Второй шанс - Юрий Иванович

– Ты о чём, малыш? – она так резко развернулась, что Александр ткнулся в её грудь и, хоть был выше ростом, чуть не упал назад. – Ещё раз бабкой назовёшь, не дам к себе даже прикоснуться!

– Хе-хе! А сама долго выдержишь себя в строгости? – С этими словами Кох ловко обогнул подругу на узкой тропе и ускоренным шагом понёсся к уже виднеющейся дороге. Только и бросил через плечо: – И не забывай держать себя в руках! Помни о своём обещании.

На шоссе они и пяти минут не простояли, как подсели в остановившуюся маршрутку. Козырева всю дорогу просидела молча, ни на кого не глядя и уйдя в свои мысли. Можно сказать, что вела себя образцово. На первый взгляд. Но вот ситуация в салоне авто под пристальным наблюдением академика постоянно менялась. Помимо них, ехали человек пятнадцать пассажиров. Причём в большинстве своём люди молодые, не старше двадцати пяти. И вначале большинство из них о чём-то негромко переговаривались, о чём-то судачили, негромко играло радио, включённое водителем.

Началось с того, что какой-то парень слишком громко рассмеялся. Девушка с ним рядом тоже хихикнула. Прасковья глянула в ту сторону с какой-то лёгкой досадой – так смотрят на пролетающую мимо жужжащую муху – и вновь отвернулась к окну. Скорее всего она и не запомнила парня, даже внимания особо не обратила. Но именно он вдруг перестал посмеиваться, а потом совсем замолк. Притихла и девушка, несколько раз испуганно оглянувшись.

Вскоре уже все остальные угрюмо молчали, стараясь смотреть куда угодно, только не друг на друга. Апофеозом наблюдений стал водитель маршрутки. Несколько раз озадаченно оглянувшись на притихших, как мыши, пассажиров, он выключил радио. После чего в салоне повисло вообще гнетущее настроение. Оно напомнило орденоносцу Коху сидение в окопе за несколько минут перед началом артобстрела со стороны противника. Точно с таким же настроением бойцы старались накрыться плотней плащ-палатками, жёстче затянуть ремешок каски и глубже втиснуться в сырую землю. И мысленно большинство начинали молиться: «Только бы пронесло!»

Никто в маршрутке, кажется, не понимал, что происходит. В том числе и виновница происходящего безобразия. А сам академик, как это ни смешно, никак не мог придумать нужное воздействие на подругу. Такое, чтобы ещё больше не привлекло внимания случайных попутчиков.

На первых же остановках люди выскакивали прочь, словно за ними гнались грабители, а потом с облегчением вытирали вспотевшие лбы, шеи или лысины. Если судить по растерянным взглядам, многие вышли раньше, чем положено, а потом оставались на обочине, пытаясь понять: для чего это они вышли?

До конечной остановки, рядом с почтамтом, маршрутка довезла только двоих. Чему водитель поражался больше всех. Да и сам он, как только остановился рядом с другими маршрутками, выскочил наружу и только там задышал полной грудью. Его коллега, куривший возле своей машины, сразу посочувствовал:

– Чего это ты так побледнел?

– Понятия не имею… Что-то мне душно стало, нехорошо…

А Александр Свиридович уже уводил свою напарницу в сторону ближайшего скверика. Со стороны казалось, что идут чинно мама с сыном. Сын что-то недовольно ворчит, а мама с досадой морщится от глупостей своего ребёнка.

На самом деле академик безжалостно и больно щипал женскую руку, которую правой прижимал на изгибе локтя левой, и приговаривал:

– Да ты хуже зверя! Тебя опасно в общество выпускать! И это ты только задумалась и стала влиять на окружающих своим подсознанием! Кошмар!..

– Ну-у-у… надо было меня толкнуть, заговорить чем-нибудь… – попыталась она перевести стрелки.

– Чем заговорить? Начать тебе рассказывать о школе? Так я близко не помню, чем там нынешняя молодёжь вообще занимается! Толкнуть?! Чтобы ты в неосознанном порыве выпала из глубокой прострации и ударила по всем плетью негативной эмоции? Тогда бы все сразу догадались, кто причиняет им неудобства, и единодушно признали бы в тебе ведьму. А мы ведь не для этого приехали в город, чтобы с первого шага распространять о себе небылицы, сплетни и несуразные слухи!

– Ну ладно, прости! – наконец сдалась она. – И перестань меня щипать, негодный мальчишка! Я действительно перестала себя контролировать, думала, что этим-то я уж точно никому не помешаю. Обещаю впредь вести себя идеально…

– Ты уже обещала!

– Это обещание уже совсем иного качества.

– Учти, ещё раз такое повторится, бросаем все дела и возвращаемся в усадьбу. И ты у меня не выйдешь в люди, пока не научишься контролировать свои странные умения. Поняла?

