О возвращении забыть - Сергей Коротков

Творог взахлеб рассказывал байки о том, как в прошлую Вспышку один сталкер, выйдя первым из убежища бывшей градирни, сразу нашёл около отстойника "медузу", вмиг разбогатев на полста штук местной валюты. А вот боец из квада Патрона, не успевший вовремя и хорошо укрыться, превратился в снорка и был уничтожен два дня спустя, чему "Долг" явно не обрадовался.

Пятерня с наёмниками четко следили за порядком в "Тёплом стане", жестко пресекая любые потасовки, пьянки и разгул. Творог бегал взмыленным жеребцом, таская продукты и питьё, выполняя заказы и так, по хозяйству. Кузбасс лично провожал клиента, определял ему место, брал плату всю вперёд, записывал в свой ежедневник. Давал ценные указания, советы и требовал неукоснительно соблюдать порядок.

Муравейник гудел, будто после падения в него стрекозы. К вечеру 25 апреля стало всё стихать и успокаиваться. Более двух сотен человек набилось в утробу градирни, ожидая стихии и ведя беседы на разные темы, слегка потягивая пиво и коктейли, набивая желудки "дошираками" и салом, а рюкзаки провиантом и различным походным барахлом. Никто не просил водки и проституток, зрелищ и оружия, отобранного на входе в бар. Скромно выпивали, негромко голосили, старались не курить, зная о слабой вентиляции и опасности возникновения пожара в такой толчее.

"Тёплый стан", как и ещё полдесятка подобных заведений-убежищ Зоны, припух и притих в ожидании катаклизма.

И тот не заставил себя ждать долго…

Ровно за пять минут до Вспышки волна мутантов хлынула от центра Зоны к её окраинам, сбивая и терзая всё живое на своём пути. Приграничные фортификационные сооружения войск НАТО и России получили такой удар нашествия обезумевшего зверья, что из трёх полос две вмиг оказались сметены, а третья пала почти вся, открыв бреши в последнюю — Пограничный Рубеж. Минные поля, рвы, проволочные заграждения, сетки, заборы, доты и аномалии не стали преградой мутантам, а только сбавили темп их дикого наступления и хорошо проредили количество нападающих. Остальным занялись батареи "градов", артдивизионы и зенитные части Приднепровского Особого фронта. Тысячи солдат и офицеров НАТО и армий бывшего СНГ, облаченные в РЗК и прочие костюмы химрадзащиты, обрушили шквал огня из стрелкового оружия, огнемётов и гранатомётов. Минометные расчёты не успевали топить осколочно-фугасные заряды в раскалённых стволах, станковые и башенные пулемёты и пушки прямой наводкой косили смертью территорию в полкилометра перед Рубежом.

На участках явного прорыва возникали в воздухе вертолёты, выпуская все запасы БК. Куликово поле или Бородинское казались городскими парками в сравнении с полосой отчуждения по Рубежу Зоны после такой массовой бойни.

Обычно и силы "милитари" теряли до сотни убитыми и ранеными. А Рубеж и Приграничье восстанавливались полгода с миллиардными затратами.

За полчаса до Вспышки в кнопку звонка первой внешней двери убежища градирни просигналил больной сталкер, забытый всеми и Богом тоже. Бродяга с трудом дотянулся до кнопки и полулежал в дверях, царапая её и причитая. Он молил о помощи, ощущая приближение конца — то ли от самочувствия, то ли от скорой Вспышки. Звонок услышали, поняли кто, но Кузбасс запретил открывать обе массивные двери, усиленные свинцовыми накладками. Типа, поздно уже!

Сталкеры зароптали, загудели, начали ругаться и бузить. За десять минут волнения и недовольства охватили около сотни человек в подвалах. Творог пересилил свой страх и, внемля толпе, намекнул хозяину о пропуске Бродяги. Кузбасс взглянул на Пятерню, сплюнул себе под ноги и с матерным ворчанием кивнул. Люди Пятерни неохотно стали крутить маховики засовов, скрипеть петлями навесов, покряхтывая от натуги.

Через три минуты беднягу заволокли внутрь, почти бросили тут же, возле входа, и в обратном порядке позакрывали все двери. С учетом спальных мест (матрасов на полу) и людей, плотность населения подвалов составила один человек на квадратный метр. Остальное занимали склады и сети жизнеобеспечения "Тёплого стана". Около десятка сталкеров протолкнулись к Бродяге с помощью и сочувствием. Подняли его и унесли в боковой коридор, уложили, потеснив себя, стали тормошить и успокаивать. Один подсунул кусок брезента вместо лежака, другой дал бутылку воды, потянулись руки с конфетой, хлебом, орехами. Подарили носки, футболку, ложку с миской и даже детский крем "Лисичка". Типа мазать свои язвы и шелуху на лице и руках.

