Там, где начинается вселенная - Джей Эм

Споди, глядя на психолога, покачал головой и промямлил:

– Вот, пришёл, блин… поблагодарить. Вчера-то ведь, как дурак, и спасибо не сказал. Извините, мастер. Одни неприятности от меня.

– Ты знаешь, как мог бы меня отблагодарить.

– Да, но…

– Подумай всё-таки.

– Ладно… Ладно, мастер. И тебе спасибо, извини, что не сразу вспомнил. – Последнее относилось уже к Йонне, который дожидался в сторонке.

– Удачи тебе, Споди, – сказал на прощание Фрэнк.

– И вам… Может, мастер, у меня и получится бросить. Правда, может, получится.

Психолог кивнул. На том они и расстались.

– Ты в порядке? – спросил Фрэнк Йонне, когда они поднимались на свой этаж.

– Ага.

Йонне вдруг запоздало сообразил, что, обращаясь к громилам, психолог назвал его, Силвера, своим учеником.

– Пару-то синяков точно набил. Приложи полотенце мокрое. И заходи после ко мне.

В комнате Фрэнка было пусто. Но открытый люк подсказал, что он на крыше. Взобравшись по лестнице, Силвер уселся рядом с психологом, возле самых перил.

Сегодня около гостиницы поставили палатку, и весь день торговали цветами. К вечеру у продавщицы на прилавке осталось только несколько красных роз. Ей явно хотелось побыстрее продать их. За долгие часы работы девушка устала и замёрзла. Силвер видел, как она то согревает руки дыханием, то зябко прячет их под полы куртки.

– Почему ты пришёл к психологам, Йонне?

Вопрос был самый простой. Но все причины, которые он назвал бы раньше, теперь почему-то казались неподходящим ответом.

Не дожидаясь, пока Силвер скажет наконец что-нибудь, Фрэнк заговорил сам.

– Люди со стороны среди нас появляются редко. Сам понимаешь: написать комментарий в Сети – это одно, а решиться действовать – совсем другое. Чаще психологами становятся дети самих же психологов. Ты должен всё хорошо себе представлять. За теми воротами – десяток домов. Есть ещё пара убежищ для разных надобностей тут же, в Эстхелминге, да пара в Пустых трущобах, но там мы сейчас редко бываем. Вот так устроились каранские психологи. Примерно то же самое и в других городах. У нас нет регистрации. Это создаёт проблемы, но даёт определённую свободу. Если присоединишься к нам, перестанешь быть Н–… и так далее, какой там у тебя номер. Это будет поступок, с которого начнётся другая жизнь.

Йонне сглотнул комок, появившийся в горле от волнения.

– Я этого и хочу! Ненавижу нейтралов, они все такие законопослушные, правильные… Карьера, хороший дом – вот вам и предел мечтаний. Они живут так, будто ничего не видят!

– Чего не видят?

– Ну, офстаты, тотальные проверки – это же не жизнь! Вы-то должны понимать! А здесь, в Эстхелминге? Сколько здесь всякого дерьма, и… и сколько людей страдают…

– А психологи?

– У психологов есть знания… которых нет больше ни у кого. И они по-другому смотрят на всё это, не как нейтралы…

– Тсс-с, – Фрэнк прижал палец к губам. – Гляди-ка, никто не покупает те розы. – Он показал вниз, на цветочную палатку.

Йонне поморщился.

– Я бы тоже не купил. Они… похожи на открытые раны.

– А по-моему, они красивые. Тебе не кажется? Если слишком боишься ран, Йон, их не вылечить. Ни у себя, ни у других.

– И… что нужно, чтобы не бояться?

– Не обязательно видеть раны, когда смотришь на цветы. А вот когда придётся смотреть на раны, лучше цветы видеть.

– Но это же самообман? Разве нет?

– Я не говорю, что не надо замечать ран. Я говорю о том, как их не испугаться. Или – как не поддаться злости на того, кто их нанёс. Нет страха, нет гнева – значит, сможешь попробовать исцелять… Получится увидеть цветы или нет – зависит от того, кто смотрит. От тебя.

– Видеть цветы… – задумчиво повторил Йонне.

– Ну, может, и не цветы. Может… океан. Или – всю вселенную. Возможно, это не что-то постоянное и вечное. Вода в океане всё время меняется. Галактики появляются и исчезают. Но мы способны увидеть это, эту вселенную-океан. Такую, как есть, не задумываясь об определениях. Потому что не отделены от неё. Как волны не отделены от океана. Все не отделены. Те, кому наносят раны. Те, кто их наносят. И те, кто пытаются исцелять. Это великая взаимосвязь… Но, пожалуй, на сегодня хватит о великом.

Психолог улыбнулся. Кажется, по-настоящему. А потом сбросил на плечи свой неизменный капюшон.

