Трудный выбор - Патриция Мэтьюз

— А я больше не лягу с тобой в постель, пока не буду уверена, что ты женишься на мне. Он безжалостно засмеялся:

— Почему? Зачем закрывать дверь конюшни после того, как лошадь уже убежала? Твою девственность не вернешь, моя дорогая. Слишком поздно делать из Рейчел Боннер порядочную женщину.

— Убирайся отсюда! — Она в ярости швырнула в него мочалку. — Я все равно не выйду за тебя замуж, особенно после того, что сейчас произошло!

Он пригнулся, легко уклонившись от мочалки.

— Я уйду, но ненадолго. Должен сказать, я восхищен твоей смелостью. Это добавляет некоторую пикантность. Но запомни: пока ты живешь под моей крышей, ты принадлежишь мне. Как Мэри.

— В таком случае, сэр, я больше не останусь под вашей крышей, — холодно сказала она. — Сегодня же вечером, как только окончится представление, я сниму комнату в отеле.

— Как тебе будет угодно, моя дорогая, — пожал плечами Рэнкин. — Можешь остаться на ночь и уехать утром.

— У меня нет ни малейшего желания проводить здесь ночь, мистер Рэнкин. А теперь, будьте добры, покиньте эту комнату.

Он насмешливо отсалютовал ей, затем вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Рейчел услышала его неприятный смех.

Изо всех сил она сдерживала слезы, готовые прорваться наружу. Как он посмел именно сегодня так поступить с ней! Этот день должен был стать для нее особенным. Она так много трудилась для этого. А теперь он все испортил.

Однако где-то в глубине ее сознания тлел крохотный огонек радости. Она не любила Эвелла Рэнкина — с самого начала. И должно было произойти такое, как сегодня, чтобы она осознала это. Она была добровольной участницей эротических игр — этого нельзя было отрицать, — и они, если не принимать во внимание сегодняшний эпизод, нравились ей. «Более того, — честно призналась себе Рейчел, — очень нравились». И поэтому, чтобы заглушить угрызения совести, она убедила себя, что хочет выйти за него замуж Но на самом деле она этого не хотела, а теперь, когда стало ясно, что и у него не было намерения жениться на ней, она почувствовала, как огромный груз свалился с ее плеч.

Тогда зачем же уходить? В конце концов, если уж она смогла честно признаться себе, что с самого начала не любила Рэнкина, то, наверное, стоит пойти до конца и согласиться, что, даже не любя его, она получала удовольствие от секса? Тогда, признавшись себе в этом, почему бы не оставить все как есть? Нет! Нет, тысячу раз нет! Она действительно думала, что любит его, и это в некоторой степени оправдывало ее поведение Но она не позволит чувственной стороне своей натуры управлять ею, заставляя презреть все нормы морали. Она, конечно, не в состоянии вернуть себе девственность. Но она может снова обрести власть над собственными чувствами Никто из тех, кто видел, как Рейчел спускается по лестнице в зал перед самым началом представления, не догадывался, какое потрясение она пережила только что. Все знали о ее красоте, но большинство рабочих видели ее только издали Она никогда не представала перед ними в роскошном платье, со сверкающими драгоценностями и искусно уложенной прической Она была, как писал один репортер, « , подобна сияющему ангелу, спустившемуся с небес туда, где обитают простые смертные!»

Люди, пришедшие посмотреть на представление, были с чисто вымытыми лицами, одеты в самое лучшее и вели себя на удивление пристойно. Они кричали, свистели и аплодировали, пока Рейчел спускалась по лестнице, и она в первый момент даже не поняла, что овация предназначалась ей Осознав это, покраснела, хотя втайне испытывала удовольствие от такого приема.

Рейчел нигде не заметила Рэнкина и была рада этому Это ее час. Она не хотела, чтобы кто-нибудь испортил ей настроение. Ослепительно улыбаясь толпе, она присела в реверансе и прошла за кулисы, чтобы разыскать миссис Гэрриет Браун.

Рейчел не сомневалась, что миссис Гэрриет Браун было по меньшей мере лет сорок пять, хотя та твердо заявляла, что ей двадцать пять. Она скалывала волосы на затылке и очень сильно красилась: губы ее были красными, как кровь, а глаза густо подведены черным.

Да и все артисты-мужчины были почти так же сильно накрашены, а атлет Анахейм Тернер Тру к тому же обтянут телесного цвета-трико. Поверх трико он надел бриджи, и издалека казалось, что на нем, кроме штанов, ничего нет. Широкоплечий, с мощными мускулами, он демонстрировал свою силу, поднимая большие тяжести, — Грим очень важен, — объясняла миссис Браун, — потому что без него яркий свет на сцене вообще сотрет все черты лица.

— Публика начинает волноваться, — сказала Рейчел. — Вы готовы начать представление?

— Разве мистер Рэнкин не собирается объявить наш выход? — спросила миссис Браун.

Рейчел вспомнила, что Эвелл должен произнести вступительное слово, но она не видела его с тех самых пор, как он покинул ее комнату, и поэтому она приняла решение исключить его из списка выступающих.

— Нет, — ответила она, — он занят. Начинайте представление так.

— Значит, представить нас должны вы, — твердо заявила миссис Браун.

— Я? Вы хотите, чтобы я вышла на сцену перед всеми этими людьми? — Рейчел была в ужасе. — Я не могу этого сделать!

— Разумеется, можете, — весело сказала миссис Браун. — В конце концов, ведь это вы привезли нас сюда. Теперь пришло время позаботиться, чтобы нас как следует представили публике. Как бы то ни было, я настаиваю на этом, — решительно добавила она.

Рейчел взглянула на занавес, отделявший переднюю часть сцены, — в узкую щель под ним пробивалась полоска очень яркого света. Она вздохнула, расправила плечи, сделала глубокий вдох и, решительно отодвинув занавес, вышла на авансцену. Зал тут же разразился аплодисментами; шум стоял оглушительный. Свет был таким ярким, что Рейчел не видела ничего, кроме ослепительного белого пятна. Собрав все свое мужество, она представила труппу гастролирующих артистов миссис Гэрриет Браун. Затем поспешила удалиться со сцены и прошла в заднюю часть зала, чтобы насладиться представлением.

Наибольший успех имела декламация Нелл Рейган, носившая название «Багажный вагон».

Поезд мчался вперед сквозь грозовую ночь,

И все пассажиры уже легли спать,

Кроме молодого человека с младенцем на руках

Он сидел, склонив голову на грудь.

Невинное дитя заплакало так громко,

Как будто его сердце разрывалось от горя.

«Заставь ребенка заткнуться, -

Сказал сердитый мужчина. -

Он не дает нам спать».

«Убери его отсюда, — поддакнул другой.

— Мы не хотим, чтобы он ехал здесь.