Охота - Максим Константинович Сонин

Сразу на душе стало легче. Ева верила, что брат обязательно на небеса попадет, что бы с ним ни случилось.

А в колодце было темно. На ночь колоду и прикованную к ней женщину снова выволокли на двор, и человек, сидевший на дне колодца, слышал, как женщина стонет. Слезы у нее давно кончились, голос пропал – но она продолжала беззвучно рвать связки, потому что ее голову разрывало от нестерпимой, едкой боли. Мокрая повязка жгла глаза, медленно стирала с лица кожу. Человек в колодце слушал и злился. Ему хотелось, чтобы женщина прыгнула в колодец, и тогда он разорвал бы ее легкие и заставил ее заткнуться.

– Сюда иди, – позвал он тихо.

Женщина не услышала. Силы у нее кончились – только одна вывернутая левая рука скребла камни колодца. Губы безвольно шевелились, будто бы читая молитву, а на самом деле просто пересчитывая перебитые зубы.

– Сука. – Человек из колодца попробовал забраться вверх по камням, как пробовал уже много раз, но колодец был слишком широким, а камни слишком скользкими. Он упал в гадкую жижу на дне и забился в беззвучной истерике.

Глава восьмая

В коридоре старший уже второй час выговаривал дяде Сереже. Мишка и молодой полицейский сидели у самой двери палаты, в двух стеклянных дверях от коридора, и все равно иногда до них долетали крики. Напротив, на одиноком стуле, расположился один из федералов. Он слушал что-то в наушниках и иногда качал головой, словно соглашаясь с невидимым собеседником.

– Вы правда в одиночку остановили террориста в Москве? – спросил вдруг Алексей, наклоняясь к Мишке. Дядя Сережа сказал старшему, что Алексей в операции по задержанию убийцы не участвовал, но молодой полицейский все равно поехал с ними в больницу.

– Не совсем, – сказала Мишка. Только что из палаты вышел врач и сообщил, что Вера в сознании и скоро ее можно будет навестить, поэтому Мишка никак не могла сконцентрироваться. А Алексей не отставал.

– Расскажите, – попросил он. Мишка хотела отмахнуться, но тут сквозь стеклянные двери прошла медсестра, и на секунду снова стал слышен разговор в коридоре.

– Вы у себя в Москве можете в одиночку, да даже не в одиночку, а с мелкой гражданской… – старший так выругался, что у Алексея вытянулось лицо. Мишка устало похлопала его по плечу – она уже не раз присутствовала при таких разносах. У дяди Сережи еще ни разу не было такого начальника, который бы с самого начала хорошо относился к ее участию в расследованиях. А в данном случае ругательства вообще были оправданны, хотя направлять их надо было не на дядю Сережу, а на саму Мишку.

Она примерно представляла себе, что пошло не так. Когда она писала сообщение в чат, то думала, что дилер получает разрешение от «Отца», потом передает задание убийце. А там наверняка был дублирующий канал, по которому «Отец» посылал убийце подтверждение. Когда с телефона дилера поступил заказ, на который «Отец» разрешения не давал, убийца поехал зачистить «испорченный» контакт. Мишка в который раз сжала руки в кулаки, так что ногти вонзились в ладони. Сама взяла и вывела убийцу на соседку. Вере страшно повезло, что она бросилась к той подворотне, где была решетка, через которую убийца пролезть не смог. Повезло и с первым ударом – убийца махнул по Вере тупым концом топора. Пробил кожу, сломал ключицу, задел плечевой сустав – и все. Врач сказал, что с плечом пришлось повозиться, но травмы были неопасные – и Вера держалась хорошо.

– Так все-таки? – Алексей не отставал. Мишка видела, что он нервничает, и понимала: молодой полицейский просто боится, что старший прознает про операцию, организованную дядей. К сожалению, Алексею необходимо было ответить, потому что он с большой вероятностью оставался последним полицейским в Санкт-Петербурге, который сейчас испытывал к Мишке хоть сколько-нибудь уважительные чувства.

– Он не террорист был, – сказала Мишка, – а наркодилер-культист. И я его не остановила, а даже скорее наоборот.

Снова хлопнула дверь, и Мишка прервалась, надеясь, что это опять врач, но мимо прошла все та же медсестра. Снова распахнулись стеклянные двери – на этот раз в коридоре было тихо: дядя Сережа что-то говорил, глядя в пол. Старший нахмуренно слушал, качал головой. Смотреть на них было страшновато.

– Там было так… – Мишка повернулась к Алексею. – Вот я.

Она изобразила в воздухе квадрат, ткнула в верхний левый угол.

– А вот тут он. – Мишка указала в низ квадрата. – Держит меня на мушке. Одной рукой открывает сейф в шкафу. Он думал, что там деньги. А я стою у двери на кухню. Там была такая маленькая кухня.

Она очень хорошо помнила это мгновение, потому что потом еще много раз прокручивала его в голове, особенно после того, как федералы провели экспертизу и сообщили, что, если бы она не сделала шаг в сторону, ее бы кинуло взрывной волной об плиту, и тогда никакого разговора с федералами для Мишки не было бы, а хоронили бы потом не одну бабушку, а сразу и бабушку, и внучку.

– А в сейфе было пусто? – спросил Алексей. Он, по всей видимости, и вправду не знал деталей летнего дела.

– В сейфе, – сказала Мишка, – лежала взрывчатка ручной работы. Подруга дилера ее туда положила, чтобы нас обоих убить.

– И? – Алексей даже стукнул себя по колену, как будто ожидая, что Мишка сейчас расскажет, как ее убило взрывом.

– Я в последний момент об этом догадалась, – сказала она, опуская то, что догадаться должна была гораздо раньше. – Отступила на кухню, прямо за косяк, в последний момент. Дилера убило, а меня только хорошенько тряхнуло.

Алексей смотрел на нее с уважением и даже каким-то страхом.

– А с подругой что? – спросил он. – Ее нашли?

– Вам совсем ничего про это дело не рассказали? – спросила Мишка.

Алексей замялся.

– Не принято, – сказал он. – Дают команду, идешь, выполняешь. Я обычно вообще на телефонах сижу. Только тут меня к Сергею Георгиевичу приставили, думаю, чтобы под ногами не крутился.

– Не ценят вас, Алексей Борисович. – Мишка задумчиво покачала ногой. – И нас тоже. Особенно теперь.

Настроение у нее скакало, и нужно было, конечно, остаться в одиночестве и помолиться, но Мишка не собиралась никуда уходить, не поговорив с Верой. Вдруг разозлилась на себя, потому что поняла, что хочет увидеть соседку, чтобы больше не чувствовать себя виноватой, – ведь была уверена, что Вера ее винить не будет и скажет, что сама согласилась следить за дилером.