Камасутра от Шивы - Наталья Солнцева

Аля сняла с плеч рюкзачок и вытащила связку ключей. Надо взглянуть на замок. Через окно она вряд ли попадет в дом, надо попробовать через дверь. Она захватила с собой все ключи, которые смогла найти в квартире. Авось какой-нибудь подойдет.

Она поднялась на крыльцо и, держа в одной руке фонарик, другой стала подбирать ключ. Замок Шестаков не менял, по крайней мере, тот выглядел так, будто простоял лет сто. Вероятно, открыть его не представляет проблемы.

Зазвенели ключи. Несколько попыток, щелчок, и язычок отошел. Дверь скрипнула, Аля перешагнула порог старой веранды. Луч фонаря заскользил по углам. Все здесь выглядело запущенным, неприбранным. Какие-то большие закопченные кастрюли, ведра… почернелые ящики, мешки. Запах плесени. Шестаков явно приобрел дачу не для проживания, а с иной целью. Чем он тут занимается?

Гостья, прикрывая фонарик, чтобы бликов света не было заметно с улицы, двинулась вперед. В горнице хозяин навел кое-какой порядок, но мебель была ветхая. Тут пахло кислятиной, на полу громоздились стеклянные бутыли. На столе Аля увидела миску с остатками засохшей коричневатой бурды. В луче фонаря бурда посверкивала золотинками.

— Что это за гадость?

Замирая от страха, Аля стояла и медленно водила фонарем по сторонам. Часы с кукушкой остановились. На диване валялся плед. В затхлом воздухе к кислятине примешивался слабый аромат духов. Аля принюхалась. Здесь побывала женщина! Гор привозил ее сюда… чтобы заниматься любовью? На этом пыльном диване? Среди старого хлама?

Подобная мысль казалась невероятной, несусветной. Этакий самодовольный щеголь привозит любовницу в жалкую халупу, где вместо привычного комфорта — пыль и вонь. Не странно ли? Впрочем, у доктора странностей хватает.

Казалось, в доме кто-то присутствует, наблюдает за каждым ее движением. Черные лики идолов проступали на стенах. От этого по телу бродил озноб. Звучали чьи-то отдаленные голоса, поскрипывали половицы, гудело пламя. Днем этот дом жил обычной жизнью, а ночью смотрел свои кошмарные сны. Персонажи из его снов населяли комнаты, и Аля была одним из них.

Она споткнулась обо что-то и сдавленно вскрикнула. Перед ней лежало пробитое пулей мужское тело… большое и неподвижное. Аля сжала зубы, зажмурилась и затрясла головой. А когда осмелилась открыть глаза, вместо тела увидела свернутый полосатый матрац. Его давно пора было бы выбросить.

Она перевела дух, присела на корточки возле бутылей и принялась их рассматривать. Горлышки запечатаны воском, а внутри жидкость. Ни вода, ни вино, ни бражка. И что-то как будто плавает, движется, перемещается.

— Обман зрения, — заключила она.

Осмотрев весь дом, Аля ничего интересного не обнаружила и задумалась. Гор ничего не делает просто так. Если он купил этот дом, то почему не отремонтировал, не привел в порядок, не обустроил по своему вкусу, наконец? Чтобы шокировать женщин грязью и запустением, а потом принуждать их к сексу в экстремальных условиях?

— Это не любовное гнездышко. Это какой-то гадючник…

Дом не дал ей ответа на возникшие вопросы, и она отправилась во двор, к сараю. Копаться в куче навоза было противно. Но Аля все-таки взялась за лопату. Вдруг она наткнется на человеческие останки? Это бы хоть что-то прояснило.

— Фу…

Лезвие лопаты легко входило в навоз, резкий запах забивал дыхание. Аля копала осторожно, помня о спрятанных в лошадином помете бутылях. Не дай бог разбить, тогда Гор обо всем догадается. Он дьявольски проницателен. А может, это «божественный аромат Шивы» освобождает его сознание, которое отделяется от тела и путешествует самостоятельно?

Аля реально чувствовала на себе чей-то взгляд, но старалась не поддаваться панике. Кому тут быть в такой час? Гор ни за что здесь не появится в ближайшие дни. Этот дом в Прокудинке он так же тщательно будет скрывать от следствия, как и употребление наркотиков. Между первым и вторым есть какая-то связь. Какая?

Аля старалась не вдыхать глубоко. Она не привыкла к физической работе, тем более к лопате, натерла ладони и запыхалась. Когда лезвие касалось стеклянной бутыли, она переходила на другое место. К сожалению или к счастью, в навозе не нашлось ничего, кроме бутылей. Аля устала, вспотела, вымазалась, надышалась едкими миазмами. Она чуть не плакала от обиды и разочарования. Столько усилий, и все зря.

— Черт бы тебя побрал, Шестаков… Кто ты? Псих или чудовище? Юродивый? Наркоман? Кто?

