Остановите печать! - Майкл Иннес

Вероятно, где-то между Растом и Лондоном возникли помехи на линии – сквозь треск почти ничего не было слышно.

– Да. – В голосе, не лишенном приятности, хотя на слух совершенно заурядном звучало больше рассудительности, нежели было желательно для девушки в Раст-Холле. – Да, я помню, что обещал приехать. Но рассчитывал прибыть в воскресенье утром. У меня здесь полно работы. Каковы симптомы его заболевания, сестра?

Если это была шутка, то граничившая с весьма дурным вкусом.

– Я сейчас нахожусь в больнице у раскаявшегося и совсем расхворавшегося грабителя, – пояснил абонент, – и жду возможности записать его признание для предъявления обвинения в Королевском суде. Но меня интересует и произошедшее у вас. Поэтому я спрашиваю… Впрочем, это уже не имеет значения. Просто расскажи, что стряслось?

Потом он умолк и перебил собеседницу лишь раз:

– Вот только не надо этих «умоляю тебя». Излагай факты.

– К полуночи? – изумился он через какое-то время. – Я все понимаю. Но и ты должна усвоить, что я все-таки за сотню миль от вас. И неужели ты думаешь, что я могу в любой момент получить в свое распоряжение патрульный полицейский автомобиль, стоит только попросить? Ты действительно так считаешь? Что ж, ты права. Когда они ужинают? В восемь? У меня здесь дел ровно на час, но, возможно, я успею к этому времени. Я сказал, что успею к этому времени! Не сломать себе шею? Не считаю такой поворот событий вероятным. Не паникуй. До встречи. Вот только пока не надо ничего предпринимать.

И офицер Скотленд-Ярда решительно повесил трубку.

Патришия расслабилась и вытянула под столом ноги.

– Мой брат обещал приехать к ужину, – сказала она.

Белинда посмотрела сквозь стеклянную дверь на фланировавших мимо гостей отца.

– А какой он, твой брат? – спросила она.

– Очень умный и элегантный. Ему шьют костюмы на заказ, как и обувь.

Белинда наморщила крохотный носик, отчего он почти совсем пропал с ее лица.

– Я имела в виду внешность.

– В нем пять футов и одиннадцать с половиной дюймов. Волосы светлые, глаза серые. Хорошо сложен, мускулист…

– О, мой бог! Что он тебе сказал?

– Не паниковать и пока ни в коем случае ничего не предпринимать. Он же мой старший брат.

– Патришия, как считаешь, мы правильно сделали, позвав его? Если Тимми может приглашать сюда сначала Чоуна, потом своего приятеля Хьюго и вдобавок – как бишь его? – своего ученого куратора…

– Джон во всем здесь разберется. – Патришия говорила с апломбом, но не особенно радостно.

Ее вообще отличал объективный взгляд на вещи. Работа со средневековыми рукописями, требовала всестороннего изучения материала, что позволяло установить истину. Но когда речь заходила об отношениях между людьми, обстоятельства зачастую складывались так, что секрету лучше было бы навсегда оставаться секретом. Джон, разумеется, никогда с ней в этом не согласится. Но Джон смотрел на все с профессиональной точки зрения. И вообще, иногда она сомневалась, стоит ли так уж внимательно прислушиваться к мнению брата, при всем уважении к его опыту и интуиции. А потому, посмотрев на часы, Патришия сказала:

– У нас меньше трех часов, чтобы хоть что-то сделать самим. Пошли.

Белинда вышла из-за стола с телефоном.

– Отлично. Но что ты планируешь?

– Мы пойдем по следу краски. Каким способом ее наложили? Как доставили сюда? Думаешь, это заинтересует кого-то еще?

– Нет, конечно. Мы будем просто сидеть и тянуть резину целую неделю, а потом Руперт, чтобы показать, насколько он якобы человек действия, заявит: «Не пора ли нанять кого-нибудь, чтобы закрасить эту позорную мазню на фасаде нашего дома?»

– Тогда перед нами широкое поле деятельности. Насколько я могу судить, за отсутствием строительных лесов надпись можно было сделать только сверху, тайком перегнувшись с крыши. Проверим, и, быть может, это даст нам необходимую информацию о злоумышленнике.

– В таком случае нам придется сначала проверить всех Элиотов. Каждый из нас лазил на крышу, и не раз. Даже Арчи вошел в историю восхождений – где-то есть балка, названная в его честь, когда он с нее однажды грохнулся. Зато необходимость иметь навыки верхолаза поможет сразу исключить некоторые кандидатуры. Ту же миссис Моул, например. Но в любом случае пойдем и посмотрим, что там творится. Я быстро позову Тимми.

Белинда обладала редкой способностью думать о двух разных вещах одновременно.

