Проклятие ледяной горы - Илкка Ауэр

– Беги, парень! Сейчас же! И ни в чем не сомневайся!

«Сейчас или никогда», – сказал Николас про себя, поднял меч к лицу и сделал первый шаг.

Склон был настолько крутым, что у бегущего не было никаких шансов двигаться медленно. Снег взлетал тучей, а скорость все нарастала. Николас попытался было устоять на ногах, но тут же со всего маху врезался в ствол ели и отлетел на спину. Лишь каким-то чудом ему удалось не выпустить меч из рук.

– Что это значит? Он что, проиграл? – в ужасе спросила Сара у Вяйнямейнена.

– Вот тебе и все! – выкрикнул Вяйнямейнен в ярости, да так громко, что его слова повторились эхом тысячу раз, а потом с издевкой добавил: – Я всегда знал, что он мошенник! Может быть, мне нужно было взять вместо тебя какую-нибудь из моих коз, щенок? Во всяком случае, у нас сейчас было бы в достатке свежего молока.

– Прекрати сейчас же! Ты – чудовище! – закричала Сара и ударила Вяйнямейнена кулачком в грудь.

– А ты попусту тратишь свое время, девчонка! Проваливай обратно в пустую деревню! – зашелся в ярости Вяйнямейнен. – Кривша, собирай свои пожитки, и пошли отсюда, я сыт по горло этой кучкой сумасбродов!

– Оставь ее в покое, я справлюсь! – прокричал ему Николас. Он поднялся на ноги, помотал головой и начал разминаться.

– Ты – неудачник! – прорычал ему старец. На его лице мелькнула загадочная улыбка.

– Забудь это слово! И следы, что я оставлю, будут точь-в-точь как те, что я уже оставил! Помнишь это? – прокричал в ответ Николас, повернулся и бросился бежать. Он слегка пошатнулся, но быстро выпрямился и побежал еще быстрее. А дальше… А дальше он чуть было не врезался в березу, но сумел ловко увернуться.

Вяйнямейнен улыбнулся и подмигнул Саре:

– Прости, но я должен был рассердить мальчишку. Иногда, только рассердившись, человек начинает действовать по-настоящему.

И правда: быть может, впервые в жизни Николас делал что-то с искренней решимостью, а не влекомый мгновенным желанием.

Его скорость все росла. С повязкой на глазах Николас бежал между деревьями, перешагивал через валуны, держа, как и следовало, меч перед собой. Скоро его кенги начали скользить по насту, точно лыжи. На редкость ловкими движениями Николас уворачивался от набегавших навстречу деревьев, наклонялся точно в нужный момент, проскальзывая под прижатыми снегом ветвями. Вот он перемахнул через поваленный ствол дерева, вот перепрыгнул через острый конец торчащей из снега каменной глыбы, вот уже избежал столкновения с огромной сосной, которая скорее всего оказалась бы для него роковой. Николас несся вперед с такой сумасшедшей скоростью, что слышал лишь свист ветра у себя в ушах.

И вдруг наступила тишина: Николас прошел через лес и начал скользить вниз по склону прямо к пропасти.

Он почувствовал далеко за собой присутствие Сары.

– У меня получилось! – прокричал он что есть силы. Охваченный бескрайней радостью победы, Николас вдруг вспомнил о пропасти, которую он видел, стоя на вершине сопки. От этого он вздрогнул, поскользнулся и начал скользить в совсем другую сторону: врезался в упавшую ель, споткнулся, но сумел все же оправиться, чтобы в последний момент на ощупь начать двигаться по переброшенному через пропасть бревну. И только он выровнял шаг и с облегчением вздохнул, как сорвался в расщелину.

– Он исчез! – взвизгнула в ужасе Сара и вцепилась в Вяйнямейнена.

– Вот лешачьи сопли! Ну где этот Николас? – обеспокоился Хесси и подполз к краю обрыва. Он высунулся вперед и сощурил глазки, всматриваясь вниз. – Куда это он подевался?

Вяйнямейнен лишь усмехался в бороду, поглядывая на подошву крутой сопки.

В этот момент эльфийки начали в суматохе летать взад-вперед.

– Тревога, тревога! Опасность! – кричали они. – Нам нужно прятаться, нам всем! Скорее все под защиту Гиги!

Сара взглянула на Хесси, Вяйнямейнена и на Крившу, а он – на них на всех: на лице каждого отразилось непонимание.

– Что такое? – спросила Сара.

– Я не знаю, но нам всем, пожалуй, стоит послушаться совета эльфов. И побыстрей, – сказал Вяйнямейнен, глядя на небо. – Железный орел! – яростно зарычал он. – Он все время был рядом! Скорее сюда, все вслед за лесным народцем!

Вяйнямейнен ухватил Хесси за шкирку и двинулся вслед за облаком эльфов. Сара последовала за ними. Они бежали мимо заснеженных берез по сотрясающейся земле. Снег валился с веток. Вдруг показался вход в пещеру, над ним возвышался круглый холмик, на котором росло два тысячелетних можжевельника. По склону текла вода, и в воздухе висел запах пота и застоявшейся воды. Эльфы махали им руками у входа.

