Второй шанс - Юрий Иванович

– Ты это о чём? – теперь уже Прасковья уставилась только на академика, резко меняя тон и тембр своего голоса. – За какое чудовище ты меня принимаешь? Или ты тоже поощряешь тех, кто подло попирает все законы высшей справедливости? О чём вообще разговор?

– Вот! Как раз об этом я и говорю! – Кох со смехом развернул женщину спиной к себе, словно прятался от её взгляда. – Даже сейчас, в мелочи, во время делового разговора, в котором наш товарищ резонно предупреждает об опасности, ты пытаешься на нас давить взглядом, голосом, жестами, всей внешностью и ещё каким-то колдовством. Причём получается у тебя великолепно, чего уж там отнекиваться, хотя я лично учусь этому сопротивляться. Но вся беда в том, что ты допускаешь две большие ошибки. Даже три…

Несмотря на рабочую обстановку, Прасковья постаралась прижаться задом к парню, довольно сексуально крутя упругой задницей и томно мурлыча при этом.

– Женщинам надо прощать любые ошибки! – сказала она, но, осознав, что академик держит её за плечи вытянутыми вперёд руками, добавила в голос строгости: – Попробуешь их перечислить?

– Легко! Первое – не умеешь толком пользоваться частичкой прихваченного тобой умения. Второе – у тебя ничего не получится при большом скоплении народа. Третье: ты своими паранормальными способностями только наоборот привлечёшь к себе повышенное внимание возможных наблюдателей. Это непосредственному объекту твоего воздействия любое своё поведение может показаться нормальным и естественным. И я могу не обратить должного внимания. А следящий за нами шпик, а то и два моментально просекут суть творящегося и сделают соответствующие выводы. В этом Костик прав на все сто. Любой, кто проследит за твоими действиями, будет как минимум сильно озадачен. Но хуже всего, если вдруг ты начнёшь заниматься самосудом в любой житейской ситуации.

– Правильно! – отозвался из-за его спины Цаглиман. – Именно этого я больше всего и опасаюсь от Ляльки. Она ворвётся в город, как торнадо, и попытается всех построить по своим понятиям. Начиная от продавщицы в кассе автобусного вокзала и заканчивая какой-нибудь бандой напёрсточников. Ну и цыган следует учитывать всегда и везде. Они работают только на преступность, что бы там о них ни говорили наивные обыватели, и сами кому угодно глаза отведут да мозги запудрят. Те ещё психологи!..

Хорошо, что руки женщины были не просто заняты, а очень заняты, поэтому она лишь косилась себе за спину и грозилась.

– Бунт на корабле? Сам дитё, ещё и сорока не прожил, а меня учить собираешься? И ты его, старый пень, покрываешь? Ничего! Я с вами по-другому поговорю!.. Как только руки вымою…

Цаглиман судорожно вздохнул, но замолк. А вот академик возмутился:

– Зря ты так! Ещё раз повторюсь: на нас можешь сколько угодно тренировать свою неотразимость и способности жрицы какого-то древнего скифского божества. Но полностью забудь во время предстоящей поездки про распространяемые тобой феромоны. Спрячься, как улитка в ракушке, за холодной маской отчуждения и не смей её снимать. Разве что в крайних и лучше всего заранее со мной согласованных случаях. Тем более что до сих пор не известно, как на тебя станут реагировать оказавшиеся поблизости женщины.

– А что тебе до женщин? – продолжая формовку очередной головки сыра, фыркнула Прасковья. – Они просто в знак солидарности со мной поддержат все мои начинания. Да и вряд ли кто из них сумеет оказывать такое же влияние на мужчин, как я.

После чего она обиделась и разозлилась ещё больше. Потому что академик не удержался от продолжительного смеха. Скорее всего притворного, но от этого ещё более обидного. И объясниться поспешил только после попадания ему в лоб кусочка спрессованного творога и требовательного окрика:

– Извольте объясниться, сударь!

– Ого, как ты зазналась! – начал он сразу с критики. – Корона не жмёт? Или что там у вас, жриц, вместо неё вырастает при отрыве от реальности? Тогда могу тебе напомнить статистику Средних веков, когда лучших красавец Европы безжалостно жгли на кострах. Так вот, по количеству доносов на ведьм мужчины занимали нишу только в тридцать процентов. Хотя тех, кому красавицы с пренебрежением отказали в ласке и близости, было в разы, десятикратно больше. А вот остальные семьдесят процентов доносов шло со стороны женщин. Тех самых, на солидарность которых ты так наивно надеешься. И, поверь мне, за многие века, что у нас, что в Европе, женщины почти не изменились. Любая из вас инстинктивно мечтает уничтожить соперницу, которая красивее её и обольстительнее. Это природа, подруга, против неё не попрёшь… Вспомни хотя бы некоторые примеры из своей молодости…

У неё они имелись. Он слышал пока только два таких случая. Но Прасковья утверждала, что злобных соперниц ей по жизни встречалось ой как много. Сама удивлялась при этом, что удалось пережить почти всех.

