Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина

– За Гершензона или против?

– А они вообще живые? – тихонько спрашивает мальчик со скрипочкой.

– Ох, не знаю… пусть сами скажут…

– Они скажут…

– А этого зачем? – строго говорит человек в черном костюме и хорошем сером галстуке. – Этого не надо.

– Мне страшно, – ноет ребенок, – они меня сейчас обратно вытолкнут… Те-то точно живые…

– Это мой племянник, – говорит Августа, – как тебя зовут, мальчик?

– Изя…

– Это мой племянник Изя. Я его из школы Столярского провожаю…

– Встречаешь…

– Ну да… Оберегаю от влияния улицы.

Глаза Ленки начинают привыкать к полумраку, и она видит, что еще один сидящий одет в какой-то черный балахон, а макушку его прикрывает кипа. Еще один – в хасидском лапсердаке и лихо сдвинутой на ухо шляпе. Что касается четвертого, то его одежда здорово смахивает на саван. Впрочем, тут она не уверена.

– Шалом, – вежливо говорит она.

– Приветствую вас в нашем собрании, – говорит человек в галстуке, видимо исполняющий роль председателя. – Собственно, мы уже больше двухсот лет не собирались, но кто-то так сильно дергает за ткань мироздания, что она трещит по швам…

– Да ладно, хоть есть повод встретиться, – весело говорит хасид, – а то все недосуг…

– Тебе бы все повеселиться, – кисло замечает человек в саване.

– Да хватит вам, коллеги… – Председательствующий хлопает ладонью по стулу – звук получается сухой и гулкий. – Послушайте, дамы, вы тут такого натворили…

– А вы, – осеняет Ленку, – какой-нибудь тайный и мистический Совет Девяти, да?

– Не ваше дело, – холодно говорит председатель.

– Наблюдаете за человечеством, чтобы оно не постигло страшных тайн мироздания…

– Нам что, делать больше нечего? И не надо мне зубы заговаривать. Я о вас говорю. За вами тянется, извиняюсь, астральный след вот такой ширины…

– Мы что, нарочно?

– Куда я попал? – ноет Изя. – Я домой хочу.

– Помолчи, мальчик.

– Это, – объясняет Ленка, – из-за Гершензона.

– Без вас знаю.

– Если вы такой умный, – неожиданно громко и веско говорит Августа, – почему бы вам самим не уложить его обратно?

– Да, – Ленка невольно перенимает противную ноющую интонацию Изи, – мы-то простые смертные… А вы-то…

– Мы пытались… – неохотно говорит председатель.

– И?..

– Что – и? Над ним мы не властны.

– Над одним каким-то Гершензоном, – фыркает Августа.

– Вот этого не надо…

– От нас-то вы чего хотите?

– От вас требуется уложить его в могилу. Тихо и аккуратно.

– Подожди, рабби, – неожиданно вмешивается человек в кипе, – ты упустил из виду одну мелочь. Они сейчас облечены силой и ничем не ограничены.

– Да, – подхватывает человек в саване, и Ленка видит, что ногти на его руках длинные и черные, – может быть, наконец…

– Вечную субботу? – говорит за их спинами еще кто-то, невидимый в темноте.

– А, – кивает Ленка, – знаю… это когда все мертвецы начнут самовосстанавливаться из своих сезамовидных косточек. И что это, по-вашему, получится?

– Ну нет, – твердо говорит Августа. – Через мой труп.

– Что тут творится? – бормочет Изя. – Я уже сошел с ума? Или еще нет?

– Я, конечно, дико извиняюсь, – вступается хасид, – но это, цадики, не наше дело. И даже не Гершензона.

– Всем же будет лучше…

– Хаверим…

– Панове…

– Везде одно и то же, – безнадежно машет рукой Августа, – ты у нас на заседании кафедры когда-нибудь была?

– Через труп? – задумчиво бормочет хасид. – А может, их это… изолировать… ну, до вечной субботы? Его-то дух не упокоится, но без медиумов он все-таки немножко потеряет эффективность.

– Поглядите на нас, – успокаивающе говорит Августа, – ну разве мы можем устроить что-нибудь глобальное? Даже с помощью Гершензона?

– Да-да, – подхватывает Ленка, – мы же такие маленькие, такие жалкие… Ну отпустите нас, а? Что с нас толку?

