Вокруг Пушкина - Ирина Ободовская

«...Я не могу оказать тебе эту услугу, потому что в про­шлом месяце я уже у него заняла тысячу рублей, чтобы по­слать Таше» .

Для окончания истории Пугачева Пушкину нужно было побывать в местах, связанных с пугачевским восстанием. Наобратном пути хотелось ему пожить месяц-два в Болдине и закончить этот труд.

7 августа высочайшее разрешение на четырехмесячный  отпуск было дано, и Пушкин во второй половине августа выехал из Петербурга. Наталья Николаевна с детьми осталась  на даче.

По дороге Пушкин заезжал к Наталье Ивановне в Ярополец. Она приняла зятя очень любезно. У нее были к тому весьма веские основания. Из переписки ее со старшим сыном  в сентябре этого же года можно сделать вывод, что она просила Пушкина помочь Дмитрию Николаевичу в его хлопо­тах по гончаровским делам в Петербурге:

«4 сентября 1833 г. Ярополец.

...Ты там (в Москве) должен был застать Александра Серг., чему я была бы очень рада; он очень расположен быть тебе полез­ным в хлопотах перед правительством».

«14 сентября 1833 г. Ярополец.

...Ты мне ничего не пишешь, застал ли ты Александра Сергеевича в Москве. Твоя с ним встреча была бы необхо­дима; он очень расположен быть тебе полезным, чтобы по­мочь в затруднении с делами».

Пушкин, возможно, с своей стороны поднимал вопрос об 11 тысячах, которые она ему была должна, и об обещан­ной ею дочери части имения, о котором он упоминает в своем письме Дмитрию Николаевичу.

Из Москвы Пушкин писал Наталье Николаевне 26 авгу­ста 1833 года:

«Поздравляю тебя с днем твоего ангела, мой ангел, цалую тебя заочно в очи — и пишу тебе продолжение моих по­хождений — из антресолей вашего Никитского дома, куда прибыл я вчера благополучно из Ярополеца. В Ярополец приехал я в середу поздно. Наталья Ивановна встретила ме­ня как нельзя лучше. Я нашел ее здоровою, хотя подле нее лежала палка, без которой далеко ходить не может. Четверг я провел у нее. Много говорили о тебе, о Машке и о Екате­рине Ивановне. Мать, кажется, тебя к ней ревнует; но хотя она по своей привычке и жаловалась на прошедшее, однако с меньшей уже горечью. Ей очень хотелось бы, чтоб ты буду­щее лето провела у нее... Я нашел в доме старую библиотеку, и Наталья Ивановна позволила мне выбрать нужные книги. Я отобрал их десятка три, которые к нам прибудут с варени­ем и наливками. Таким образом набег мой на Ярополец был вовсе не напрасным. Теперь, женка, послушай, что делается с Дмитрием Николаевичем. Он как владетельный принц влюбился в графиню Надежду Чернышеву по портрету, услыша, что она девка плотная, чернобровая и румяная. Два раза ездил он в Ярополец в надежде ее увидеть, и, в самом деле, ему удалось застать ее в церкви. Вот он и полез на сте­ны. Пишет он из Заводов, что он без памяти от la charmante et divine comtesse (прелестной и божественной графини), что он ночи не спит ...и непременно требует от Натальи Ивановны, чтоб она просватала за него la charmante et divine comtesse. Наталья Ивановна поехала к Кругликовой и выполнила комиссию. Позвали la charmante et divine, которая отказала наотрез. Наталья Ивановна беспокоится о том, какое действие произведет эта весть. Я полагаю, что он не застрелится. Как ты думаешь?..»

Письмо Натальи Николаевны от 1 сентября 1833 года, несомненно, перекликается с этим пушкинским письмом: она писала брату под впечатлением письма мужа.

В новонайденных письмах жены поэта мы впервые ви­дим ее как заботливую мать и хозяйку дома. В некоторых воспоминаниях современников и основанных на них рабо­тах пушкиноведов говорится, что хозяйничала и занима­лась детьми Александра Николаевна. Мы познакомились с несколькими десятками писем А. Н. Гончаровой, и ни в од­ном из них нет и намека на эту ее роль в семье Пушкиных. Между тем Наталья Николаевна в своих письмах часто пи­шет о детях и своих хозяйственных делах и распоряжениях. Подтверждается это и письмами Пушкина, который неодно­кратно спрашивает жену, как справляется она с домом и хо­зяйством.

Наталья Николаевна нанимает в отсутствие Пушкина но­вую квартиру и переезжает туда с детьми. Она заботится о доме, старается все сделать поэкономнее: выписывает с По­лотняного Завода кучера, повара, мальчика для посылок, ко­торого она шутливо называет пажом. Домашними делами Наталья Николаевна, вероятно, начала заниматься с пер­вых дней замужества, правда, сначала неумело.

Уже первые письма Натальи Николаевны позволяют нам по-новому судить и о ее отношении к мужу. Вынужден­ная обратиться к брату за помощью, она подчеркивает, что муж оставил ей достаточно денег и что в ее затруднении ви­новата она одна. Далеко не случайно во втором письме она повторяет брату: «...Денег, которые муж мой мне оставил, было бы более чем достаточно до его возвращения...» Дмит­рий Николаевич, отвечая сестре на письмо от 1 сентября, по-видимому, упрекнул Пушкина в том, что он, уезжая, не обеспечил семью нужной суммой денег. Это обидело и заде­ло Наталью Николаевну, и она вынуждена была вторично подчеркнуть, что муж и не подозревает, что она испытыва­ет недостаток в деньгах. От природы сдержанная и деликат­ная, она ни одним словом не намекает брату на его бестакт­ность, но письмо ее так кратко и сухо, что это можно про­честь между строк.

В письмах Натальи Николаевны и Гончаровых много говорится о сватовстве Дмитрия Николаевича к графине Надежде Григорьевне Чернышевой. Пушкин пишет о сва­товстве шурина в очень иронических тонах, однако Дмит­рий Николаевич, очевидно, был увлечен не на шутку и дол­го и настойчиво преследовал графиню своими домогатель­ствами.

Чернышевы были соседями Гончаровых по Яропольцу, дома их стояли недалеко друг от друга, и оба семейства бы­ли близко знакомы. О Чернышевых стоит сказать несколь­ко слов.

У Григория Ивановича Чернышева, придворного вель­можи, богатейшего помещика, владельца майората, было шесть дочерей и один сын — Захар Григорьевич. Дочери славились своей красотой. Это были девушки хорошо обра­зованные, пользовавшиеся большим успехом в обществе. Одна из сестер, Александра Григорьевна, вышла замуж за капитана генерального штаба Никиту Михайловича Муравь­ева. И Никита Муравьев, и Захар Чернышев были участника­ми декабрьского восстания 1825 года и оба были осуждены на каторжные работы. Как известно, А. Г. Муравьева после­довала за своим мужем в Сибирь.

Старшая из сестер Чернышевых, Софья, вышла замуж за И. Г. Кругликова; ему после декабрьских событий был пере­дан во владение в составе Чернышевского майората и Яро­полец. И, наконец, одна из сестер, Вера Григорьевна, была замужем за графом Пален. В переписке Гончаровых часто упоминаются эти сестры Чернышевы.