Сейчас она просто вынужденно согласилась с приводимыми доводами.

– Ладно, признаю ваши доводы вескими и постараюсь держать свои эмоции в жёсткой узде… И вообще, пора собираться. Дальше Константин и сам справится… Правда?

– Не извольте сомневаться, сударыня, всё будет тип-топ! – горячо заверил Прасковью ученик-сыродел, и она отправилась мыть руки.

Глава 17

Выход в люди

Усадьба Козыревых находилась в самой глухомани, на дальней окраине Малиновки. Чтобы попасть в центр села, на остановку приезжающего три раза в день автобуса, следовало тащиться пешком два с половиной километра. Только вот автобус, курсирующий в районный центр, выходил утром – слишком рано. Обеденное время – поздно. Ну и вечером, часам к девяти, он привозил тех, кто работал в городе. Причём в летнее время все три рейса автобус набивался битком, что никак не благоприятствовало приятному двухчасовому путешествию.

Зато прямо от усадьбы, если двинуться влево вдоль опушки, потом пересечь выступающую рощу да обойти по плавной дуге два глубоких яра, через три километра путник выходил на шоссе. Затем только и следовало проголосовать, благо что любой водитель не брезговал заработать несколько рублей. И автобусы с маршрутками с других направлений подхватывали пассажиров в охотку. А владельцы личного автотранспорта не гнушались и бесплатно подвозить опрятно одетых сельчан.

Существовал ещё и другой маршрут, прямо через густой лес, по старым участкам заброшенных дорог да по некоторым тропам. Двигаясь по нему в сухое время года, велосипедист или мотоциклист мог сократить весь путь к городу километров на двадцать. Учитывая остановки автобуса и его заезд по пути в другое село, общее время тоже сокращалось минут на сорок. Так утверждала сама Козырева, в былые годы не раз проделывавшая этот путь на двухколёсном друге. Пока шли до трассы, она живописала момент из своей биографии, когда занималась мотоциклетным спортом.

– Это как? – не понял Александр. – Гоняла по гаревой дорожке стадиона?

– Бери выше, сынок! – Вне дома они старательно играли роль строгой матери и послушного сына. – Мотокросс – езда на скорость по пересечённой местности. За мной тренер угнаться порой не мог.

– Ого! Мать, что я о тебе ещё не знаю? – поражался идущий сзади академик. – Ты на истребителях часом не летала? Или в космос не заглядывала?

– Нет… пока ещё. Надеюсь, что теперь и это можно будет попробовать! – после чего она с особыми нотками в голосе рассказывала о мечте своей юности стать лётчицей, да не прошла из-за травм. Потом вдруг спохватилась: – Слушай, Саш, раз мы собираемся купить мотороллер, то почему бы к нему в комплекте не купить и лёгкий спортивный байк?

– Это ты к чему? – насторожился «сынок».

– Да я на нём буду гонять, куда мне надо, хотя бы по околицам нашего села. Только надо выбрать вариант с хорошим глушителем…

– Постой, постой! Там ведь нужны права, разрешение, – стал припоминать академик. Но был посрамлён в своём незнании правил.

– Кроссовые мотоциклы не регистрируются в органах ГИБДД, так как не сертифицированы для передвижения по дорогам общего пользования и не могут иметь ПТС и номерной знак, – по памяти зачитала ему выдержку напарница. – Для управления кроссовым мотоциклом не требуется водительское удостоверение, так как он является сугубо спортивным инвентарём.

Зато Александр выхватил самое главное.

– Не сможешь ездить по шоссе…

– Подумаешь! Вдоль обочины быстрей в город доберусь. На ней всё равно ям столько же, сколько и на шоссе.

Ничего больше не оставалось, как, понизив голос до шёпота, пошутить:

– Бабка, одумайся! В твоём-то возрасте?..

– Ты о чём, малыш? – она так резко развернулась, что Александр ткнулся в её грудь и, хоть был выше ростом, чуть не упал назад. – Ещё раз бабкой назовёшь, не дам к себе даже прикоснуться!

– Хе-хе! А сама долго выдержишь себя в строгости? – С этими словами Кох ловко обогнул подругу на узкой тропе и ускоренным шагом понёсся к уже виднеющейся дороге. Только и бросил через плечо: – И не забывай держать себя в руках! Помни о своём обещании.