Аля поставила лопату на место и побрела к колодцу. Надо было умыться, почистить одежду. Едва она вытащила ведро воды, как оно заблестело, засветилось. Аля ойкнула, выпустила ведро из рук, и оно, грохоча цепью, с тяжким плеском ухнуло обратно.

Она присела, спряталась за сруб колодца. Во дворах проснулись собаки, но быстро успокоились. Словно кто-то запретил им лаять. В тишине был слышен шорох шин по грунтовке, а сияние, которое испугало Алю, оказалось светом автомобильных фар. Машина остановилась, фары погасли. Хлопнула дверца, и кто-то вышел в теплую звездную ночь…

Глава 24

В калитку вошли двое. Аля видела их силуэты, облитые луной. Похоже, мужчина и женщина. Он повыше, она пониже. Оба в спортивной одежде. Он — настоящий громила, которому лучше не попадаться.

Рядом с колодцем росли кусты дикой розы. Аля скользнула в их гущу, не обращая внимания на царапины.

— Идем в дом… — донесся до нее женский голос.

Громила поднялся на крыльцо под жалобный скрип ступенек. Казалось, они не выдержат его веса. Но — выдержали.

— Открывай, — скомандовала женщина.

— Тут не заперто…

— В самом деле? — раздался ее смешок. — Любопытно!

Она повернулась в сторону кустов. Аля понимала, что с крыльца ее невозможно увидеть, но все равно напряглась. Кофта на ее спине взмокла и прилипла к телу. Она молилась, чтобы ее не обнаружили.

Незваные гости скрылись в доме. В окне горницы затеплился желтоватый свет. Аля рискнула и, пригнувшись, подкралась к ящику. Если уж она ввязалась во все это, то надо идти до конца. Раскрутить чертов клубок, чего бы это ни стоило.

Она взобралась на ящик и заглянула в окно. На столе горела свеча. Громила смирно стоял в углу, а его спутница изучала бутыли.

Аля не разбирала, о чем говорят между собой ночные гости. Сквозь щели в оконных рамах она слышала невнятную речь. Очевидно, визитеры обсуждают содержимое стеклянных сосудов. Женщина постукивала по запечатанным горлышкам, оборачивалась к громиле и сообщала ему что-то. Тот молча кивал.

Потом он подошел, легко поднял одну из бутылей и взболтал. Женщина оживленно жестикулировала, указывая на содержимое. То же самое проделали со второй бутылью.

Внутри у Али поднялась буря. Эти люди в доме казались ей воплощением зла. Что им здесь понадобилось? Кто они Шестакову? Друзья или враги? Если друзья, то почему приехали к нему на дачу под покровом ночи, тайком? А если враги, то что не поделили между собой?

Она до боли всматривалась в их лица сквозь желтоватый сумрак и сжимала кулаки. Только бы они не вздумали обыскивать двор.

«Уходи! — нашептывал ей здравый смысл. — Беги прочь, пока эти двое в доме заняты своими темными делишками. Нельзя попадаться им на глаза!»

Но уйти мешали любопытство и гнев. Гор втянул ее в опасную игру, решил использовать. Чего он добивается?

Прошло около получаса. Аля отбивалась от комаров, которые облепили ее. Вероятно, их привлекал запах лошадиного помета. Она ждала, чем закончится визит этих двоих на дачу Шестакова.

Первым на крыльцо вышел громила в спортивном костюме. Его волосы в лунном свете казались голубыми. За ним показалась женщина.

— Где-то должна быть лопата, — сказала она.

— Сейчас поищу, — отозвался он.

«Они собираются копаться в навозе! — догадалась Аля, поеживаясь. — Повторяют то же, что делала я!»

Это зрелище казалось дурной шуткой или горячечным бредом. Громила включил фонарь, спустился с крыльца и зашагал к сараю. Разумеется, он без труда нашел лопату и махнул рукой своей спутнице со словами:

— Есть! Идите сюда. Возьмите фонарь и посветите…

Аля не ошиблась. Мужчина принялся перекапывать кучу навоза.

— Осторожнее, — предупредила его спутница. — Не разбей бутыли.

— И тут бутыли? Какого лешего прятать их в дерьме? Что за блажь?!

— Это не дерьмо, а лошадиный помет. Питательная среда для…

В соседнем дворе зашлась лаем собака, и Аля не расслышала окончания фразы. Лай оборвался так же внезапно, как и начался.

— Тише, — обратилась женщина к громиле. — Мы всю деревню перебудим.

— Собаки ночь напролет без толку брешут. Сельчане к этому привыкли, не впервой.

Женщина стояла и смотрела, как он методично отбрасывает навоз. Потом он выпрямился и доложил:

— Кажись, бутыль. Точно, она. Тьфу ты! Вонища-то, вонища, аж дух забивает!