткнувшись и пропахав носом очередную кочку. Амели тоже несколько раз упала. Лицо её вымазалось в земле, волосы спутались, джинсы на коленях покрылись сплошным слоем грязи.

Я выгляжу не лучше, — представил себя со стороны Мирон. —