Бродяга будто бы оживился, принимая презенты, шёпотом благодаря всех и вытягивая посиневшую шею как кукушонок из гнезда навстречу червячку в мамином клюве. По его обожжённым щекам потекли слёзы. Мужские слёзы откровенного волнения и счастья! Мужики дружески похлопывали его по плечам, голове, что-то говорили, пытаясь утешить, отвлечь. Но все видели его состояние, боль и безысходность. А еще обреченность! Но как он был благодарен им всем за это!

Творог закусил краешек губы, созерцая позитивную картину, но, поймав суровый взгляд одного из сталкеров, поспешил удалиться и сообщить хозяину об увиденном.

Тем временем, сначала очень далеко и глухо, затем сильнее и громче, раздались грохот и гул стихии. Лампы в подвале разом все дёрнулись, замигали. С потолка посыпались пыль и известь. Гул нарастал, овладевая всеми пустотами помещений и черепных коробок. Даже в диафрагмах всех присутствующих завибрировали мембраны-перепонки. Снаружи оглушительно взорвалось, словно атомная бомба "Малыш", всё кругом содрогнулось. Кое-где повалились коробки и ящики, а десятки людей упали. Ошеломительный вездесущий звук сотен взлетающих аэробусов оглушил всех, заставляя скукоживаться, зажиматься, падать и приседать. Некоторые лампочки потухли или лопнули. Звуковой смерч длился минуту, затем резко спал и исчез, будто поезд умчался в тоннель. Запахло озоном. Всё…

Будучи во внешнем рейде вокруг Рыжего леса, квад Аперкорта не успевал до катаклизма найти укрытие. КПК долговцев пищали и мигали на все лады, посылая позывные и получая предупреждения с базы, но что с того, если поблизости не было ни одного убежища. Лиманск рядом, там есть блок-пост "Долга", но до него около двух километров по пересечёнке с аномалиями, "Монолитом" и бандитами Зубоскала.

Поистрепавшиеся и уставшие в двухдневном переходе квадовцы, конечно, знали про приближающийся час "Ч", но график патрулирования и приказы никто не отменял. А теперь начштаба "Долга" с матом слал SMS на КПК Аперкорта, чтобы они приняли все срочные меры безопасности.

— Мля, выпал! — нервно сплюнул командир квада долговцев Аперкорт и призвал бойцов для общего решения угрозы.

— Рядом только Лиманск. С юга наших нет, но есть сфера влияния банды Зубоскала, как вы знаете из оперативных сводок, до тридцати рыл. Плюс речка без брода, аномалии и грёбаные призраки. Зато есть тоннель и, возможно, его стоки и подвалы водяной мельницы. Больше шансов не вижу! У нас полчаса, — Аперкорт взглянул на часы в КПК, — точнее тридцать три минуты, чтобы принять решение и скакать туда хлеще снорков. Как вам, бойцы?

— Принято, командир!

— Есть.

— Согласны!

Все трое, в щетине и пыли, с автоматами наизготовку, тяжело дыша после бега и предыдущего боя с псевдопсами, преданно смотрели на командира, не забывая держать сектора.

Аперкорт думал недолго. Три секунды. Выпрямился, подтянулся и, сглотнув сухой ком в горле, бросил бойцам:

— Всё. Действуем. Брус с детектором и "винторезом" первым номером. Вторым я, следующим Копоть. Хант с "Печенегом" прикрывает. Хант, как пулемёт? Цел после "огнива"?

— Цел, командир. Токо приклад обгорел и железо закоптилось. Но палить может!

— Валим отсюда. Быстро!

Четверка долговцев припустила змейкой по тропе к разрушенной переправе. Сзади вслед им выло и охало зверьё, напуская трепет и ускоряя бег.

Мелкий дождик-ссыкун моросил, остужая разгоряченные тела и накалившуюся униформу долговцев. Стемнело конкретно. Наплевав на снующих туда-сюда крыс, аскарид и жуков величиной с утюг, на боязнь аномалий и возможных снайперов на том берегу, квад стремительно занял причал, выискивая способы перехода на ту сторону. Или переплыва. Конечно, ни лодки, ни катамараны, ни скутеры их не ждали. Нашлись пробитая картечью бочка, бревно и давно сдохшая, вонючая, вздувшаяся бурдюком туша псевдоплоти. Командиру предоставили бочку дырками наверх. Двое ухватились за бревно, подавая его в воду. Хант плюхнул обгорелый "Печенег" на тушу, поплавком качающуюся у берега, а сам полез рядом, держась за отгрызенную клешню мутанта.

— Вперёд, бойцы!

Долговцы усиленно стали грести перпендикулярно течению неширокой мутной речушки, озираясь и сжимая мужские достоинства. Палёвно!

Первым добрался Аперкорт, сразу прокачивая берег и подходы к нему сверху. Хант, как на буйке, доплыл следующим, скользя в грязи топкой заводи и пытаясь контролировать водную гладь стволом пулемёта. Ни черта не видно!