– Так точно, ваше научное высокопревосходительство! – перешла она на раболепный тон и тут же подсказала выход на будущее: – Первым делом мы собрались покупать мобильные телефоны. Поэтому давай тот, что для меня, сразу выберем по максимально возможному, в смысле по мощности вибрации. Если что не так – ты мне звонишь, меня телефон возвращает в действительность, я восстанавливаю контроль, и мы все… в шоколаде!

Скривившийся Кох согласился, хоть и добавил:

– Не помешало бы тебя парочку раз электрошокером вернуть в сознание… Выработать, так сказать, условный рефлекс, чтобы ты никогда больше так «не зависала».

Теперь уже она вела его в сторону нужных магазинов и пыталась отчитывать:

– Фи! Как ты низко опустился! Бить женщину электрическим током? Это же какое кощунство! Какой нигилизм!..

Телефоны они купили и как следует их настроили. Затем прошли три аптеки, в которых Прасковья скупила кучу лекарств, в том числе и выдаваемых строго по рецептам. Благо, что списки они составили ещё дома. Как и рецепты, академик нашлёпал со скоростью сто штук в минуту, использовав для пущей достоверности и важности кучу штампов, факсимиле и печатей, которых у бывшего директора комбината отыскалась целая картонная коробка.

Там же, в аптеке, Прасковья со вздохом выпила некоторые лекарства, которые, по утверждениям напарника, обязаны резко усилить контроль над собой и максимально пригасить распространяемые эманации. Помогут они или нет, ещё следовало проверять, но… Бедной женщине ничего не оставалось, как безропотно принимать предписанные «врачом» лекарства.

Следующей точкой на их маршруте стал магазин продажи мототранспорта. Там было на что глянуть и с чем сравнить. Как новые игрушки, так и бывшие в употреблении. При выборе что «сын», что «мать» рассуждали здраво: нечего новыми покупками бросаться в глаза. Тем более что с гарантией и отличного качества продавалось достаточное количество подержанных мотороллеров. Быстро выбрали один, который отлично тянул двух пассажиров и имел солидный по ёмкости багажник. Купили.

Там же подобрали мотоцикл для кросса, этакий зелёный кузнечик Kawasaki KX 450, 2006 года. Под восторженное мычание продавцов, посетителей и великовозрастного «сына», Лариса Фёдоровна дала два круга по площадке у магазина и оставила задаток со словами:

– Ближе к вечеру заберём.

Потом пришла пора общения Прасковьи с родственниками. С братом общалась долго, аккуратно выспрашивая обо всех вместе и о каждом в отдельности. А вот с сестрой такого не получилось. Ей тоже звонили со стационарного телефона, коих было достаточно на переговорном пункте при почтамте. Но младшенькая Козырева, после полагающихся приветствий, ахов и вздохов, вдруг сразу и неожиданно заметила:

– Пранечка, а чего это ты молодо и бодро выглядишь?

– С чего это ты? – попыталась та пожимать плечами.

– И не надо кривиться да плечами дёргать, – несся из трубки уверенный голос старушки. – Я глаза закрываю, и ты у меня перед мысленным взором так и стоишь. Вся такая шикарная, блистательная и молоденькая. По голосу, не больше тридцати пяти!

– Скажешь такое…

– Ну ладно, ладно, – балагурила младшенькая сестричка, словно и действительно видела собеседницу. – Пусть будет тридцать четыре. И не надо так бледнеть… хи-хи! Говори, зачем звонишь?

– Да тут такое дело… – Прасковья и в самом деле пыталась справиться с бледностью. – Слышала, что твоя внучка Ляля в Таиланд на год работать отправилась…

– Ох! Даже ты уже про эту дуру прослышала? Кошмар! А всё потому, что старших слушать не хотят!..

И минут на пять младшая сестра пустилась в подробные разъяснения, в каком месте видела ныне существующую вседозволенность, да что бы она сделала с теми, кто не обучает молодых подчиняться старшим. При этом перечислила все резоны внучки, по которым та уехала, а в итоге даже похвалила:

– А и пусть поедет! И мир повидает, и в тепле год поживёт. Нам не довелось, так пусть хоть они порадуются. Правда ведь?

– Конечно… это я тут никого видеть и принимать уже не в силах, и не в настроении…

– Чего?! – послышался возмущённый вопль. – С таким-то голосом?

– Ну да… – растерянность скрыть никак не удавалось. – Только я вот к тебе с каким вопросом… – наконец решилась и приступила к изложению проблемы: – Собралась я тут на Ларочку кой-чего оформить… Так, мелочь, но тем не менее… Не могла бы ты мне её паспорт прислать? Внутренний, он ведь всё равно без толку лежит… а?