О возвращении забыть - Сергей Коротков

Бревно с двумя бойцами, облепленными сплошным покрывалом тины, чуть запоздало с пришвартовкой. На звук их плеска и шлепков обратили внимание не только ухнувший где-то в ночи ночной мутант, но и какая-то тварь в реке.

Рядом с бревном булькнуло, водяной пузырь с илом и ряской взбурлил и лопнул.

— Быстрее, Копоть! — крикнул Аперкорт, вглядываясь в темень. — Хант, помоги им!

— Щас, — долговец закинул пулемёт за плечо, но обгоревший ремень оборвался, оружие упало в грязь и на лодыжку хозяину. Тот застонал, поскользнулся, ёрзая в черной жиже.

— А-а… ёп-п…

Брус, плывущий последним, не успев крикнуть, дёрнулся вверх, вбок, затем вниз. Его буквально сорвало с бревна, автомат пошёл ко дну вслед за человеком. Долговец захрипел, поперхнулся, шлёпая кулачищами, и сгинул в непроглядной массе реки. Товарищи наперебой закричали, зовя его. Копоть аж выпрыгнул из воды, хаотично карабкаясь по холму подальше от смертельной водной глади.

Аперкорт плюнул на светомаскировку, включил фонарик и направил его луч на речку. Бревно лежало полувысунутым на берегу, Хант звал друга, его ор и мат оглашали окрестности.

— Мля, сейчас здесь все уроды Лиманска будут! — сказал нервно командир, высвечивая речку.

Он уже понял, что квад только что глупо потерял бойца. Товарища, с которым тяжёлые полгода спиной к спине отстреливались от врагов и делили, бывало, на всех четверых последний сухпаёк.

Хант утёр мокрое от речной грязи и слёз лицо и с долгим протяжным "а-а-а" выпустил от бедра длинную, в полсотни патронов, очередь из пулемёта. Высокие фонтанчики воды исчертили гладь проклятой реки, но, видно, бесполезно. Пулемёт заклинило, что считалось редкостью с оружием его известного изобретателя.

— Уходим, Хант! Срочно, — крикнул Аперкорт, выключая фонарик, — у нас мало времени.

— Чего мало-о? Нам всё мало-о! Всё-ё-ё! Нет больше Бруса! Не-ет! Вадик. Его звали Вади-ик! — громко запричитал долговец, пытаясь откупорить затворную раму "Печенега".

— Мля-я, Хант! Мы щас все здесь останемся навсегда-а, если ты не очухаешься и не перестанешь вопить! До Вспышки, мать твою, минуты жизни остались. Бегом-м! — заорал старший квада.

Он подтолкнул Копотя наверх по мокрой траве холма, хватаясь за ветки ивы. Сильным рывком вытянул себя и обернулся. Хант неохотно, но всё же попёр прочь от реки, взбираясь на пригорок. Аперкорт дал ему руку, подтянул.

— Хант, мы правда потеряли хорошего бойца и друга! Мы, бляха муха, теряли и теряем их ежегодно, очищая эту Зону от тварей и всякой мрази! Так давай выбираться сами отсюда, пока тупо не сгнили здесь! А там, на привале, я обещаю — мы помянём Бруса по-нашему!..

— Вадик.

— Что?

— Его звали Вадик! — обреченно и тихо прошептал Хант.

Он положил грязный пулемёт стволом на предплечье и зашагал вперёд, нагоняя Копотя. Командир вздохнул, последний раз взглянул на тёмную полосу реки и направился вслед кваду.

Короткими очередями из двух автоматов и "Стечкина" Ханта отбиваясь от мутантов, пресекавших бег квада, долговцы миновали причал и половину тоннеля, соединяющего реку с городом. Вдруг все эти тушканы, псы, кабаны и псевдоплоти издали тревожные и испуганные звуки — каждый на свой лад. И рванули по тоннелю прочь, мимо опешивших бойцов. На выход, к реке, а там вплавь и дальше через Рыжий лес наобум, к периметру Зоны.

— Крындец! Начинается, — промолвил Аперкорт, сжимая до боли рукоятку автомата и провожая взглядом и стволом оружия скачущего мимо снорка. Вдоль той стены тоннеля полутенью промчался кровосос.

— Командир, — крикнул Копоть, — здесь люк!

— Что? — Аперкорт бросился к бойцу, наступив на тушкана, отчего тот завизжал, но, оторвав хвост, устремился дальше. Его худая серая тушка влилась в общую массу животных, текущую к выходу из тоннеля.

— Гон начался, командир! — Хант как завороженный стоял и созерцал волну мутантов перед собой. Он никогда за год службы в Зоне так близко своими глазами не видел подобного зрелища. Рука со "Стечкиным" даже не поднялась, опущенная вдоль бедра. Страха уже не было. Было любопытство с элементами радости из-за гвалта и прыти удирающих, а главное, напуганных до смерти тварей.

— Хант, давай живо сюда свой "Печенег"! — крикнул Аперкорт, пыхтя с Копотем у ржавого люка. — Ха-ант?!

