Тонкий мир - Софья Ролдугина

Чуть поодаль, у резных перил, стояла низенькая жаровня. Угли загадочно и уютно мерцали в темноте и еле слышно потрескивали. Хотя на долину опустилась ночь, звездный свет был ярче лунного, особенно после мрачных недр особняка, и я видела все с удивительной ясностью.

– Присаживайся, – улыбнулась поощрительно Корделия, указывая на россыпь круглых подушек рядом со столиком. Сначала я последовала ее совету с опаской, но потом нашла удобное положение – и расслабилась.

Ветер, словно заколдованный, струился внизу, как речной поток, мерно посылая волну за волной по подсолнуховому полю. Река вдали блестела, как зеркало, и будто бы светилась, отчего создавалась иллюзия, что она течет к горизонту, загибаясь вверх.

Корделия наклонилась, доставая из-под столика кувшин с водой, и заполнила турку, а потом поставила ее на огонь. Спустя несколько минут воздух начал наполняться горьковатым кофейным запахом.

Я сглотнула, внезапно почувствовав себя весьма и весьма голодной.

– Ты же вроде говорила, что кофе у вас нет? – поинтересовалась я, чтобы отвлечься.

– Не было, – улыбнулась Корделия. Ее свободная белая рубашка в звездном свете почти сияла, как снежный сугроб. – Но пока ты спала, я навестила соседний городок. Там отменный кофе… И круассаны. Темные – с ветчиной, а те, что посыпаны сахарной пудрой – с заварным кремом. Попробуй, не пожалеешь, – подмигнула она мне и рассмеялась. Кофе зашипел, закипая.

– Ты… для меня это все приготовила? Специально? – я почувствовала себя смущенной и польщенной одновременно. – Спасибо…

– Не стоит, – отмахнулась она и ловко разлила кофе по чашкам, придерживая ложечкой пену. – Ксиль же попросил о тебе позаботиться, а его слово – закон. Князь признал тебя своей единственной и вечной возлюбленной, понимаешь? – взгляд ее стал необычайно серьезным. – Теперь любой из нас отдаст за тебя жизнь… точнее, за его счастье.

Я опустила глаза и сделала маленький глоток. Горько.

– Надеюсь, такая ситуация, которая потребует жертв, никогда не возникнет.

– Это не нам решать, – пожала плечами Корделия.

– Расскажи о себе, – внезапно попросила я.

И, кажется, сумела этим удивить Корделию.

– О себе?.. – наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнесла она. – Зачем? В моей судьбе нет ничего интересного…

Корделия умолкла, но и я тоже тянула паузу. И княжна уступила.

– Я… не помню, когда родилась. Десять или одиннадцать веков назад… – она качнула головой. – Имени своего я тоже не помню. Единственное, что осталось от того времени – шум моря, жар солнца и ощущение песка под ногами. И еще – погоня, – голос ее стал хриплым. – Я все время бежала от кого-то. Скорее всего, моя семья погибла в стычке с каким-нибудь кланом или просто проиграла битву за территорию. Раньше они случались чаще.

Корделия неожиданно усмехнулась, и белые зубы блеснули в темноте. Я слушала ее, словно околдованная.

– …А сейчас людей так много, что их хватает на всех, и даже остается еще достаточно. Одна Золотая столица кормит четыре клана и прорву одиночек. Но тогда… Я бежала от неведомой опасности с таким слепящим и оглушительным страхом, что на узкой тропе оступилась и сорвалась вниз. Мои кости в то время были хрупки, как человеческие. И этот сухой звук, с которым они ломались, я запомнила на всю жизнь. И как хлюпает в груди кровь – тоже… – она понизила голос, и я невольно наклонилась к ней, прислушиваясь. – Я лежала внизу и знала, что скоро придет море и заберет меня. Но пришел он.

– Максимилиан? – спросила я с замиранием сердца. На месте великолепной Корделии мне померещилась вдруг девочка в платье из некрашеной шерсти.

– Да, – она рассеянно провела ладонью по столу, собирая скатерть неряшливыми складками. – Я просила унять мою боль, а он рассмеялся и подарил мне голод. И это был лучший из даров.

– А дальше?

– Дальше? – усмехнулась она. – А дальше была новая жизнь в Северном клане. Но вряд ли ты когда-нибудь сможешь понять, что это такое.

Меня захлестнула неожиданная обида.

– Почему не смогу? Я…

-… всего лишь человек.

– Равейна, – упрямо возразила я, сама не понимая, зачем настаиваю. Но после вчерашнего вечера, совершенно волшебного, чудесного вечера, после сияющего моря крыльев и диковинных гобеленов на стенах спальни… После всего – мне хотелось быть частью клана. Пусть не настоящей, но все-таки… – Разве равейны и люди – одно и то же? Разве равейны и шакаи-ар – не ближе?

Я подумала, что уже долго Корделия не называла меня сестрой.

– А ты хочешь этого? – тихо спросила княжна, отвечая не на слова, а на мысли.

Из темной глубины карих глаз словно проступили багровые сполохи. «Это отсветы углей, – я усилием воли не отводила взгляд. – Просто оптический обман…».

– Хочу.

Корделия внезапно наклонилась над столиком, приближая свое лицо к моему. Я судорожно перевела дыхание. Княжна стояла на мысках, под немыслимым углом – градусов тридцать, навскидку. Она должна была упасть, опереться на руки хотя бы… но земное притяжение словно не имело над ней власти.

Это походило на ночной кошмар.

– Хорошо, – сказала Корделия без улыбки. С такого близкого расстояния было ясно видно, что угли не имеют к сиянию ее глаз никакого отношения. – Тогда не будем медлить. Ночь скоро закончится.

– Какая еще ночь… – начала я, но она вдруг метнулась вперед, отбрасывая столик, ухватила меня в охапку, как ребенка, и взмыла вверх.

Я стиснула зубы, загоняя крик обратно в глотку, и отчаянно вцепилась пальцами в ее плечи. Земля потерялась где-то далеко внизу.

Пропасть под ногами.

Ветер, едва ли не сдирающий заживо кожу.

Жесткие руки, прижимающие меня к жилистому телу так сильно, что трудно дышать.

И смех, смех, смех…

А потом на мгновение мы словно оказались в невесомости… и сразу же нахлынули звуки ночного города – гудки автомобилей, человеческие голоса… И запахи – бензин, жареная еда, дым и мерзкий душок канализации.

Стало теплее. И, спустя всего мгновение, в зудящие от нервного напряжения подошвы слабо толкнулась земля.

Я рефлекторно сделала шаг назад и только тогда открыла глаза.

Не земля. Бетон.

Удивительно.

Мы стояли на крыше многоэтажки. Внизу расстилались оранжевой лентой огни придорожных фонарей и автомобильных фар. Окруженный мерцанием ярких лампочек, расточал аппетитные ароматы ночной ресторан, и мне мерещилось, что из окон его доносятся джазовые аккорды.

– Что это было? – вырвалось у меня глупое. Только что мы пили кофе на балконе, разглядывая бесконечное подсолнуховое поле, а теперь…