– Да еще немного – и вы напустите на город тьму египетскую, – брезгливо говорит председатель, – вам дай только воли… Вот вы пришли к рабби Баруху, растревожили его, а там теперь такое творится…

– Мы тут при чем? Вот и ограничьте рабби Баруха… А мы завтра, с утра пораньше, пойдем себе на кладбище, упокоим Гершензона…

– Ничего себе, – неожиданно говорит Изя. – Это что же выходит? Будешь лежать, и не будет устрашающего; и многие будут заискивать у тебя…

– Вот именно, – кивает Ленка.

– Книга Иова, – мрачно говорит кто-то из темноты. – Одиннадцать тире девятнадцать.

– Культурный мальчик, – неодобрительно замечает председатель.

– Я в хедер хожу, – объясняет Изя.

– Наш человек, – бормочет в полумраке хасид.

– Честно говоря, – замечает председатель, – я отнюдь не уверен, что эти камни лежат там именно так, как вы, две шаи, их оставили. Я вообще не уверен, что они там лежат. Они прожгли материю мира. Полагаю, они сами вас найдут.

– Ребе, – говорит человек в саване, – я не уверен, что это лучший выход…

– Тебе просто надоело ждать вечной субботы, дружище, – миролюбиво замечает председатель.

– Еще бы. В моем-то состоянии…

– А я тебе еще при жизни говорил – следить за собой надо…

– Теперь-то что толку… – уныло говорит человек в саване.

– А вы правда каббалисты? – с интересом вдруг спрашивает мальчик Изя, просовывая голову между Ленкой и Августой. – Или кто?

– Или кто, – сухо говорит председатель. – Вы уберетесь или нет?

– Как же мы дойдем? – укоризненно говорит Августа. – Когда на улице тьма египетская. И кругом сплошные насильники.

– Такси им вызови, – подсказывает человек в саване.

– Вот навязались на мою голову. – Председатель извлекает из кармана пиджака сотовый телефон. – Деньги-то у вас есть?

– У меня десятка, – говорит Изя, – мама на дорогу дала. А вам куда?

– В Аркадию через Французский бульвар.

– Ой, – говорит мальчик, – а я на Гамарника живу. По дороге получается.

– Еще бы, – бурчит Августа.

– Тут, – зловеще отвечает человек в саване, – все по дороге.

– Алё, диспетчерская, – тем временем говорит председатель, – девушка, нам бы такси по вызову. К переходу на морвокзале. Через десять минут? Хорошо…

– Ну и чего, – интересуется Ленка, – что дальше-то делать будем?

– Что собирались, то и делайте.

– Ох, – зловеще говорит хасид, – не той дорогой идете, товарищи…

– Уймись, геноссе. Набрали вас, радикалов, на свою голову…

– Он дело говорит…

– Пошло-поехало, – бормочет Ленка.

– Валите отсюда, – шипит председатель, – пока не передумал.

– Пошли, – взвизгнула Августа, – а то они нас сейчас упокоят!

Дверь медленно раскрывается, за ней клубится сырая приморская мгла…

Августа хватает Ленку за локоть и выталкивает ее из трансформаторной.

– Хоть на что похожи эти камни-то? – умоляюще вопит Ленка, продвигаясь к двери.

Свет у нее за спиной начинает меркнуть, фигура председателя блекнет и расплывается…

– Буквы на них начертаны, – замогильным голосом говорит председатель.

– Сколько всего их-то?

Дверь с треском захлопывается, оставляя их снаружи.

– Четыре, – несется из-за двери. – А вам сколько надо?

– Ну и ну, – говорит мальчик Изя. – Вот это цирк!

– Тебе все цирк, – злобно говорит Августа.

– Ой, – вдруг обрадовался Изя, – а я вас знаю. Вы у нас в лицее информатику вели. Когда Шендерович заболел.

– Ты же в хедер ходишь.

– Я и в лицей тоже хожу. Одно другому не мешает…

– Черт знает что за дети. Послушай, а что он тут толковал про тьму египетскую? Что там у Бори творится?

– Акриды, – зловеще говорит Ленка, – тучи злобных акридов…

– Акриды?

– Ну, саранча.

– А я думала, это тараканы были. Думала, он просто квартиру запустил – знаешь, как бывает? У меня у самой однажды…

– Брось, тебе до него далеко. Знаю я, как это бывает. Сначала акриды пожрут все живое… а потом начнут воскресать мертвые. Из сезамовидной косточки.

– Армагеддон! – Голос Изи замирает от восторга. – А сезамовидная кость – это