Пулемётчик швырнул грязный заклинивший пулемёт к ногам командира, а сам на автопилоте, машинально перезаряжая обойму АПС, шагнул в поток несущихся тел.

— Ха-а-ант!

Крик Аперкорта заглушила очередь из пистолета, разящая мутантов без разбору. Черное лицо Ханта, искаженное злорадством и диким азартом, от какой-то ярости и боли обнажило желтые зубы. Он на секунду стал похож на негра — весь в копоти и грязи, чёрной униформе, с толстыми кровавыми обкусанными губами.

Несколько тушек крыс и одного пса сбили пули, но в следующую секунду мчащаяся фургоном псевдоплоть с визгом и смачным шлепком снесла долговца с ног. Его тело тут же растоптали, разорвали и ударами швырнули дальше по тоннелю. Лай, визг, рык, вой, рёв — какофония обреченных на смерть зверей огласила бетонные своды подземного перехода.

Копоть потянул за ногу командира, ошалевшего от увиденного. Используя пулемёт как ломик-рычаг, они со скрежетом сорвали люк. Из проёма под ним вырвались клубы пыли и чёрной взвеси непонятного состава. Дохнуло тёплой вонью и смрадом. Боец отдёрнул командира, полезшего было вниз:

— Стой, командир!

Он вынул гранату, отогнул усик, сорвал кольцо и бросил в лаз. Прикрылся, отодвигая в сторону Аперкорта. Глухо, затем нарастающе зычно долбанул взрыв, выбросив облако дыма, искр и пыли.

— Теперь можно, — Копоть полез первым, перезарядив АКМ, — командир, на всяк случай давай сначала я!

— Лады. Понял. Да, — Аперкорт бормотал что-то несвязное, но уже начал приходить в себя, — иду, Копоть. Вперёд!

Задвинув за собой люк, долговцы стали карабкаться вниз по ржавым хилым скобам. И тут земля задрожала, загудела, гулом наполняя пустоты подземелья.

— Живей, Копоть! — крикнул сверху Аперкорт, почти наступая берцами на шлем напарника.

— Здесь… нет скобы…

Он не успел понять, что ответил Копоть. Сильный толчок сверху с ужасающим звуком сбил обоих. Но если боец внизу удержался на весу, то отсутствие очередной скобы и удар из пустоты тряхнули командира, отчего он сорвался и увлёк в падение обоих. Тела полетели вниз, обдирая кожу, ломая конечности, и глухо шмякнулись на дно колодца.

Через минуту началась Вспышка…

— Народ, слушай сюда! — Кузбасс выпучил грудь колесом, но от этого живот не уменьшился. — Вспышка разрядилась, все самое страшное уже позади. Теперь, как вы все знаете, задача одна — терпеливо дождаться нейтрализации атмосферы вокруг нашего убежища и спокойно покинуть его! Утром мои ребята сделают вылазку и первые замеры. По их результатам посмотрим, когда можно на выход. Сейчас попрошу принять меры личной радиационной защиты, дабы подготовить организм к новой среде. Прошу старичков и бывалых помочь новичкам нужным словом… э-э… советом! Где находятся средства гигиены, туалеты и питьевая вода — все знают. Сохраняйте спокойствие и терпение. Отдыхайте, набирайтесь сил! Все согласны? Вопросов нет?

Толпа стоящих, сидящих и лежащих одобрительно заголосила.

— Можете переводить время на новый манер. Отчёт хронометра пошёл до Пятой Вспышки. Я пока свяжусь с соседями, узнаю, есть ли новости по Зоне. Да поможет вам Зона!

Народ вразнобой вполголоса загудел, снова располагаясь на отдых. Летучка прошла, и каждый мог позволить себе полсуток предаться несуетливой возне с личным скарбом, починке, беседам и моральным настроям.

К полусидящему спиной к холодной стене и с закрытыми глазами сталкеру, у ног которого ютился в позе лотоса мальчишка лет четырнадцати, подошла Герда. Она, ловко лавируя между тел и вызывая возгласы и обсуждения её второго размера и круглой попки, присела на корточки возле известных в Зоне отца и сына по прозвищу Полтора.

Пацан, обтачивая кончики арбалетных стрел надфилем, улыбнулся гостье и серьёзно продолжил занятие. Одежда обоих была обычной — тельняшки под легкими брезентовыми куртками с капюшонами, такие же тёплые штаны из плотной ткани, высокие ботинки, потрёпанные и облезлые уже не в одном походе. Два рюкзака рядом, мини-арбалет с магазином на десяток стрел, АК-74 с двумя рожками в изоленте, "Чейзер" в чехле и свёрток китайской палатки. Между колен мальца лежал недоеденный "Сникерс", рядом пара коробок-обойм для арбалета.

Мужчина, скрестив крепкие волосатые руки на груди, казалось, дремал. Шрам от уха по скуле к подбородку нисколько не обезображивал его вполне приятное славянское лицо, загорелое и обветренное. С лёгкой щетиной по овалу. Виски, как и у сына, выстрижены полосками под машинку.

Женщина протянула было руку, чтоб разбудить сталкера, но тот открыл глаза: