Пост-Москва - Олег Петухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не знаю. Сегодня утром я не узнала Ивана, а вчера, наоборот, у меня было чувство, что он мне самый родной и близкий человек, хотя мы с ним не были хорошо знакомы… До вчерашнего вечера.
— А с кем вообще вы знакомы? Кого вы хорошо знаете?
— Ну, коллеги, подруги детства…
— Назовите хоть одну подругу детства, если вам не трудно.
Иван не понимал, куда клонит Сергей Сергеевич, но решил не вмешиваться в разговор, во всяком случае пока. И еще его удивило, что Даша испытывает явное затруднение, пытаясь вспомнить имена своих подруг.
— Света? Таня? Люба? — с явным любопытством спрашивает между тем профессор.
Даша кивает как-то потерянно.
— Так как же зовут ваших подруг? Назовите хотя бы имя вашей лучшей подруги.
— Я не знаю, — тихо отвечает Даша. — Я… Что-то с моей памятью.
— Да нет, Дарья, это не с вашей памятью проблемы, — Сергей Сергеевич разливает водку. — Вы не можете вспомнить того, чего не было. Прошлое Вселенной стремительно сокращается. Скоро никому из нас не будет тут места.
Они доедают суп в полном молчании.
6
ФИДЕЛЬ:
До захода солнца мне надо закончить пару дел, одно из них отлагательства не терпит. Пока «Мертвецы» оттачивают технику боя на нано-волокнах, я оставляю Брэда за старшего, а сам отправляюсь по делам. Таксеров больше нет, так что приходится передвигаться на допотопном троллейбусе. В принципе, ехать недалеко, правда, пару раз пришлось демонстрировать калаш, причем один раз конкретно прикладом в рожу. А потом еще повторять урок ботинком по ребрам, для лучшей запоминаемости. Но кое-как я все-таки доехал до площади Маяковского. Постояв минут десять, покурив, я нашел тех, кого искал. Это были те самые гопнички, что наехали на меня в метро. Они оттачивали тут мастерство крутить сальто на самокатах. Тусовка у них была веселая, что тут скажешь.
Я подошел к самому дохлому среди них, по виду вожаку:
— Узнаешь?
— Да, дядя. Ты еще не в Печатниках?
— Нет, как видишь. Мне нужен ты и твоя банда.
— Нахрена я тебе понадобился?
— У меня позиция останется без прикрытия.
— Мы в этих делах не участвуем.
— Участвуете. С этой минуты участвуете.
Наконец, он посмотрел мне в глаза.
— Мы, если что, за мир.
— А мне похрен, — говорю я. — Будете мирно потрошить гастов. В чем твоя проблема?
— У меня нет проблем.
— Бери с собой вот этих, — говорю, показывая на шизанутых на голову акробатов на самокатах. — Им понравится.
— Мы против всей этой хрени с оружием.
— Мне похрен.
— Согласен. Ты ее приведешь?
— Она мертва. Я ее принесу.
— О-кей.
— К десяти будьте у бывшей «Ленинградской». Получите оружие, брифинг проведу сам.
— Телки там у вас есть?
— Только те, которых приведешь с собой сам. Выпивка не проблема.
— Заметано.
Я отправляюсь дальше. Он и его самокатчики придут, я знаю.
7
Когда Геринг заходит в павильон, съемки уже в разгаре: Папа пытается засунуть в волчицу некое приспособление с волчьей спермой, но у него все никак не получается. Волчица млеет от этих попыток и пытается лизнуть Папу в руку.
— Славик, что у тебя с лицом? — спрашивает Папа и, наконец, заправляет свой инструмент искусственной любви, куда надо. — Вот, еще один вид живых существ спасен! Мною, лично…
Геринг машет рукой, мол, ерунда, не важно, и садится в свободное кресло. Кресло оказывается режиссерским, о чем режиссер тут же сообщает Герингу в самых простонародных выражениях. Геринг обращает этот инцидент в шутку, соль которой видна одному только ему, судя по выражениям лиц съемочной группы, и пересаживается в другое кресло. Режиссер в некотором смысле любимчик Папы, ему нужно простить некоторые вольности. До поры, до времени.
Режиссер шевелит тараканьими усищами и вгоняет Папу в образ:
— Ну, что же ты, родненький, ну, нельзя же так. Ты же президент великой державы! Вот, вот так смотри. Скажи ему: «Ты — педераст!» Скажи, скажи этому сопляку, что ты о нем думаешь. Эх, Сталина на них нет. Скажи ему «Пошел нахрен, дворовой», скажи. Вот! Вот теперь я вижу Ивана Грозного. Так, так. Докопайся до него, народ хочет видеть, как ты довыделываешься до министра, а встык пойдет волчица. Осемененная.
Волчица глядит благодарными глазками. Долгоиграющие наркотики не скоро еще ее отпустят.
8
Иван говорит задумчиво:
— Странности начались, когда я сконструировал Ночного Кота. В первый же запуск кот увидел радиоактивную пустыню вместо города. Я понятия не имею, как это могло произойти. Псевдоморфы ведь всего лишь усовершенствованные компьютеры, ну, пусть роботы. А мой кот видел что-то из будущего…
— Не скажите, — отозвался Сергей Сергеевич. — Вы вообще в курсе, откуда взялась технология псевдоморфов?
— Конечно, я же специалист.
— Я знаю, кто вы. Но я спрашиваю о другом — кто изобрел первого псевдоморфа? И вообще, как они работают?
— Ну, имя изобретателя я не назову…
— Что само по себе странно, учитывая, что вы действительно специалист, и выдающийся…
— Я как-то не задумывался над этим… — Иван трет лоб. — А потом стали приходить странные СМСки.
Сергей Сергеевич удивленно смотрит на него:
— СМСки? От кого?
— Я не знаю. За мной кто-то наблюдает. И он знает, что произойдет.
— А можно мне посмотреть? Если там нет ничего личного.
Иван протягивает телефон, открыв переписку с таинственным собеседником. Сергей Сергеевич читает, потом хмыкает:
— Они сделали это!
— Кто это — «они»?
— Улитки, — говорит Сергей Сергеевич. — Мыслящие улитки.
9
ФИДЕЛЬ:
Я ловлю тачку и еду в Тушино. За рулем сидит гаст, из мирных. Или не очень, узнаем. Адреса я не называю и торможу его за пару кварталов от дома Сергей Сергеича.
— Эй, слющай, сюда тысяча рублей ехать, — возбухает водила, я только добродушно бью его прикладом калаша по затылку.
— Эй, я твой мама… — начинает он, но я приставляю клинок к его уху:
— Тссс…
Выродок явно опасен для городских улиц, поэтому выйдя из его раздолбанной тачки я протыкаю ему колеса и разбиваю лобовое стекло прикладом автомата. Потом открываю дверцу и вытаскиваю его за шкирку.
Я ставлю его на колени возле заднего колеса:
— А теперь молись своему аллаху, — говорю, передергивая затвор. — Сейчас ты с ним встретишься.
Скоро все мы с ним встретимся, но пусть они хоть немного побудут людьми. Я сую ему пятьсот рублей за поездку в нагрудный карман и ухожу.
Уже возле самого дома Сергей Сергеича я натыкаюсь на ментов и скорую помощь. Кто-то аккуратно разукрасил дворик трупами нескольких гастов, выложив из них звезду. Менты равнодушно стоят среди этого креатива. Я слышу обрывки их разговоров: «Местная банда… Достали уже всех. Говорят, это они завалили участкового… Типа не было доказательств. Теперь доказательства не нужны.»
Менты начинают паковать трупы в черные полиэтиленовые мешки, я прохожу своей дорогой. Нам с ними нечего делить, кроме этого города. Они делают вид, что не замечают меня — бородатого мужика с автоматом, я делаю вид, что доверяю им — называется законность и правопорядок. Они правоохранители, а я правоприменитель. Баланс сил соблюден, а город умирает прямо на руках. И почти никому нет до этого никакого дела. Люди ходят на работу, лижут жопу начальству ради куска хлеба, проводят лучшие годы жизни в пробках, очередях, в ожидании прибавки к зарплате, невнятно матюкаясь в сторону пришельцев, богачей, власти, телевизора. И никого это особо не волнует
Я поднимаюсь по лестнице и звоню в дверь.
— Я ждал вас, — говорит мне Сергей Сергеич. — И не только я.
10
— Славик, что ты там сидишь? — Папа освободился от ласковой тирании знаменитого режиссера и теперь шаркал по павильону с выражением исполненного перед государством долга. — Как неродной, сел и сидит.
Геринг встал со стула, подошел к Папе и взял его под ручки.
— Что у тебя с лицом, Славик?
Геринг поморщился, но ничего не ответил. Они медленно вышли из съемочного павильона, естественно не попрощавшись ни с кем. Волчица весело машет хвостом, завидев Папу, тот машет ей рукой в ответ.
— Славик, мне надо узнать, что это за хрень, — Папа протянул ему листок бумаги.
— Это сценарий, Папа, — ответил Геринг, ознакомившись с текстом. — «П. входит в кабинет, здоровается с М. за руку, энергично садится в кресло…» Что не так?
— И все? Там ничего больше не написано?
— Все. Обычный сюжет, ты и министр. Немного критикуешь его, но без последствий. Все, как обычно.