– Сюда, скорее сюда, под защиту Гиги! – хором кричали они. Когда Сара подбежала ближе, она поняла, что это Гига наклонился, чтобы защитить их от железного орла.

Земля продолжала трястись, когда Гига закрыл рот своими ручищами. В темноте сверкали лишь огоньки эльфиек.

– А как же Николас? – всхлипнула Сара.

– Мальчишка справится, – изрек Вяйнямейнен, – и если я не ошибаюсь, он там, где ему следует быть.

Железный орел кружил вокруг холма, скрипя крыльями и изрыгая клубы дыма. На огромных крыльях он спустился вниз, прямо к переброшенному через пропасть бревну. В воздух взлетело облако гари, и земля вздрогнула, когда орел ударил лапой по тому месту, где все еще виднелись следы Николаса. Разлетающиеся раскаленные угли шипели в снегу, а железная зверюга шастала взад и вперед вдоль края пропасти, вглядываясь в горный склон и посматривая вниз. Орел искал следы мальчика, которого он должен был доставить своей хозяйке, но от того не осталось ни понюшки. Только в снегу одиноко лежал меч.

Подобрав его, орел тут же почувствовал запах Николаса и вытянул железную шею в сторону расщелины: заскрежетали железные суставы и бронзовые щитки, заскрипели кожаные ремни, а крылья орла начали высекать искры из стены. Зверюга вытягивала шею и принюхивалась.

Рассвирепев, орел мгновенно перекусил меч клювом пополам и сбросил его в бездну, а затем одним взмахом крыла разломил переброшенное через расщелину бревно.

Тут откуда-то высунулась мордочка крохотного лисенка. Орел заметил его, чуть отступил назад и мгновенно схватил его когтями. Выдрав щенка из норы, он раздавил его о стену, потом бросил мертвую тушку вслед за мечом, расправил крылья и, издав ужасный клекот, сорвался в полет.

Глава 27

Крикса будет щипать меня, пока я не очнусь. Под моей щекой что-то мокрое и склизкое. Я сдираю с глаз повязку, но ничего не вижу. Здесь тяжело дышать и стоит такое зловоние, что меня рвет. Я хватаю воздух ртом и начинаю выбираться наверх. Наверху замечаю, что я насквозь вымок и весь грязный.

Небо уже не выглядит синим – оно черное, и на нем висит черное облако дыма. Мне на лицо падают капли черной слизи, которая покрывает все вокруг. Снега не видно, не видно и льда. Земля – сплошное черное месиво, и меня окружают горы, по которым стекает вязкая черная жижа.

Здесь жарко, как в бане, но много страшнее: все пронизывает вонь гниющей падали. Запах смерти заставляет меня скривиться.

Больно. Я выплевываю сломанный зуб, и он лишь на мгновение застывает на поверхности жижи, а потом проваливается. Что там с одного зуба – ерунда. Смотрю на свое отражение в луже. Я, наверное, выгляжу пугающе.

Мне кажется, что я провалялся целую вечность в постели – так болит тело. Потягиваюсь, в плечах что-то щелкает, будто ломаются ветки. Лес Овтамо – это последнее, что я помню, но что изменилось во мне? Все как будто по-другому. Я пытаюсь закрыть глаза и все равно вижу смерть и темноту. И это странно.

Скольжу, забираясь на гору. Мне плохо, и меня тошнит, когда я вижу внизу бескрайний ужас: сотни, если не тысячи почерневших хижин и шалашей, сплошь покрывающих черную землю. Между ними поблескивают черные лужи, повсюду пылают сотни факелов, поднимающийся черный дым застилает небо. Эта завеса двигается подобно живому существу, устрашающему бликами отраженных огней.

До моих ушей доносится беспрестанный стон, проникающий в самые отдаленные уголки души, наполняющий ее печалью и раздавливающий меня.

Пытаясь обходить лужи, направляюсь к холму неподалеку, на котором растет единственное здесь дерево. Я чувствую запах смерти, когда начинаю взбираться по холму, сооруженному из костей и черепов, к огромному дереву, на самой толстой ветке которого болтается мертвец. Мертвец белый, как снег, и только склизкие капли с неба рисуют на нем полосы. За деревом виднеется сложенная из черепов стена с дверью. Повсюду – вокруг дерева, вокруг камней и на скелетах – сидят сгорбленные оборванцы, и все, вздыхая, тянутся руками к воротам.

Иногда из ворот вылетает легкий завиток тумана, оборачивается вокруг кого-нибудь из оборванцев, и на мгновение этот бедняга как будто приободряется. Но потом завиток исчезает, и оборванец становится еще более несчастным.

За стеной – страна мертвых Туонела. Я уже знаю это, а вылетающие из ворот завитушки тумана – это ушедшие в Туонелу души, которые тянутся к тем, кто остался их оплакивать.