Мир на костях и пепле - Mary Hutcherson

начались бы уже через несколько часов, если бы я не вернулась домой. И, если мой организм отреагировал небольшим насморком, то Хеймитч слег на целую неделю.

В первые дни я не ходила к нему, потому что было стыдно, но потом совесть взяла верх, и я оказалась у него на пороге с плошкой бульона. К счастью, у него не оказалось достаточно сил, чтобы продолжать меня отчитывать, так что все прошло спокойно. И теперь уже я взяла на себя ответственность за выздоровление соседа, который, если сказать честно, в состоянии больного был еще более невыносим, чем обычно. За всю неделю мы ни разу не обсуждали ту перепалку, пока однажды вечером уже прибодрившийся Хеймитч не стал свидетелем нашей с Питом беседы.

Для себя я четко решила держаться отстраненно, стараться не участвовать в разговорах и избегать любого другого контакта, но Пит, явно не понимающий причин моего поведения, будто специально навязывал свое общение.

Так что в очередной раз пытаясь отослать его подальше, я сообщила, что Хеймитчу давно пора принимать лекарства и спать. Пит сначала попытался что-то возразить, а потом обиженно схватил свои вещи и покинул жилище ментора, громко хлопнув дверью. И уже на тот момент я поняла, что без вопросов в этот раз не отделаюсь.

— И когда уже расскажешь, почему он тебе как кость в горле? — интересуется хриплым голосом мой пациент.

— Не выдумывай, Хеймитч.

— Пусть я немного и немощный, но явно не слепой, солнышко.

Закатываю глаза и игнорирую его вопрос, но ментор явно настраивается выпытывать информацию до последнего. Поэтому я показательно начинаю собираться, а когда слышу усмешку, одариваю его злым взглядом.

— Будешь сам себя выхаживать, если не перестанешь.

— Я вообще-то здесь по твоей вине уже неделю валяюсь!

— Да, Хеймитч, и я вообще-то почти неделю терплю твои закидоны, потому что мне жаль!

— А парня тебе не жаль? — почти кричит он, отчего я только сильнее злюсь.

— Пусть другая его жалеет, — выпаливаю на эмоциях, сразу же жалея о сказанном.

Хеймитч, кажется, на секунду теряет дар речи и даже привстает со своего места. На губах появляется ехидная улыбочка, а в глазах детский задор.

— Так-так-так. С этого места поподробнее. — Отмахиваюсь от него, приказывая себе держать язык за зубами, но по лицу Хеймитча видно, что в случае молчания он будет преследовать меня, пока я не сдамся. — Это что за такая «другая»?

— Не держи меня за дуру, я все слышала.

— И что же ты слышала?

От подобного самодовольного поведения даже проходит весь стыд и чувство вины, так что мне уже хочется как следует врезать ему, чтобы сбить спесь. Одно дело держать меня в неведении, а совсем другое водить за нос, когда я уже заявляю, что прекрасно все знаю!

— Он сам сказал на празднике, что у него есть девушка, — отвечаю так, чтобы по интонации невозможно было понять настоящих эмоций.

Хеймитч прыскает в кулак, и поднимает на меня скептический взгляд.

— Это мы все еще про Пита говорим? Очень интересно! — он буквально издевается, уже откровенно смеясь надо мной. Поджимаю губы, чтобы промолчать, и собираюсь уйти как можно скорее. — Эй, солнышко, может быть, ты даже знаешь, кто она, эта чудесная невидимая девушка?

— Не будь ты таким козлом, мог бы и сам мне сказать! — говорю напоследок, направляясь к выходу.

— Китнисс, не неси чепуху! — Хеймитч идет следом и ловко хватает меня за локоть, хоть я и пытаюсь увернуться. — Ты сама-то подумай, какая вообще может быть девушка? Нас люди в городе только несколько недель назад перестали обходить стороной! Ты вообще в курсе, что все называют Деревню психиатричкой? — прыскает он, озвучив мне эти сведения. — А про его припадки я вообще молчу! Парень совсем недавно научился находить общий язык сам с собой, а про других еще пока тяжело что-то говорить. Тем более мое общество — лучший оберег от прекрасных дам.

Его слова звучат довольно искренне, да и не стал бы Хеймитч настолько настойчиво врать, поэтому я понимаю, что зря обижалась на ментора. Он и сам не в курсе.

— Ну что ж, тогда хочу обрадовать прекрасными новостями о твоем подопечном! — хлопаю его по плечу, принимая нарочито торжественный вид. — Девушка есть, и, судя по всему, очень давно. Я догадалась почти сразу после его приезда, но убедилась наверняка совсем недавно.

— Ты уверена? — кажется, Хеймитч, наконец-то, понимает, что я не дурю ему голову, а говорю вполне серьезно.

— Уверена, — пожимаю плечами. — Они каждую ночь часами болтают по телефону.

Хеймитч делает шаг назад, выпуская мою руку, и озадачено почесывает свою голову.

— Ты случаем не Энни Кресту имеешь в виду? — спрашивает он, и я киваю.

Молчание длится всего несколько секунд, а потом весь первый этаж насквозь пропахшего перегаром дома наполняется совершенно неуместным истерическим смехом. Я даже немного пугаюсь, а потом понимаю, что если сейчас же не уйду, то точно прибью этого старого маразматика.

Быстрым шагом направляюсь по улице к себе домой, пытаясь выбросить из головы этот дурацкий хохот, когда ментор вываливается совершенно босяком на дорожку и кричит мне след:

— Бога ради, солнышко, если не веришь мне, то позвони ей!

С громким хлопком закрываю дверь и не знаю, куда деть себя от переизбытка эмоций.

Что это вообще значит?!

Хеймитч уверен, что девушки быть не может. И он сразу понял, что я имею в виду Кресту, когда разговор зашел о ночных звонках. Получается, Пит рассказал ему об этом?

Тогда почему он чуть не взорвался от смеха? Не удивлюсь, что просто хотел разозлить меня еще сильнее! Наверное, нужно просто вернуться и вытрусить из него всю информацию. Пусть сам объяснит свое абсурдное поведение.

Но что, если Пит просто недоговаривал, когда делился с ним настолько личными вещами? Вполне вероятно, что Хеймитч думает, что они просто сбрендившие полуночники, которые коротают часы за беседами, потому что сам Пит сказал ему именно так.

Напарник ведь тоже не дурак. Он мог предположить, что Хеймитч сразу же доложит об этом мне или Аврелию, которому явно не приглянулась бы идея нового романа между его пациентами.

Правду знают только двое.

Может, на самом деле стоит позвонить Энни? Только что я ей скажу… «Привет, Энни, ты случайно не закрутила роман с моим Питом?». Интересненький, конечно, был бы разговор. К тому же она может все отрицать. Или вообще послать меня, куда подальше. Лично я бы послала любого, кто сунулся бы ко мне с подобными вопросами…

Остается единственный вариант.

Поворачиваюсь лицом к входной двери, прижимаясь