– Не надо. Позовешь его, он приведет за собой своего Топлэди, и все превратится чуть ли не в официальную инспекцию. Отправимся вдвоем.

Они прошмыгнули через вестибюль и поднялись по черной лестнице, где уже не рисковали натолкнуться на кого-то из гостей, слонявшихся по всему дому. На площадке третьего этажа Белинда заглянула в одну из комнат и вернулась с электрическим фонариком. Вооружившись им, девушки продолжили подъем по уже гораздо более узкой лестнице.

– Можно поискать следы краски уже здесь, – сказала Белинда. – Главная лестница ведет на самый верх, но, думаю, тайно проникший в дом посторонний декоратор поднимался именно этим путем. В конце черной лестницы располагается только одно полезное помещение – комната с круглым окном на фронтоне. Он мог запросто им воспользоваться. Когда-то комнату занимала наша престарелая экономка, но сейчас она пустует, если только там не разместили припозднившегося гостя уже после того, как я закончила с основной схемой расселения. Кстати, заодно подготовим ее для твоего брата Джона.

И они стали медленно подниматься, тщательно выискивая пятна красной краски, которые мог в дальнейшем заметить, а мог и пропустить братец Джон. Эту же процедуру и столь же безуспешно они повторили в коридоре с низким потолком. Белинда остановилась перед закрытой дверью, распахнула ее, пошарила среди целого набора выключателей, после чего загорелась прикрытая абажуром лампа в дальнем конце комнаты.

– Мы на месте, – объявила она. – А вот и окно.

Они пересекли помещение и отодвинули занавески. При ближайшем рассмотрении округлая оконная выемка, похожая на глаз циклопа, оказалась весьма значительных размеров, хотя в центре ее располагалось обыкновенное раздвижное по вертикали окно, чуть приоткрытое сверху. Белинда же толкнула вверх его нижнюю часть, чтобы они смогли выглянуть наружу.

– Машины Арчи больше нет на месте, – сказала она. – Я ничего не вижу, кроме хаоса беспросветной темноты.

Она направила луч фонарика вниз. В трех футах под окном проходил достаточно широкий каменный уступ – основание треугольника, образовывавшего фронтон.

– Выступ на несколько дюймов шире двух футов, – сказала Белинда. – Никаких проблем. Нам помешают только нижние юбки.

И буквально за две секунды сняла платье.

Патришия, еще недавно выступавшая в роли лидера, застыла в нерешительности. Ей не была свойственна излишняя романтичность, и она знала, какие фокусы могли выкинуть в решающий момент ее нервы.

– Мы вылезем наружу? – спросила она. – Не уверена, что мы сможем там многое выяснить.

– Наружу вылезу только я, а ты будешь держать фонарик.

Жаль, подумала Патришия, что высочайшей вершиной, которую она одолела, была Хелвелин[28]. Зато Белинда, не раз проводившая каникулы в Швейцарии, не знала колебаний. И все же Патришия, всего несколько минут назад предостерегавшая брата, чтобы не свернул себе шею во время слишком быстрой езды на автомобиле, тоже расстегнула вечерний наряд и скинула туфли.

– Вылезай первой, если уверена, что там можно стоять, – сказала она.

Белинда вылезла в окно и с профессиональной уверенностью, но и с осторожностью разместилась на выступе.

– Все в порядке, – донесся из темноты ее голос. – Передай мне фонарик.

Патришия отдала ей фонарик и тоже пролезла в оконный проем. И вот она оказалась на выступе. Ее лицо поливал дождь, а мускулы инстинктивно напряглись, чтобы противостоять порывам ветра, которых не было и в помине. «Интересно, закружится ли голова», – подумала она, и голова сразу же закружилась от одной этой мысли. «Лучше смотреть по сторонам», – решила Патришия, огляделась и бросила взгляд вниз. Ночь казалась непроглядной только из освещенной лампой комнаты, но мрак оттуда выглядел иллюзорным. Был еще достаточно ранний вечер, но ранний вечер пасмурного зимнего дня, когда быстро опускаются серые сумерки, постепенно чернея, а дождь, то усиливаясь, то ослабевая, дополнительно застилал видимость туманной пеленой. Даже альпинисты не любят совершать восхождения в таких условиях, вот и Патришия, отнюдь не будучи альпинисткой, воспринимала их как опасные. Перед глазами снова все поплыло, и она попыталась ухватиться за что-нибудь, надеясь найти опору. Но, оказывается, не успела даже на шаг отойти от окна, и ее рука все еще цеплялась за оконную раму, без сомнения пребывавшую в отличном состоянии и крепко державшуюся на петлях. Но продвинуться хотя бы на фут дальше она не могла заставить себя никаким усилием воли. Честно не пытаясь скрывать страха, в смущении и злости на себя, она тихо сказала в темноту: