Египетский роман - Орли Кастель-Блюм

«Раз такое дело, отыскать «Макдоналдс» придется нам самим, только не слишком рано, чтобы гамбургер не остыл», – заключила Старшая Дочь, как всегда, с чрезмерной озабоченностью, и направила «Хендай-Гетц» к прибрежному шоссе.

Ее дочь Ирис сидела рядом с ней, а Тимна – на заднем сиденье. У Старшей Дочери было хорошее настроение, только иногда закрадывалась тревога, что ее кредитную карточку «Исракарт дайрект» не примут на автозаправочной станции. Тогда придется воспользоваться кредитной карточкой Тимны, которая решила проехаться с ними, а ее отец, Амация, может рассердиться на Старшую Дочь и усмотреть в этом вымогательство на грани мошенничества, так что им придется держать эту финансовую операцию в строгой тайне.

С кредитными карточками «Дайрект» есть две основные проблемы: их не везде принимают, а если и принимают, у компьютера уходит много времени на то, чтобы получить добро от кредитной компании, что порой приводит к долгим мгновениям напряженного ожидания.

На сей раз прошла почти минута. Наконец в кассу пришло подтверждение оплаты, и на душе у Старшей Дочери полегчало. Правда, не до конца.

Тимна и Ирис пошли покупать диет-колу с помощью кредитной карточки Тимны. Из-за двух бутылок газировки Амация не решит, что Старшая Дочь – «мошенница» и «сволочь». Так Амация называл всех, чью общественную, финансовую или нравственную добропорядочность он подвергал сомнению. Иногда он говорил «сукин сын» или «сучья дочь», в зависимости от пола сомнительной особы.

Теперь, когда девочки шли за покупкой, в глаза бросалась хромота Тимны. Она страдала от страшных болей в тазу. Говорили, что необходима операция, но непонятно, какая и где именно. Пока что пробуют все остальные возможности.

Меньше чем за сутки да смерти Единственная Дочь позвонила Старшей Дочери и попросила ее заботиться о Тимне и Левоне, когда она уйдет в мир иной. Старшая Дочь как раз подвозила Тимну на частный урок, а в машине было включено разговорное устройство, так что Тимна слышала весь разговор и плач матери. У Старшей Дочери не оставалось выбора. Она согласилась, хотя не годилась для подобной миссии, да и обстоятельства не позволили ей выполнить обещание даже наполовину.

То тут, то там она все-таки старалась что-то сделать. То тут, то там.

Единственный «Макдоналдс», который попался им на побережье, находился в больнице имени Рамбама[30]. Старшая дочь не могла поверить, что они вновь на больничной парковке, но Тимна, прекрасно ориентировавшаяся в любой больнице, мгновенно разобралась и в больнице имени Рамбама, хотя никогда здесь не была. Они с Ирис довольно быстро вернулись с завернутым горячим гамбургером и бутылкой обычной колы.

Надав с отцом стояли у входа на базу. Увидев их троих, они стали о чем-то шептаться. Движения их тел выдавали неудобство, как будто хотели сказать: шли бы вы отсюда. Ирис дала Надаву гамбургер, но он сказал, что не голоден и оставит его на потом. Все солдаты уже наелись пиццей, которую принесли им добровольцы Общества помощи военнослужащим.

Там стояли со своими семьями и другие солдаты в белом. Все семьи были как на подбор, запаслись навороченными видеокамерами. Дул прохладный ветер. Надав расчувствовался, но старательно не обращался к матери в присутствии отца, будто это запрещено.

Старшая Дочь была поражена. Разве она не мать этого солдата? Почему же этот солдат не обращает на нее никакого внимания?

Отец говорил с ним и все толковал о важности события, которое знаменует начало его взрослой жизни.

Не было ни малейшей возможности приблизиться к мальчику.

Потом все пятеро сели за столик ККЛ[31]. Надав заставил себя съесть гамбургер. У него был автомат с магазином. Старшая Дочь выразила восхищение оружием и заметила, что оно может пригодиться. Она показала на редактора еженедельника и засмеялась.

– Не волнуйся, папа, – усмехнулся Надав. – Если понадобится, я с ней справлюсь.

Плац был озарен прожекторами. Он тянулся вдоль берега, и в сумраке темные волны резко контрастировали с белоснежной формой новобранцев Военно-морского флота.

Старшая Дочь с девочками искали сидячие места напротив отделения Надава. Морской ветер стал еще холоднее, и Старшая Дочь в первый раз бросила взгляд на куртку Тимны и увидела, что это жакет из тонкой джинсовой ткани. Как и покойная мать, Тимна всегда носила легкую одежду, ей все время жарко, и с ее матерью так же было. Но сейчас у нее на лице было написано, что она мерзнет. Церемония еще не началась, а лицо уже белое.

Старшая Дочь надеялась, что церемония будет короткой и все обойдется. Они молча смотрели и слышали только свист ветра и приказания старшины.

Отделения солдат в белой форме покидали плац и снова возвращались и выстраивались. Командир вызвал следующую по званию, и она вышла к нему строевым шагом, а потом вызвала следующего по званию, который тоже вызвал следующего по званию и так далее. В итоге дело дошло да самых младших по званию командиров отделений. У Тимны посинели губы, и Старшая Дочь отдала ей свою шерстяную куртку. Отец Надава снимал его на смартфон и все время отправлял сообщения и снимки своей новой жене.

Казалось, то была церемония памяти погибших, а не праздничное завершение курса молодого бойца. Несколько раз собравшихся просили встать: при чтении поминальной молитвы, при появлении какого-то командира и при декламации стихотворения Альтермана «Серебряное блюдо»[32]

Отделения выполняли приказы старшины: смирно! вольно! на плечо! равнение на знамя! равнение на середину!

Надав выполнял все движения точно.

Тут кто-то сказал несколько слов в мегафон, и все новобранцы повторили за ним. Запрещено транслировать церемонию по интернету, но вкратце: они принесли присягу и поклялись исполнять законы государства, жертвовать собой ради него, и все в том же духе. Отец Надава все фотографировал и фотографировал и все отсылал снимки новой жене.

И после окончания церемонии, когда Надав съел еще одну пиццу и стал мил со всеми, суетливые движения отца по-прежнему казались ей непостижимыми.

Тимну ожидала неделя высокой температуры, а потом еще глубокий кашель и крайняя слабость – в общей сложности на полтора месяца. Никогда больше не пойдет она на присягу Военно-морского флота.

Глава 13

Изгнание из Бирмингема

Воскресное утро, начало недели. Солдаты торопливо разъезжаются по своим базам. Озлобленно, но в основном разочарованно Надав завершил выходные дома, поднял гигантский рюкзак и вышел из машины, захлопнув за собой дверь. Не попрощавшись с подвозившей его матерью, он вошел в туннель к поездам в Хайфу.

Старшая Дочь развернулась и пересекла белую линию. Водители такси