Йонне молча глазел на Фрэнка. Впервые он полностью видел его лицо. И лицо это было удивительным. Оно заключало в себе загадку, которая в любых других чертах превратилась бы в неразрешимое противоречие. Но здесь противоречие стало странным, необъяснимым единством.

– Меня знают и под тем именем тоже.

– Вы… мастер Шэн? – с трудом выдавил из себя Силвер.

– Да.

На следующее утро они покинули гостиницу, и вместе отправились в городок психологов за воротами, выкрашенными в синий цвет.

Маби – 1. Носитель генома т. н. «вируса Мабиуса» (см. Мабиуса вирус). 2. Официальный статус, удостоверяемый статусной картой. Присваивается всем носителям генома вируса Мабиуса.

Мабиус, Иоганн Джейкоб (2499, Седженто –?) – биохимик, генетик, доктор медицинских наук. Приобрёл известность как создатель т. н. «вируса Мабиуса» (см. Мабиуса вирус).

Мабиуса вирус – закрепившееся в обиходе название вирусоподобного биологического механизма, созданного И. Дж. Мабиусом. Будучи введённым в человеческий организм, М.в. трансформирует его на генетическом уровне. Носителей генома М. В. называют сокращённым словом «маби».

6. Книжная истина

На столе перед Брэтали Сальваторе стояла почти нетронутая чашка кофе. После ужина это была уже не первая. Пожалуй, он зря её взял.

Народа в кафе сегодня собралось много. Обычно здесь бывает поспокойнее. Сальваторе уже хотел уйти, но внимание привлёк шум около стойки.

– Не лезь к моей девушке, козёл!

– Спокойно, приятель… Просто хотел её угостить. Не знал, что вы вместе, – примирительным тоном.

– Ва-али отсюда, урод!

Орал толстый парень с волосами, выкрашенными в огненно-красный цвет. А вот второй…

Брэтали напряг память. Ну да. Тот тип из поезда. Как его зовут? Юлий. Точно, Гай Юлий.

Можно поспорить: неспроста он здесь. Как Брэтали не заметил его раньше? Думал о своём… При необходимости Сальваторе умел сосредотачиваться на окружающем так, что от внимания не ускользала ни одна мелочь. Но когда хотел отвлечься от всего постороннего, это тоже получалось отлично.

– По-моему, – сказал Гай Юлий, – кафе для всех.

– А мне по хрен!

Недолго думая, красноголовый полез в драку.

Девица в блестящих брюках, из-за которой пошёл весь сыр-бор, взвизгнула и попыталась удержать своего дружка. Но тот оттолкнул её и ударил Гая Юлия по лицу. За первым ударом последовало ещё несколько. Потом в руке толстяка появился нож. И только теперь Гай Юлий начал защищаться – и, надо сказать, весьма удачно. Он уклонялся от летающего лезвия с быстротой и грацией большой кошки, без всякого труда. Красноголовый прыгал вокруг, не имея ни единого шанса его достать. Ясно как день, что Гай Юлий легко мог бы избежать и первых ударов кулаками.

Двое охранников появились со значительным опозданием. Но толстяка в конце концов оттащили и поволокли к выходу. Следом побежала блестящая девица. В этот момент взгляды Сальваторе и Гая Юлия встретились. На лице бывшего легионера удивления не было.

Кутерьма улеглась. Бармен что-то спросил у Гая Юлия, тот в ответ покачал головой, видимо, давая понять, что с ним всё в порядке. Потом взял со стойки стакан с тёмным пивом и подошёл к Брэтали.

– Здравствуй, Сальваторе.

– Ты следил за мной. – Не вопрос, утверждение.

– Сесть можно? – кивнул он на свободный стул.

– Нужно. У меня есть вопросы.

Гай Юлий пристроил на стол свой стакан и уселся.

– Что же ты, легионер, позволил колотить себя как боксёрскую грушу? Реакция запаздывает?

Потерев наливающийся под глазом синяк, Гай Юлий улыбнулся.

– С реакцией порядок. У меня клип агрессии. Помнишь, я говорил, что в Сейпио был у психологов? Попросил, они и поставили.

– Клип – это что-то вроде психологической блокировки?

– Да. Теперь защищать себя могу только при явной угрозе жизни.

– Даже уворачиваться?

– У меня ещё один клип, контроль страха.

– Ясно.

Поставил клип агрессии, хм-м… Конечно, разумным такой поступок не назовёшь – слишком уж он… человеческий. Но есть в нём доля великодушия. На таком фоне «железнодорожные» разглагольствования Гая Юлия уже не выглядели пустой трепотнёй. Он действительно никогда не возобновит свою войну.

– Давно ты за мной шпионишь?

– Нет. Да и сказано-то слишком сильно… Когда про тебя в газете написали, я вспомнил: это же тот самый парень. И решил, нужно бы встретиться. Подумал, живёшь ты, скорее всего, в мегалитовской гостинице, у них ведь тут и общежитие. Вот, пришёл сегодня…